Ликвидатор замолчал. А вот я снова повернулся к полковнику, с тревогой в душе ожидая продолжения. И мне кажется, я уже понимал, каким будет это продолжение.
— Что касается человеческой эволюции, то это не что иное, как эволюция мозга, и больше ничего. Потому что во всем остальном мы сделаны никудышно. Как говорил один специалист, тоже, кстати, из прошлого: «Если бы Господь Бог поручил бы мне сделать глаза, я бы сделал их в сто раз лучше». Доктором был. Но это касается и всех остальных человеческих органов. То есть, единственное, что в нас развивается, эволюционирует— это мозг. И от восьмидесяти процентов до ста — очень маленький промежуток. А знаешь, что случиться, если процент начнет расти?
При девяноста процентах человек смог бы разрушать и собирать предметы с помощью потока элементарных частиц. Вполне вероятно, что при таком уровне загруженности мозга, энергоинформационной сути человека уже не нужно было бы физическое тело.
При ста процентах — абсолют. Идеальный чистый разум, поглощающий знания, накопленные миллиардами цивилизаций этого и других миров. Полное покорений всех материй. Полное отсутствие потребностей. Независимость от пространств и времён. Человек может стать одновременно элементарной частицей, а может целой галактикой или скоплением галактик…
— Вы хотите сказать, что псионики — это не предел? — Я чувствовал, как дрожит мой голос. И это вовсе не от восторга. Я, блин, не хочу быть ни частицей, ни галактикой! Я хочу быть просто человеком!
— Я хочу сказать, Антон, что эволюция неизбежна. Ее нельзя остановит. И сумасшествие неизбежно. Сложи эти два фактора. Весело получится.
Ликвидатор окончательно замолчал, закрыл глаза и вроде как погрузился в дрему. По крайней мере его грудь опускалась и поднималась равномерно.
— Ну, охренеть… — Тихо высказался я себе под нос. А потом чуть громче добавил. — И все равно, шарик лопнул тогда, когда он сам это решил. Ясно?
И снова о списке
— Мне кажется, у кого-то дурное настроение… — Многозначительно протянула Романовская очень, между прочим, противным голосом.
Даже не протянула, прогундосила. Ну, или оно у меня реально плохое, поэтому все раздражает. И еще, конечно, сам вопрос… Дежавю просто какое-то.
Я посмотрел на Ангелину, выискивая на ее лице признаки сарказма. Сарказма не было. Зато имелось внимательное, заинтересованное выражение и сочувствующий взгляд. Аж тошно стало, честное слово. От фальши этой. Пялится, будто мы и правда с ней друзья. Будто ей и правда есть до меня дело.
— Это прикол такой? — Спросил я девчонку. — Мы снова едем в школу, ты снова задаешь вопрос про настроение. Это взаимосвязанные процессы? У тебя какой-то ассоциативный ряд выстраивается по дороге к школе? Что-то рождает необходимость спрашивать о моем настроении? Светофоры? Пешеходы? Что именно?
— Очень смешно! Вообще-то, я не виновата, что каждый раз предстоящая учёба вызывает у тебя эту кислую физиономию. И я не виновата, что ты на самом деле второй день подряд сидишь с таким лицом, будто тебе противно находиться рядом. Спросила искренне. Хотела узнать, что случилось. Не хочешь говорить? Да на здоровье! Нашелся, тоже мне, Цаца!
Романовская фыркнула и пожала плечом, попутно подрезав какого-то умника, собирающегося ее обогнать.
— Куда торопишься, козел?! — Крикнула она в окно, хотя бедолага уже не пытался выскочить вперед, — Видишь, кто тут едет?! Никакого уважения на дороге…
— Ага… — Я оглянулся. Судя по тому, как водила, оставшийся позади, открывал рот, интенсивно, со злым лицом, Лину сейчас материли особенно изысканным образом. — Ты-то сама — сплошная культура и правильное вождение.
— Молчал бы. Кое у кого вообще нет доступа к вождению…Вот обижусь, будешь пешком ходить. Или на метро ездить. Тоже, как вариант. Тем более, у тебя вон, целая сумка денег. Ах… Черт… — Романовская скривилась, затем надула капризно губы, изображая показное сочувствие. — Денег больше нет…Их забрали в первый же день. Ну, значит, тогда пешком. Это, говорят, даже полезно.
— Очень сомневаюсь, что папочка тебе разрешит такое. Меня нельзя оставлять без присмотра. — Я намеренно проигнорировал ее замечание о деньгах, чтоб не доставлять девчонке удовольствие своей реакцией. Она ведь именно этого добивается.
Хотя, между прочим, данный вопрос меня тоже волновал. Сумку, которую притащил с собой, действительно забрали. Естественно, вместе с содержимым. По факту, я сейчас — все тот же нищеброд, но только живу в дорогом доме, ношу дорогую одежду. А в кармане — нет ни шиша. Вот так захочу пить, воды хрен куплю в уличном автомате. Про остальное даже не заикаюсь. Надо обсудить этот вопрос с Романовским.
Девчонка, надувшись, замолчала. Слова о Ликвидаторе ей не понравились. Хватило ее, как обычно, ненадолго.
— Так что с настроением? — Снова поинтересовалась Ангелина.
— А то ты не знаешь. Вчера с твоим папочкой встречался. Немного принял участия в его трудовой деятельности… — Я осекся не договорив. Лицо у Романовской вытянулось, а пальцы сжали руль сильнее. — О, блин…реально не знаешь?
Судя по тому взгляду, которым меня одарила Ангелина, она, похоже, и правда была не в курсе. Неожиданно. У нас с Ликвидатором появились секретики на двоих? Неужели есть вещи, в которые он не посвещает родную дочь? А говорил, готовит ее на свое место…
— То-то ты с вечеринки пропал…Я искала тебя весь вечер. И не только я. Все ребята расстроились. Сильнее всех Варя. А ты, оказывается, был с особистами… — Ангелина скривилась, будто ее какой-то гадостью накормили. Девчонку явно напрягло, что отец не сказал ей ни слова о нашем небольшом приключении. — Про список услышу наконец?
Она резко перевела тему и сделала вид, будто ей плевать, но я заметил, Лину расстроил факт молчания Ликвидатора. Сильно задел. Видимо, прежде такого не случалось.
— Какой список? — Спросил девчонку, не особо соображая о чем речь. Но в следующую секунду до меня дошло. — Аааа…список…Черт…
Я обернулся, схватил рюкзак с заднего сидения и принялся искать там этот чертов листок.
Честно говоря, вот это вообще из головы вылетело. Когда мы с Романовским вернулись обратно, к особняку, Олег проехал каким-то другим путем. Не через центральные ворота. Я так понял, с противоположной стороны территории еще имеется возможность попасть к дому. Из тачки мы выбрались, когда автомобиль припарковался в подземном гараже. Я даже не знал, что в доме имеется еще один, нижний ярус.
— Отдыхай, Антон. — Полковник, который всю оставшуюся часть пути изображал из себя спящего, кивнул мне и направился к одной из дверей, видневшихся в дальнем углу помещения.
— Стойте! — Я бросился следом и схватил Ликвидатора за руку, чтоб он задержался. — То, что Вы сказали в машине, это правда? Это реально так?
— Это, Антон, статистика. Я всего лишь назвал тебе некоторые цифры. Иди отдыхай. Тяжелый выдался вечер.
Полковник потянул на себя руку, освобождая ее, а потом уструячил вдаль. Вернее, в дверь. Выглядел он и правда уставшим. Плечи опущены, походка какая-то тяжёлая. Интересно, почему? Не думаю, что Ликвидатор за пацаном по докам лично бегал. А такое чувство, будто сил у Романовского нет совсем. Причем, в машину он садился гораздо бодрее. Вышел из нее, будто не тачка его везла, а он тащил тачку тащил на себе.
В любом случае, стоять посреди гаража было глупо. Проводил полковника взглядом, пока за ним не захлопнулась дверь, а потом начал соображать, как лучше поступить мне. Я точно не хочу возвращаться на вечеринку. Да и вообще ни с кем сейчас видеться не хочу.
Пожалуй, с Настей только поговорил бы. Но не как Антон, а как Боря. Рассказал бы ей все, что произошло. Девчонка точно нашла бы правильные слова, разложила бы мне все по полочкам. Однако, про Настю лучше забыть. Сначала придумать, как убрать ее подальше от Ликвидатора, а потом забыть.
— Олег, — Позвал я охранника, который отирался рядом с машиной. В гараже, кстати, стояло еще пять моделей. Одна другой круче. — Как пройти, чтоб никто не заметил? Тут дверей — вон сколько…
Я обвел взглядом подземный этаж, который, судя по всему, соответствовал своей площадью дому.
— Аж три штуки дверей. — Закончил свою глубокую мысль, пересчитав выходы.
— Сергей Сергеевич воспользовался специальной лестницей, она ведет в его спальню. Не советую идти тем же путем, ему это точно не понравится. Вот туда двигай. — Олег кивнул в сторону неприметной дверцы, которая выглядела скромнее остальных. Это — лифт. Поднимешься на свой этаж и сразу иди в комнату. По дому гости не бродят. Все знают, дальше первого этажа лучше не заходить. Господин полковник ценит тишину и уединение.
— Аааа…ну-да…ну-да… — Я махнул рукой в сторону электрических ворот, из-за которых доносилась громкая музыка. — Сразу понятно и про тишину, и про уединение.
— В данном случае это необходимость. — Олег пожал плечами. — Когда ты — один из первых людей Империи, приходится терпеть некоторые неудобства. Сергею Сергеевичу нужно вести светский образ жизни, хочет он того или нет. И у нас подобные мероприятия случаются не так уж часто.
В общем, охранник сказал чистую правду. Что вполне логично, зачем ему врать. За дверью оказалась небольшая кабина лифта. Я поднялся на свой этаж и рысью устремился к спальне.
Заскочил в комнату, захлопнул дверь. Будто за мной кто-то гнался. Просто как представлю Лопухину или еще кого-то, аж дурно становится. Первым делом, на ходу, начал стягивать брюки. Вот тогда и вспомнил про список, который лежал в кармане. Вынул его, затем, не глядя, сунул в школьный рюкзак. Решил, прочту завтра. В этот момент меня очень мало интересовало, что же там придумал Бутурлин. Тут, блин, голова пухнет от сказанного Ликвидатором. Если слова Романовского — правда, то…твою ж мать…
Получается, псионики — это не предел. Получается, есть еще этап. Последний. С чертовыми ста процентами. И у меня имеется весьма реальное опасение, что я могу стать тем самым этапом. Ибо, какого черта у меня четыре способности? Раньше ведь не случалось такого.