Вице-канцлер сделал логическое ударение на слове «мудрого» и государыня, поняв сарказм, позволила себе не улыбнуться, но уголки губ Екатерины Алексеевны дрогнули.
Именно это и хотела услышать Екатерина Алексеевна. Она знала всех Куракиных, считала Александра умнейшим из них, но бунтарем, оттого все едино — дурак. А вот за Алексеем Борисовичем никогда деятельного предложения на стол государыни не поступало. Между тем, Безбородко был уже третьим человеком, который читал бумаги. Прежде их увидел Александр Семенович Марков, глава Тайной Экспедиции. Государыня прежде всего хотела исключить версию об иностранном следе трактата.
Что заподозрила государыня? Влияние на Куракина. И тут первое, что лезло в голову, что без англичан не обошлось. Весьма вероятно, что они начинают окручивать Павла Петровича, при этом не секрет, что наследник Российского престола может в скором времени смениться.
— Ваше мнение о научности трактата! — потребовала государыня.
— Весьма разумно, но есть то, что не поддается пониманию с первого раза прочтения. Вот, к примеру, «средства производства». Подобных слов я не встречал ни в одной книге о финансах. Сам автор вводит понятие «инфляция», «обеспеченность средствами производства»… Да о таком никто не писал, — Безбородко даже позволил себе возмутиться.
— О том, что вы читали говорить никому не следует. Особливо о том, что в Отечестве нашем все плохо. Но именно вы подготовите ряд мер, дабы без решительных действий улучшить положение, — сказала Екатерина Алексеевна и отвернулась.
— Позволено ли мне будет обратиться к Алексею Борисовичу? — нерешительно спросил граф.
— Лишь к нему! Тайной является то, что сей труд есть у меня… — Екатерина чуть замялась. — Но вы должны отдавать себе отчет, что бумаги эти есть у Павла Петровича и он не знает более ни он чем.
Александр Андреевич поклонился и, сделав два шага спиной вперед, развернулся и пошел прочь. Наконец, какое-то дело, пусть и не по профилю. Ко внешней политике уже полгода не подпускают, так хоть исполнить волю государыни получится. Уже хорошо, что не забыла и доверила весьма щекотливое дело.
Безбородко знал, что Екатерина понимает о многом, но сознательно закрывает глаза на некоторые проблемы. И о том, что в России идет полным ходом та самая «инфляция» видно всем. Это и результат того, что России сложно вытягивать финансово все войны и подарки государыни. И подарки эти — это, прежде всего, гвозди, которые скрепляют дом, чтобы тот не завалился.
Но вот как побороть инфляцию, при этом не сильно меняя внутреннюю и внешнюю политику? Это не понятно. Как же уменьшить расходы, какой имидж будет для всего правления Екатерины Великой? Получается она правила, стала «великой», и через столько лет, все плохо и в стране большая масса необеспеченных денег? Расписаться в собственных ошибках в преддверии венчания внучки, полного поглощения Польши, участия в антиреспубликанском союзе? Нельзя. Такое может еще больше ударить по России, чем миллионы необеспеченных золотом и серебром рублей.
*……….*…………*
Петербург
20 августа 1795 года
С Куракиным было уже три разговора и все заключались в том, что раз я втянул его в авантюру, как будто он сопротивлялся, то должен не только многое рассказать о финансах, чтобы князь не был дураком при общении с Павлом Петровичем, но призвал меня и дальше думать, что делать и как.
Оказывается, сама императрица заинтересовалась Алексеем Борисовичем Куракиным. И вот спрашивает Екатерина Алексеевна у своих придворных о князе, а там никто ни сном ни духом что да как. Таким образом, был объявлен квест: узнай что-нибудь интересное о князе и будешь иметь счастье показаться перед императрицей. Стоит ли объяснять, насколько важно просто поговорить с государыней для любого верноподданного? Да только за этот разговор человек может получить сто баллов в рейтинг и возвысится над иными.
В России, еще со времен Елизаветы Петровны, есть негласный обычай: двери любого дома в обед могут быть открыты для гостей. И не откажут в еде и, что намного важнее, разговоре, ни в одном уважаемом доме, естественно сословная система в данном случае не отменялась.
Три дня дом Куракина терпит некоторые дополнительные траты, принимая гостей. Вчера, что вообще было за гранью, с князем отобедал сам Александр Андреевич Безбородко.
И все расспрашивают, подхалимничают, льстят… Хотя нет, вот повар готовит отменно и то, что его нахваливают, сущая правда. О поваре Куракина, надеюсь, в Петербурге некоторый слушок да пройдет. А это позволит реализовывать один важный проект, сулящий, как я подсчитал, существенные прибыли. Я воспылал открыть свою франшизу в системе общепита. Это, если говорить языком будущего.
И вот все это из-за меня. Алексей Борисович Куракин прекрасно понимает, откуда уши растут. Так что договорились, что я расскажу многое о экономике и дам уроки Куракину. Да и куда нам деваться, если уже каша варится? Да и не соперник я князю, не конкурент, по крайней мере, он так считает. Потому Алексей, свет, Борисович решил, что может использовать меня, ну а я уверен, что могут несколько попользоваться князем. Так что можно переходить к следующим шагам плана.
И одно из первых, что я запросил у Куракина в качестве оплаты за уроки основ экономики, это место для Милле. Нельзя, чтобы самопишущее перо ушло кому-нибудь на сторону, напротив, нужно сделать так, что только у Куракина и можно было бы увидеть такой, на самом деле, архиважный девайс.
И вот я пошел к ювелиру, чтобы предложить ему переехать, ну и собирался забрать свой последний заказ. Видимо, мне кто-то ворожит, так как француз сам был готов бежать куда угодно.
— Почему не готов мой заказ? — наседал я на ювелира Каспара Милле. — Вы взяли деньги, причем не ассигнациями, а серебром, чтобы закупить материалы. И что? Сегодня я ждал пять самопишущих пера.
— Месье, непредвиденные обстоятельства вынудили меня. Знаете ли я не один приехал в Россию. У меня дочь молодая и красивая и… Я не мог им отказать, — мямлил француз.
— Ваша дочь подверглась насилию? — спросил я.
— Нет, что Вы, месье, я бы тогда покончил с собой. Она единственное, что сдерживает меня на этом свете. Мне нужно найти ей достойного мужа… — Каспар стал уходить в пространные рассуждения о роли отца и что он старых взглядов, когда девушке нужен муж.
— По порядку! — жестко потребовал я.
— Хорошо, месье, но спешу вас заверить, что я готов работать. Я расплатился с кредиторами, которые оказались ужасными людьми. Они…- Милле рыдал, но мужские слезы я всегда воспринимал как повод влепить затрещину.
— Хлясь, — звонкая пощечина привела в чувства француза и он, резко перестав стенать рассказал, что с ним случилось.
Каспар был, на самом деле, не мастером, а, скорее помощником, одного из столичных парижских ювелиров. Умел Милле многое, но далеко не все. Оказалось, что успешный ювелир — это не только мастер, но еще и торговец, обаятельный и разностороннее развитый человек. Нужно увлечь клиента, продать дурное, выдавая его за шедевр. И еще много условностей, в том числе и работа с поставщиками материалов.
Того ювелира убили, как прихвостня аристократов, хотя, на самом деле, пламенные революционеры искали драгоценности, прикрываясь марсельезой и другими лозунгами. И они нашли то, что хотели. Милле сам же и выдал гражданам все, что нужно. Труп работодателя, как и угрозы насилия над дочерью, тогда вообще юной девочки, сильно мотивировали.
А потом он бежал, гонимый тем, что именно на Милле повесили убийство и ограбление знатного ювелира. Каспар хотел даже отправится в Новый Свет, но куда? Франция почти все и везде проиграла, в Америке, так точно, а англичан француз ненавидел, при этом сам не может объяснить почему именно [в Америке пока еще официально Луизиана — французская, но в 1803 году Наполеон продаст САСШ эти территории, так как Франции было их не удержать].
Долго ли коротко, но Милле прибыл в Петербург. Он слышал сказки про то, что тут так любят иностранцев, что чуть ли золотом не отдаривают прямо сходящих с кораблей. Реальность, как всегда сложнее. Да, много примеров, когда французы удачно устраиваются в России, но слишком много бежало соплеменников Милле в эту страну, а рынок ювелирных изделий был жестко поделён, по крайней мере, что-либо продать «большим» господам сложно.
Милле не сдавался, он считал, что может неплохо зарабатывать и найти даже в России католика… черт с ним, протестанта, для дочери. И Каспар одолжил деньги у одного приятного господина, под небольшой процент. А потом его лавку обнесли и все то немногое, что сделал на продажу Милле было украдено. На следующий день пришел кредитор…
Милле уже думал бежать, хоть в Москву, или на Поволжье, где, по слухам селится много немцев и им прощаются налоги на какой-то период. Но пришел я, и забрезжила надежда. Каспар сразу понял, что такое изобретение, которое я ему описал — золотая жила. Он попросил кредиторов обождать, те, уклончиво обещали подумать. Когда же я принес деньги на следующие заказы, через полчаса пришел и кредитор…
— Мне пришлось отдать и материал и деньги, — Милле опустил голову. — Месье, я в отчаянии и говорю все это вам только лишь по той причине, что деваться некуда. Вы в своем праве сдать меня властям, но только лишь моя Аннета, ради нее живу. Жена умерла давно…
Черствый я человек, не проникся мольбам. Мне не особо жалко француза. Каждый кует свое счастье сам. А еще есть такая аксиома: лучше голодать, чем брать микрозайм! Особенно у непроверенных людей.
— Тебя не оставят в покое. Эти люди, а я догадываюсь о чем речь, словно звери чувствуют болевые точки, туда и бить станут, вытягивая все, что у тебя есть и все, что ты можешь вытянуть у заказчиков, к примеру, у меня, — я задумался.
Кое что я о местном криминале знал, интересовался, так как теневой рынок — это тоже рынок. И порой мне, пока даже не дворянину, не то, что графу, более выгодно искать возможности для накопления капитала именно в тени. Нет, заниматься воровством, или убийствами за деньги, я не собирался. Экспы? Можно подумать, но я пока один, есть Северин и еще несколько человек, с которыми тренировался, но эти люди, если использовать их, не для таких дел.