— Я пойду и точка.
— Почему ты, командир? У тебя семья? — Удивился Исупов.
— Давай, я, товарищ майор. — Пузырников поднял руку, как ученик.
— Мужики, мы тут все под богом ходим, и неизвестно, сколько нам отмерено, именно потому, что у меня семья, я буду осторожен, и сделаю все как надо. Все будет хорошо. Страхуйте меня.
Больше возражать не стали. Сразу после этого решения и началась подготовка к подъему. Юрий спустился в двенадцатый отсек к жене и детям. Пообнимался с Мишкой и Аришкой, с Еленой. Естественно, у жены в глазах стоял вопрос, почему он, а не кто-нибудь другой, но задать его вслух она так и не решилась. В ее женском сознании произошел огромный переворот представлений о жизни. Он видела, как муж и его коллеги офицеры стараются спасти свои семьи, и потому была уверена в необходимости такого решения.
Привалов и Яцук облачились в специально подготовленные ОЗК, надели противогазы и прошли через узкие дверцы шкафа в отсек, который собирались затопить. Тяжелая внешняя металлическая гермодверь блестела конденсатом в свете фонарей. Она сдвигалась по металлическим направляющим. Путь к ее полному открытию заблокировали металлическими штырями, которые не дали бы открыться двери больше, чем на десять сантиметров.
— Готов? — Спросил Яцук у Привалова и взялся за «крутилку» механизма открытия двери.
— Готов. — Ответил майор.
Оборот и дверь подозрительно застонала. Еще оборот и из щелей брызнули черные густые струи.
— Это же не вода, это жижа какая-то? — Удивился Яцук.
— Грязь, ветром намело. — Решил Привалов.
Еще один оборот и еще, под стоны напряженного металла. Юрий почувствовал, как по спине побежал пот, как заколотилось сердце. Малохольные мысли на секунду завладели рассудком, но силой воли удалось подавить их. Вдруг дверь с силой ударила в железные клинья, откинув Яцука на пол. Юрий бросился к товарищу.
— Ты как?
— Нормально. Давление, я тебе скажу, как будто над нами море.
Через десятиметровую щель вода била с огромной силой. Ее уровень поднимался на глазах. Яцук подошел проверить созданный им запор, а Юрий зачерпнул в ладонь густой воды. Настоящая грязь, как в лужах на глиняной дороге по весне. Холод воды чувствовался через резиновую защиту и одежду. Яцук подошел и встал рядом.
— Вроде, держит! — Глухо крикнул он через противогаз. — Как ОЗК?
— Держит! — Ответил Юрий.
— Три рывка, назад. — Напомнил Яцук о сигнале на возвращение.
— Ага, помню.
Вода поднялась до груди спустя пару минут после открытия гермодвери. Запаса воздуха в кислородном изолирующем противогазе должно было хватить на полтора часа, но это без учета использования его на большой глубине. Юрий считал, что у него есть сорок минут, не более. Яцук пристегнул к поясу Привалова карабин с проводом. Его вынули из трассы электроснабжения, теперь не нужной. Длина провода была метров семьдесят, Юрий настоял на такой длине.
Еще минута и для Привалова наступила полная тьма. Давление воды сжало тело со всех сторон крепкой хваткой. Свет фонаря, герметично запакованного в полиэтиленовую пленку, был виден только в упор. Становилось холодно, и самое главное, страшно. Подъемная сила из-за кислородной подушки в левой руке, оторвала его от пола и сразу пропало ощущение понимания верха и низа. Голова закружилась, и стало еще страшнее.
Когда Юрий уперся рукой в потолок, ему стало немного спокойнее. Он понял, что помещение заполнилось водой полностью. Руки Яцука нащупали его и потянули. Юрий вытянул свободную руку перед собой, чтобы не удариться. Нащупал дверной проем и понял, что дверь уже открыта полностью. Яцук похлопал его по ноге, что было воспринято Юрием, как благословление на подъем.
Майор сделал несколько гребков правой рукой, чтобы отплыть от входа. Поднял левую руку с подушкой над собой и приготовился к подъему. Прошло несколько секунд и ему показалось, что ничего не происходит. Он как будто висел на одном месте. Снова неприятное чувство, будто ты оказался «нигде», без верха и низа. Юрий проверил за спиной карабин. Провод был прикреплен и это немного успокаивало. Хотелось верить, что в случае чего, Яцук контролирует ситуацию. Юрий поднес к глазам фонарь. Слабый свет, тем не менее, дал уверенности в том, что подъем происходит. Частицы грязи опускались вниз.
Это наблюдение позволило Привалову успокоиться и заняться анализом состояния костюма. Кажется, в районе правой ноги он дал течь. Ледяная струйка жалила кожу. Юрий потянулся и попытался подтянуть ремешок. Получилось только хуже. Струйка пробилась ниже и начала собираться на дне сапога. Майор чертыхнулся и решил ничего не делать. Волнение тоже могло усилить расход кислорода.
Он вспомнил про кессонную болезнь и решил найти у себя ее признаки. Ничего похожего он не заметил. Сосуды не вздувались из-за перехода, растворенного в крови азота, в газообразное состояние. Кислородная подушка, оказавшаяся в вещах Григория Стыдова, обеспечивала приемлемую скорость подъема. Если поднимала вообще.
Спустя пять минут, ум Привалова только и занимала эта мысль. А не висит ли он на одном месте, в метре от входа. Помахал на всякий случай ногами, но испугался, что Яцук может превратно понять его дерганья и затянуть назад. Ему там тоже должно быть несладко. Сидеть в полной тьме, в ледяной воде и ждать. Часов у Привалова с собой не было. Вместо них в костюме лежал будильник, заведенный на сорок пять минут. Он был включен в тот момент, когда Юрий перешел на автономный режим использования противогаза. Тьма и взволнованное состояние полностью дезориентировали не только в пространстве, но и во времени.
Прошло еще немного времени. Юрий почувствовал, что где-то в паху начало мерзнуть. То ли еще одна протечка, то ли костюм плотно прижался к телу. А правая нога мерзла все сильнее. Привалов шевелил пальцами, чтобы согреть ее. Помогало, но кажется не шевеление пальцами, а сама по себе увлеченность процессом. В безмолвной черноте любой осознанный момент придавал уверенности и спокойствия.
«Быть такого не может…» — Думал Юрий тягучими минутами подъема. — «чтобы столько воды набралось. Откуда?». Он прислушивался, чтобы услышать гром ударов, как в первые дни их нахождения в УКП. Ничего, никаких звуков. Зато, ему показалось, что грязной взвеси в воде стало меньше, что никак не повлияло на ее прозрачность. Он до сих пор не был уверен, что поднимается. Яцук должен был контролировать размотку провода. Если бы ничего не разматывалось, он бы уже давно затянул бы его назад. Вдруг, Привалова осенила страшная мысль, что провод порвался. Мало ли что могло произойти в суете, пока они впускали воду?
Юрий перехватил фонарь, чтобы освободить указательный палец. Завел руку за спину и медленно потянул провод. Облегченно выдохнул. Тянулось с усилием. Затем рассудком завладел другой страх. Что если провод не дает ему подняться? Что если выталкивающей силы недостаточно, чтобы поднять его набирающий воды костюм и длинный провод? Дыхание сразу участилось, на висках забились в противогазную резину вены. Даже запотели окуляры противогазной маски. Привалову с трудом удалось взять себя в руки. Он вспомнил, как они взвесили моток провода и были уверены, что его вес не сыграет никакой роли для подъема.
— Расслабиться и ждать. — Скомандовал самому себе Юрий. — Дергать три раза, когда зазвонит будильник.
Страх пробежался по краю сознания подлой идеей, что будильник может не сработать, но Юрий смог придушить дурную мысль на корню. Будильник был слишком прост, чтобы реагировать на изменения давления и прочее. Майор насильно загнал в голову самые приятные моменты из своей жизни. Вспомнил Мишку с Аришкой, их первые шаги, слова, поступки. Мысли отпустили тело. Он только сейчас понял, как у него были напряжены все мышцы. Даже пальцы на ногах были подогнуты под себя.
Другие дурные мысли неоднократно пытались вывести Юрия из равновесия, но он стоически повторял себе, что ждет звонка будильника. Остальное от него не зависело. Майор посветил себе в лицо и теперь был точно уверен, что вода стала намного чище. Пожалел, что не взял часы, иначе мог бы запомнить время, чтобы потом заметить на какой глубине.
Вода начала светлеть. Юрий не сразу это понял. Только когда он снова решил поднять фонарь, то увидел его свет до того, как направил себе в лицо. Юрий посветил вверх и увидел еле заметное колеблющееся яркое пятно вверху. Он облегченно выдохнул. Все-таки он поднимался. Беспомощно ждать поднятия он стал, убрал фонарь в руку, удерживающую кислородную подушку и помог подняться свободной рукой. Светлело на глазах, и вот поверхность воды над головой заиграла бликами. Еще несколько секунд и майор оказался на открытом воздухе.
Вода растекалась по стеклу окуляров, мешая смотреть. Юрий завертелся на месте волчком, пытаясь увидеть хоть что-нибудь знакомое. С каждой секундой, по мере того, как очищались стекла, он понимал, что видит что-то совсем невероятное. Черный океан от края и до края и низкое небо над головой, сквозь которые едва пробивались контуры солнечного диска. Легкие волны качали его над водой.
Майора одолел кратковременный ступор, во время которого, перегретый информацией мозг, пытался проанализировать ситуацию. Он пытался совместить то, что он видит, с тем, что он знает о природе и выдать более менее правдоподобный результат.
В момент озарения, он почувствовал, что беда прошлась по всей планете. Как только мысли отошли от эпичных масштабов катастрофы, сразу встал другой вопрос, что делать с УКП, накрытого такой толщей воды. Как поднимать людей на поверхность, и что делать, после того, как они всплывут. Ему показалось, что выбирать придется между возможностью задохнуться под землей и возможностью умереть от переохлаждения в воде. Хотя у его семьи был надувной матрац. Но куда плыть на нем, когда вокруг одна вода. За будущее семьи стало страшно.
Страх за семью трансформировался в необычную фобию. Привалову показалось, что он единственный человек в мире. Один на всех бескрайних просторах чужого мира, и от этого ощущения стало так холодно и дико страшно, что рука рефлекторно потянулась назад, нащупала провод и трижды дернула его. Сильнее всего захотелось вернуться в душный мир шахты, убедиться, что она и люди в ней существуют на самом деле.