59. Охота на ведьм
Молодой король Матьяш Корвин в полной мере удовлетворял чаяния буйных венгерских баронов. Едва примирившись с поляками, он вторгся в Австрию. А немецкие князья не спешили на выручку своему императору Фридриху III. Намекали – Австрия твои личные владения, сам и отбивайся. Или давай обсудим, чем заплатишь за помощь. Платить Фридриху было нечем, и венгры теснили его, захватили Вену. В лоскутной Германии лучше всех себя чувствовали богатые города Ганзы. У них были в долгах и император, и князья, пальцем не смели тронуть, одаривали привилегиями. Ганза достигла наивысшего могущества, стала хозяйкой на Северном и Балтийском морях.
В Ливонии в состав торгового союза входили Рига и Ревель, на Руси Новгород. На словах немцы признавали его равноправным партнером, даже разместили в Новгороде одну из главных контор Ганзы. «Золотым поясам» это чрезвычайно льстило. Но русских за море не пускали. Разводили руками – вам-то зачем? Мы и здесь ваши товары купим. Засилье Ганзы на Балтике очень не нравилось датским королям. Но бороться с ней не видели возможности. Их собственная держава, слепленная из Дании, Швеции, Норвегии и Финляндии, треснула пополам. Шведам сохранили значительную автономию, самоуправление. Однако местным аристократам подобных свобод показалось мало. А ганзейские купцы поддержали сепаратистов. Правитель Швеции Стен Стуре отделился от Дании.
Пользу объединения в Европе понимали еще немногие, например, французский Людовик XI. Кое в чем его реформы были сходными с преобразованиями Ивана III. Он тоже выдвигал профессиональных чиновников, ликвидировал уделы. Но методы были иными. Людовик не имел такой духовной опоры, как русский государь. Объединял Францию под эгидой королевской власти, а церковь при этом оставалась в стороне. Да и воевать был не горазд. Предпочитал дипломатию и интриги. Опутывал графов и герцогов хитрыми договорами. А потом они по очереди переселялись в мир иной или в застенок к Людовику, и их земли присоединялись к королевским. Короля прозвали Благоразумным или Осторожным. Но знать ненавидела его и прилепила кличку куда менее благозвучную: Паук.
Отличалось и отношение к аристократам. Иван Великий низводил их до положения служилого сословия, а Людовик наоборот, старался выключить из активной деятельности. Издал закон, позволяющий дворянам откупаться от военной службы, сидеть по родовым гнездам, заниматься хозяйством или превращаться в бездельников. Основой армии король сделал наемников. Провел переговоры со швейцарцами (государства у них не было, они разделялись на восемь кантонов). Предложил выплачивать что-то вроде дани, а за это кантоны присылали воинов. Количество их должно было составить 50 тыс. Горцы были бедными, многодетными, их страна не могла прокормить всех. Согласились. И солдаты из них получались великолепные – ловкие, крепкие, выносливые.
Такая армия была верной королю, но стоила очень дорого. Политика обходилась еще дороже – Людовик подкупал и лидеров оппозиции, и министров сопредельных государств, и английского короля. Чтобы обеспечить эдакие расходы, взвинчивались налоги. Народ застонал и подхватил прозвище Паук. Но главному противнику Людовика, бургундскому Карлу Смелому, было тревожно. Союзников у него оставалось все меньше, а владения короля разрастались. Уязвимым местом могущественного Карла было то, что Бургундия считалась частью Франции. О реальном подчинении давно не было речи, но… Другие герцогства тоже считались чисто формальными подданными и одно за другим исчезали.
Карл решил окончательно отделиться от Франции, утвердить себя равным с Людовиком. Обратился к императору Фридриху III и попросил титул короля, соглашался перейти под германское покровительство. Но Бургундия состояла из двух частей: Франш-Конте на востоке Франции и на севере – Фландрия и Нидерланды. Чтобы образовать самостоятельное королевство, Карл наметил соединить их. То есть, захватить разделяющие их земли – Лотарингию, Эльзас, Рейнскую область. Местные князья и города были совсем не в восторге от подобной перспективы, оказали сопротивление. А Людовик XI взялся помогать им, присылал войска. В 1477 г. в бою со швейцарцами у крепости Нанси Карл Смелый был убит.
Для Людовика это стало несказанной радостью. Сыновей у Карла не было, и король объявил герцогство выморочным. Не тут-то было. Это раньше бургундцы бунтовали и принимали его сторону, а теперь знали, как обдирают подданных во Франции. Они объявили наследницей дочь герцога. Людовик пробовал спорить, двинул войска. Но ситуацией очень заинтересовался император Фридрих. Разве можно было упускать возможность? Срочно сосватал за наследницу своего сына Максимилиана. В 1479 г. под Гинегатом немцы крепко всыпали французам.
Впрочем, Людовик утешился на другом направлении. Вскоре умер последний король Прованса Рене. Династия прервалась. Парижские крючкотворы ловко обосновали, к кому должен отойти Прованс, и маленькое королевство на берегах Средиземного моря стало французской провинцией. Франция была еще гораздо меньше нынешней, различные ее области оставались сшитыми на живую нитку, даже говорили на разных наречиях. Тем не менее Людовик создал одну из крупнейших европейских держав. Помаленьку связывал ее воедино, учредил государственную почту. Первым из королей оценил значение изобретения Гутенберга, печатного станка, устроил типографию в Сорбонне.
Однако насладиться собственными достижениями ему не довелось. Короля хватил инсульт. А болезнь вызвала такие же последствия, как у его отца. Ему стали мерещиться заговоры и подосланные убийцы. Он поселился в уединенном замке Плесси-де-Тур посреди густых лесов. Швейцарцы бдительно охраняли его. Последние несколько лет жизни Людовик никого не принимал, ни с кем не встречался. Даже из слуг, обитавших в замке, короля могли видеть лишь несколько человек, самых доверенных. Поговаривали, что в подвалах король держит в клетках самых знатных узников, но такие слухи распространяли враги. Достоверных свидетельств об этом нет.
Рождение Испании свершилось гораздо менее болезненно. В 1479 г. преставился король Арагона Хуан II. Власть досталась его сыну Фердинанду. Свою жену, Изабеллу Кастильскую, он весьма уважал, слушался ее советов, и повелел объединить Арагон с Кастилией. Соединился с ними и внушительный «довесок» Арагона, Неаполитанское королевство. Но Изабелла была очень набожной женщиной, а Испания издавна являлась очагом ересей. Во времена мусульманского владычества над Пиренейским полуостровом Испания стала конечной точкой Великого Шелкового пути, была связана с рынками Ближнего Востока, а через Германию и Италию – с черноморской «Хазарией».
Здесь образовались большие иудейские колонии, ученые евреи занимали важные места при дворах мавританских правителей, в Кордовском университете. Отвоевывая полуостров, христианские короли изгоняли мусульман, а права иудеев значительно урезали. Те и другие нашли выход, для видимости крестились и продолжали исполнять привычные обряды. А это, в свою очередь, плохо влияло на христиан. Люди соблазнялись учениями мнимых единоверцев, возникали различные секты. Изабелла и Фердинанд решили искоренить это зло. Но собственными средствами справиться было трудно.
Сектанты уже приноровились подкармливать взятками местных чиновников, чувствовали себя вольготно.
Супруги обратились в Рим, и папа Сикст IV учредил Испанскую инквизицию. Ее возглавил Томас де Торквемада. Исповедание ислама или иудаизма после крещения квалифицировались как серьезное преступление, вероотступничество. Поле деятельности у инквизиторов открылось очень широкое, виновных захватывали целыми улицами. Для кого-то ограничивались покаянием и тюремным заключением, а тех, кого признавали нераскаянными еретиками, ждало аутодафе (в переводе «дело веры»). Приговоренных наряжали в особые балахоны, санбенито, с изображениями чертей и адского пламени, и предавали пламени земному. Зрелища казней собирали толпы зрителей, знатные кавалеры и дамы покупали места на балконах и в окнах ближайших домов. Но зрелища становились и предупреждением – в вопросах веры послабления неуместны, отныне шутить с еретиками не будут.
Делами веры озаботился и преемник Сикста IV, Иннокентий VIII. Но его больше волновали не ереси, а колдовство. Оккультные учения все шире овладевали умами европейцев. Ими увлекались и при папском дворе, и в домах кардиналов, епископов. Хотя церковные иерархи были уверены, что им-то позволено, они сумеют откупиться и отмолить грех. Но им вовсе не улыбалось, чтобы на них самих кто-нибудь напустил порчу, околдовал, подсыпал приворотное зелье или обычную отраву. А с другой стороны, инквизиция оказывалась очень выгодным предприятием, имущество жертв конфисковывалось. Полезное начинание следовало развивать.
Иннокентий издал буллу «Summis desiderantes», давшую старт повальной «охоте на ведьм». Раньше подобные процессы были разрозненными: всплыл какой-то случай колдовства или поступил донос, рьяные служители церкви брали в оборот нескольких подозреваемых. Теперь инквизиторы взялись целенаправленно прочесывать города и веси. Заполыхали костры по Италии, Германии, Швейцарии, Франции, Польше. Попадали на них в основном женщины. Они чаще обращались к знахаркам, чаще ссорились и клеветали друг на друга. Да и заниматься с ними было интереснее. Безбрачные католические следователи увлеченно пытали арестованных дам.
Распалившись истязаниями, вытягивали из них сладострастные и извращенные описания шабашей.
Только в Англии религиозные проблемы пока отошли на второй план. Тут хватало и мирских. Казалось, война Алой и Белой роз завершилась, партия Йорков победила бесповоротно. Но пошли раздоры внутри этой партии. Заговор возглавил младший брат Эдуарда IV герцог Кларенс. Однако опорой короля выступил другой брат, лучший британский военачальник Ричард Глостерский. Смутьянов схватили и переказнили до единого. По преданию, Кларенсу деликатно предложили самому выбрать вид смерти – все-таки братишка. А герцог был большим любителем выпить, отшутился, что хотел бы погибнуть от вина. Ну что ж, пожелание исполнили, утопили в бочке с мальвазией.