— Но, пошла! — Рон хлестнул лошаденку вожжами, та дернулась и на удивление резво понесла телегу.
— Стоять! — заорал хорек. — Стража, задержать повозку!
Варги высыпали за ворота. Я вынырнул из соломы, рядом уже сидела испуганная Даяна.
— Гони! — закричал я Рону.
Стражники схватились за луки. Смертельное пение стрел неслось за телегой. Я подмял Даяну под себя, закрыв собственным телом. Две стрелы впились мне в спину. Телега неслась по ухабам, подкидывая нас. Но через минуту мы были вне досягаемости вражеских луков.
Телега сбавила ход.
— Ушли! — выдохнул я. — Спасибо, Рон. Только тебе, друг, в ближайшее время в город нельзя.
Даяна вскрикнула. Я повернулся к Рону и обомлел: истекая кровью и борясь с болью, он из последних сил держал вожжи. Из его спины торчала стрела.
Я перехватил вожжи и рывком выдернул стрелу. Рон вскрикнул и застонал. Я уложил его на солому. Укрывшись в редколесье, я остановил повозку.
Рон терял сознание. Я слегка встряхнул его голову:
— Не засыпай!..
Он открыл глаза и улыбнулся. Я прижал его рану ладонью, а другой рукой сжал амулет регенерации, висящий в мешочке у меня на шее. Мысленно я представил, как его рана затягивается, но ничего не происходило. Я не научился управлять силой исцеления… Видимо, юную рыбачку я излечил случайно…
— Отпустите мою лошадь на волю, а тело мое сожгите вместе с телегой, — еле пробормотал Рон.
— Что вы говорите! — возмутилась Даяна. — Вы не умрете!
— Я уже стар, и мой организм не справится с такой раной… Я чувствую смерть, она близка настолько, что мне можно больше не страшиться жизни…
— Держись, друг!.. — я сжал его ладонь и подложил под голову охапку соломы.
— Прошу, Молот, позаботься о моем племяннике, кроме Скалы у меня больше нет родных…
— Обещаю, — ответил я. — Он мне как брат, я сделаю все, чтобы сберечь его жизнь.
Рон с благодарностью посмотрел на меня, пытаясь улыбнуться. Но глаза его закатились, и он вдруг замер, перестав дышать.
Я распряг лошаденку и, накрыв телегу хворостом, поджег повозку. Очищающее пламя, словно стая огненных драконов, мгновенно взвилось вверх из сухой соломы, поглощая телегу и тело старика-лавочника, без колебаний отдавшего за нас жизнь…
Я взял Даяну за руку, она шмыгала носом, а по ее щекам бежали серебристые струйки.
— Он погиб, чтобы мы жили… — сказал я, обняв принцессу. — Придет время, и я отомщу за него, за твою семью и за всех, кто пал от рук Фиморры.
— Мне страшно… Я теряю всех, — Даяна прижалась ко мне. — Я не хочу потерять и тебя…
— Не потеряешь… Я наполовину демон, мой папаша Сатана не позволит так просто сгинуть своему единственному сыночку…
— Ты слишком добр для сына сатаны…
— Скажи это моим мертвым врагам, они с тобой не согласятся… — улыбнулся я.
Мы встретились с Гертом в условленном месте и к вечеру того же дня уже втроем достигли окрестностей Ксилона. В деревне, освобожденной мной когда-то от Люпуса, я решил спрятать Даяну под видом беглой крестьянки.
В Ксилоне нас приняли как родных, но Тида встретила меня холодным взглядом голубых тоскливых глаз. Она увидела, как въезжая в деревню на одном коне, мы с Даяной переговаривались, и ей этого было достаточно, чтобы понять все…
Я не хотел ранить Тиду и заявляться в Ксилон с Даяной, но у меня не было другого выхода — по пути в Астрабан лежали лишь две деревни — Ксилон и Тисс. Тисс лежал в окрестностях Астрабана, и неизвестно, что ждало это поселение в ближайшем будущем. А здесь относительно безопасно. Трехтысячная армия варгов ушла по Торговому пути на восток в Астрабан. Тысячный гарнизон, оставшийся в Даромире не будет рисковать и выходить за пределы города. Его задача — держать оборону до полного уничтожения обоих королевств. Так что Ксилон — наиболее удобное место для того, чтобы укрыть принцессу.
Я поручил деревенскому старосте поселить Даяну в том самом доме, в котором когда-то жил я. Добротный дом до сих пор пустовал.
— Эта девушка, — дал я наставления старосте, — очень важна для нас, берегите ее как собственную дочь…
— Что такого она сделала? — недоумевал староста.
— Ее ищут прихвостни Фиморры, она помогла принцессе Даяне сбежать из Даромира…
— Принцесса жива?! Я слышал, что королевскую семью убили!
— Будем надеяться, что жива, ей удалось избежать смерти, но где она сейчас, никто не знает.
— Будет сделано, господин Молот! Спрячем так, что ни одна холера не найдет. Будет моей племянницей из дальней деревни…
В Ксилоне пришлось задержаться до утра. Старина Торес — кузнец, семью которого я когда-то спас от бремени жертвоприношения Люпусу, выточил из обсидиановой руды кинжал, три наконечника для копий и два десятка наконечников для стрел. Он и его подмастерья работали всю ночь. Мы с Гертом переночевали в его доме.
Полночи я не спал, вставал хлебнуть воды и смотрел в окно на блеклую тропу, ведущую к дому, где поселилась Даяна.
Утром, прощаясь, я еле сдержал себя, чтобы не заключить ее в объятия.
— Почему ты не сказал им, кто я? — спросила принцесса, в ее потухших глазах читалась нескрываемая грусть предстоящей разлуки.
— Я не могу тобой рисковать, у Ланы повсюду могут быть доносчики. Человек слаб, и за большую награду он может сделать то, на что изначально не способен, и даже больше… Предателями не рождаются, ими становятся. Пусть считают тебя беглой крестьянкой. Чем меньше человек, тем меньше у него врагов.
— Я хочу пойти с тобой!
— Это опасно и тяжело, мы будем идти, останавливаясь лишь на короткий сон и трапезу. Когда все закончится, я вернусь за тобой… Обещаю.
— А если не вернешься? — голос ее дрогнул.
— Значит, я буду мертв или пленен. Но чтобы выполнить свое обещание, я воскресну или разорву оковы… — я улыбнулся и, вскочив на коня, пришпорил Черного дьявола, рванув с места в галоп. Копыта выбивали клубы пыли, гарью оседавшие на молодой зеленой травке. Только бы не оглядываться, чтобы не видеть ее слез…
На седьмой день пути мы оказались в сердце лесов королевства, где когда-то убили бурмило. Густой лес сдавил тропу, перекрывая проход корявыми лапами из корней и сучьев. Сырость и полумрак болотной дымкой расползлись по округе.
Черный дьявол, увешанный пластинами лат, без особого труда продирался сквозь непролазную чащу. Коню Герта приходилось сложнее, недовольно фыркая, он то и дело спотыкался и тряс гривой.
— Давай отдохнем, — стонал Герт.
— Солнце еще не село, — я вытер со лба пот.
— Животину жалко, — заканючил Герт. — Тебе хорошо — у тебя конь мертвый…
— Иди пешком, — улыбнулся я. — Пусть лошадь отдохнет.
— Ну нет… Два сапога коня не заменят.
— Ладно, привал на полчаса.
Выбравшись на небольшую полянку, мы развалились в траве, вытянув ноги. Я откупорил потертую бронзовую фляжку и протянул Герту. Тот сделал три больших глотка рома и даже не поморщился. Совсем большой стал…
Я допил остатки рома и попросил:
— Спой что-нибудь свое…
Герт прокашлялся и затянул грустную песню. Стало вдруг хорошо… Я закрыл глаза и увидел неясный образ девушки. Она звала меня сквозь дымку. Я нырнул в туман, приблизившись к ней. Это была Тэпия. Королева обняла меня и, улыбнувшись, прошептала:
— Ты должен помочь своему сыну, мы в опасности, и я не хочу, чтобы волчонок умер, даже не родившись.
Я вздрогнул и открыл глаза. Рука, нащупав молот, стиснула его рукоять, а губы мои беззвучно прошептали:
— Пока я жив, никто и никогда не причинит вам вреда…
— Что ты сказал? — Герт закончил петь и вопросительно уставился на меня.
— Да так, я сам с собой…
— Камень провидца не дает покоя? — улыбнулся Герт.
— Жил себе, не тужил, — вздохнул я. — А тут стал Люпусом, провидцем и целителем.
— Избранные — они такие, как бабы — устроены сложно, и понять их невозможно.
— Это точно, знать бы еще, как управлять всем этим добром по своему желанию, а не когда бог на душу положит… большой и толстый.
— Когда я служил в трактире, я слыхал много россказней о древних воинах, обладающих магией. Считалось, что лишь старые воины могли управлять магическими силами, это приходит с годами.
— Вот обрадовал! Чтобы стать сильнее, мне надо состариться!
— Ну… ты же не просто воин, ты волк…
— А ликан почти не старится, — хохотнул я. — Значит, никогда не смогу управлять собой…
— Не унывай! Ты сам учил меня видеть всегда одни плюсы, даже на кладбище… вместо крестов.
— Жизнь — штука сложная, особенно первые пятьдесят лет тяжело, а потом либо сдохнешь, либо привыкнешь…
Мы сидели и болтали о всякой ерунде, полчаса пролетели как один миг. От выпитого рома на душе стало веселей, а по телу разлилось тепло.
— Ну все, в путь… — сказал я, отвязывая поводья Черного дьявола.
— Моя лошаденка даже травки не пожевала, — вздохнул Герт.
На десятый день пути из бесконечных и изнурительных переходов мы достигли наконец ворот Астрабана. На крепостной стене, завидев приближающихся всадников, забегали стражники в родных глазу красных накидках. Гвардейцы! Мы успели, замок не взят!
Прилив радости заставил сердце бешено колотиться, я пришпорил коня, подняв над головой молот.
— Убрать луки! — скомандовал я стеновым лучниками, взявших меня на прицел.
— Господин Командор! — воскликнул знакомый голос. — Это вы?! Не стрелять! Это Глас покойного короля Солта и наш командующий — господин Молот! Открыть ворота!
Грохот и скрежет цепей впустил нас внутрь города. К нам уже спешил бывалый воин с изрезанным лицом, узнавший меня с крепостной стены.
— Господин Командор, хвала богам, вы живы! — воскликнул Уртон.
Суровый воин еле сдерживался, чтобы не повиснуть у меня на шее.
— Здравствуй, мой друг, я рад, что ты жив! — я обнял помощника-командира. — Как королева? Где Скала?
— С ними все хорошо! Я провожу вас…