безил, многократно повторяя: «Как можно-с, все только самое свежее и наилучшее для господ военных», не забывая низко кланяться. Еще раз бросив на хозяина корчмы грозный взгляд, сержант, видимо, удовлетворенный достигнутым эффектом, оставил нечистого на руку торгаша в покое.
Девушка-прислуга снова пролетела мимо, теперь уже с пустыми кружками и лихо подмигнула. Мол, я все вижу, скоро буду. Действительно, не прошло и минуты, как на столе появилась кружка с пивом и тарелка с нарезанной солониной.
— Я же и заказать не успел, — проворчал удивленно.
— А я что-то напутала, красавчик? — С улыбкой возразила подавальщица.
— Нет, все, как и хотел. — Не смог не улыбнуться в ответ. — Да, и спасибо за скорость. Сколько стоит кружка? — У меня тут же включилось фамильное скопидомство. Тут нет ничего удивительного. Горцы Ардайла знамениты своей прижимистостью. Я в этом плане настоящий Дуфф из Дуффтамора. То есть деньги считать и люблю, и умею. Что никак не отменяет во всякой иной ситуации храбрости и бескорыстия, особенно в делах чести, родства и боевого товарищества. Цены в столице и в родных краях я знаю, а вот каковы они здесь, за морем, надо бы и уточнить.
— Кружка один грош, а солонина — от меня лично, как новичку в нашей корчме!
— Спасибо тебе, милая девушка.
С довольной ухмылкой выкатил монетку на стол. Кружка оказалась вместительной, в четверть галлона. Больше пить и не собирался. Но общая буйная атмосфера повлияла и на меня. По мере того, как пустела кружка, настроение менялось. Сначала стал тихонько прихлопывать в такт музыке, потом притоптывать здоровой ногой, потом вполголоса подпевать, узнавая знакомые мелодии. А когда музыканты заиграли родной с детства наигрыш Ардайла, я, допив кружку, позабыл обо всем и пустился в пляс, в полный голос, распевая не всегда пристойные куплеты о веселой вдовушке и солдате, оставшемся у нее ночевать. Плясать получалось плохо, нога не слушалась, отдавала болью, но поймав кураж, я с неожиданной самому себе яростью и отрешенностью продолжал идти на боль, словноотказываясь признавать ее помехой, лихо отбивая коленца.
И не заметил, как оказался за столом легионеров. Кто-то сунул мне в руку очередную кружку пива, остальные с силой сдвинули чарки, так что пена и брызги полетели во все стороны, меня хлопали по плечам, кричали что-то невнятно. Я — в ответ. Все пели песни, снова плясали. Уже потерял счет кружкам. Четвертая или пятая? Все равно. Словно прорвало давно копившееся душевное напряжение и боль. Забыл обо всем и принялся буянить. Потом боролись на пальцах — давней забаве горцев, в которой обошел всех, кроме сержанта, который оказался-таки сильней. Кто-то уже собирался перейти к мордобою, что не вызвало у меня никаких возражений, но усатый командир на корню пресек нездоровые поползновения.
Снова пиво, а потом все оказались на берегу, а в руках у меня загадочным образом возник карабин. Почему-то казалось очень важно попасть по камню шагах в ста от нас; кто-то не поленился и воткнул рядом факел, подсвечивая в темноте цель. Холод смертоносной стали в ладонях подействовал отрезвляюще, или прохладный ветерок с моря немного сдул с меня хмель. Точнее, опьянение стало чуть менее беспробудным. Кто-то, дыша перегаром, шепнул на ухо: «На сто шагов бей точно под обрез». Припав на колено, взвел курок, выровнял мушку, спокойно выдохнул, мягко обработал спусковой крючок. Бух, выстрел. Короткий, почти дружелюбный толчок в плечо, вспышка в темноте ослепила на миг. И все равно успел заметить, как перебитый факел отлетает далеко в сторону и, упав в воду, гаснет с шипением. Тишина внезапно установилась такая, что казалось — это шипение было слышно и за сотню шагов.
А затем все накрыла волна бешенного рёва. Восторг, крики, поздравления, бесконечные удары по спине и плечам. Меня подняли и, посадив на плечи, отволокли обратно за стол. Замелькали огни, лица, вновь пляшет перед глазами вереница пузатых кружек…
Веселуха и кутеж продолжились. Сквозь опьянение пробилась сиротливая мысль: я же никогда не пил больше полугаллона (чуть больше двух литров) пива. До нападения демонов мне и было-то всего двадцать лет. У горцев пить с младых лет не принято. Заведи семью, роди детей, а там — можешь на старости лет и побузить. А до того — как-то не приветствовалось. Но благоразумие, мелькнув, кануло во тьму.
Надрался просто до изумления. Больше всего поразился своей внезапно возросшей стойкости. Ни вырубиться и уснуть, ни проблеваться, по примеру многих других, меня не тянуло. Но и пить больше я просто не мог. Пиво стояло уже в горле — сам себе напоминал полный бурдюк — кажется, качнись и внутри булькнет. Кроме меня, за столом относительно ровно сидел лишь один сержант. Вояка из последних сил сдерживал натиск сна и отупения. Выпивка таки почти одолела его могучий организм. Но песен он больше не пел, да и пиво отодвинул в сторону. Остальные спали, уронив головы на стол или свалившись под лавки. У кого как получилось. Наши блуждающие взгляды встретились, сержант, тяжело и медленно качнув головой, проворчал заплетающимся языком:
— С-сол-д-дат, с-с-слушай п-р-р-ри-ик-аз. — Он передохнул, подпер голову руками и продолжил. — Найди к-каналью т-р-ракт-ик-рщика, путь ведет т-телегу, надо, ик! грузить всех и везти в к-кас-зарм-му. П-понял?
— Так т-точно. Понял.
— Вы-ик-олняй!
Я тяжело повел головой, которая отказывалась подчиняться. Где костыль? Нет. А и бес с ним. Так пойду. С трудом поднявшись, с опорой о стол руками, крикнул:
— Эй, трактиш-шик! С-сукин сын! Сюда!
Усталый, даже немного злой мужик выбрался из-за стойки — на щеке у него багровел солидный синяк. Неужели кто-то из наших-таки вдарил за разбавленное пиво? Да все равно.
— Телегу. Сюда. С лошадьми. — Подумав, добавил: — поедем в казарму. По-ял?
— Я-то понял, а кто за все платить будет? — злобно буркнул торгаш.
Я растерянно задумался и полез в кошель, там грустно звенело несколько монет. Да, за такой гудеж этого точно не хватит. Уже хотел пообещать заплатить позднее, но тут о стол звонко ударили монеты. Словно серебряный дождик пролился. Кругляши покатились во все стороны.
— Д-де-р-ржи, к-ик-аналья! Продажная душонка! — Сержант даже приподнялся над столом, но тут же ухватился двумя руками за край, заваливаясь назад. Мгновение казалось, что упадет — рухнув назад и кувыркнувшись через лавку, но он совладал с земным притяжением и снова уселся, обретя твёрдую опору.
Трактирщик бросился собирать монеты, взвизгнул:
— Аська, чего стоишь, живо собирай серебро!
Но я прервал суету хозяина пивной. Перегнувшись через стол, ухватил рукой несчастного корчмаря за грудки и, дыша на него пивным перегаром, раздельно произнес:
— Телегу, сволочь! Или порву.
Мужик что-то такое разглядел в залитых пивом глазах, от чего ему сразу стало понятны последствия промедления, и он мухой метнулся куда-то в темноту, оставив служанку подбирать монеты. Закончив с этой процедурой, девушка выложила серебро на стол и пересчитала. Повернувшись ко мне, она спокойно сказала:
— У хозяина еще десять грошей в руках, а тут на полкроны больше нужного. Забирай. Лишнего не надо.
Я молча кивнул и притянул к себе горстку монет, секунду подумал и подвинул несколько к девушке.
— Тебе. Оставь. И спасибо.
Та молча и устало улыбнулась, сгребла деньги со стола и отправилась за стойку. Почти сразу же раздались голоса и из темноты возникла лошадиная морда.
— Господин серж-жант! — Попробовал я достучаться до легионера. Тот не отзывался, тяжело уронив голов на расставленные руки.
— Одному мне всех не перетаскать, эй, сержант, просыпайтесь!
Я добрался до солдата и основательно тряхнул его за плечо. Тот с трудом разлепил глаза.
— Телега здесь, надо грузить солдат. Один не смогу. — Пояснил, глядя в осоловелые глаза.
В ответ сержант лишь молча кивнул и начал подниматься. Помог легионеру утвердиться на ногах и даже успел ссыпать остаток денег в кошель командира. Затем мы таскали бесчувственные тела своих собутыльников. Одного за другим. Грузили навалом, словно мешки. Постепенновтянулись или чуть протрезвели? Но стало легче. Закончив с перетаскиванием, взгромоздились на облучок сами. Сержант приказал сонному вознице направление — ехать к казарме, мы привалились друг к другу и разом захрапели.
Через речку был перекинут временный мост — когда копыта лошади зацокали, я проснулся. Впереди на фоне полной луны темнела громада холма и крепости на вершине. Раньше и не задавался вопросом — а где находится казарма легионеров? Оказывается, нас везут в замок. Но вход туда строго для солдат, офицеров гарнизона и прислуги. А для Кайдана Дуффа? Как хотя бы зовут сержанта? Худ…Родни… Точно, Родни Худ, так кажется, он и сам себя пару раз именовал…
Но переживать не пришлось. Телегу без лишних разговоров пропустили через ворота, затем мы снова таскали тела спящих бойцов, но на этот раз на помощь пришли легионеры. Завершив перегрузку, уже просто хотел прилечь куда-нибудь, ничего не соображая от выпивки и усталости, но меня догнал возница.
— Господин солдат, ваш карабин и снаряжение.
— Что? Ты не путаешь? У меня нет…
— Твое, твое, не сумлевайся. — Не дав мне договорить и что-либо объяснить, возница без лишних слов пихнул оружие мне в руки. Глухо ругаясь на «всяких пьянчуг», мужик взобрался на телегу, разобрал поводья, и, заскрипев плохо смазанными осями, тронулся с места. Я остался один в обнимку с оружием посреди темного двора. В голове царила пустота и какой-то запредельный восторг. Только тот, кто был воином, поймет это чувство. Мои руки сжимали оружие. Кайдан Дуфф снова стрелок! Вот только не ардайлский…
Минут через десять такого стояния ко мне подошел дежуривший на посту у казармы и молча потянул за собой. Внутри горел небольшой масляный светильник, в его свете солдат без лишних слов указал мне на свободную койку. Без возражений я повалился на нары и мгновенно отключился.
Снилась мне почему-то лаборатория алхимика, какие-то реторты, колбы, заполненные волшебными ингредиентами, аламбики для возгонки и дистилляции, длюдели для сублимации, атаноры, тигли и змеевики. Самое же странное, я отлично понимал предназначение всего этого оборудования, свободно ориентировался в лаборатории, увлеченно занимаясь проведением очередного эксперимента. А в самом конце сна увидел в зеркале чужое лицо алхимика. Он прямо взглянул в мои глаза из сновидческого зазеркалья и даже качнул головой, приветствуя и прощаясь одновременно. Отвернувшись от зеркала, я посмотрел на левую руку. На ладони сиял амулет во всей своей красе. Мне очень захотелось бросить еще один взгляд в зеркало, но теперь в нем отражался Кайдан из прошлого. Еще ничего не ведающий о демонах. И сразу перенесся из лаборатории в родной дом. Уже просыпаясь, на грани сна и яви увидел родителей, весенние луга Ардайла. И никаких кошмаров.