Глава 19
Долгое морское путешествие, отнявшее полтора месяца, со всеми остановками, подходило к концу. Плот приближался к материку, в месте, бывшем до катастрофы устьем величественной сибирской реки, Енисея. Туман становился все плотнее. Чистая морская вода уже давно сменилась на темную, бегущую с бескрайних заболоченных равнин материка. Тут и там мимо плота проплывали обрывки водорослевых островов, утянутых течением. Как ни странно, но на них не гнездились птицы. В глубине, так называемой суши, морские птицы не водились. Зеленое одеяло из водорослей и было сушей, на которой жили все обитатели животного мира, пережившие катастрофу.
Анхелика смотрела на диковинную природу во все глаза. Она пугала ее непроницаемым туманом, сквозь который было не только не видно, но и не слышно. Любой звук тонул в нем, как в вате, и если удавалось что-то услышать, значит, источник его был рядом. Почти все звуки, для жителя поселка с Новой Земли, никогда не бывавшем за его пределами, не были знакомы.
Чего стоили лягушачьи хоры, исполняемые сотнями гигантских глоток. Из-за их шума, Прометей держал плот подальше от берега. Но не только из-за шума. Период брачных пений означал агрессивность самцов. Однажды, по неопытности приблизившись к берегу, в самом начале речного пути, нечаянно спровоцировали атаку земноводных. С десяток крупных животных погнались за плотом, и только крики Анхелики и удары веслами по головам, охладили их агрессию.
Река, наследник Енисея, была широка. Рваные зеленые берега в редких местах сменялись на настоящую земную твердь. По большей части, река была своеобразным течением среди болот и стоячих водоемов. Плот вошел из моря по западному берегу и теперь надо было пересечь реку и пристать к восточному. Прометей не знал, насколько широко устье, будет ли река сужаться дальше. На всякий случай решил пройти неделю вверх по течению, а потом попытаться пристать к противоположному берегу.
Ночевали посреди реки, бросив в воду якорь на веревочном тросе. Всего лишь раз он коснулся дна на отметке в двадцать метров. В остальных местах глубина дна превышала ее многократно. На пятую ночь, когда по вычислениям Прометея они отошли от побережья на сотню километров, случилась событие, до чертиков напугавшее весь экипаж плота, включая и его матерого капитана.
Как и полагается, перед сном стравили якорь на всю длину. Анхелика ушла ночевать в трюм, а Иван и Прометей укрылись в несколько слоев тряпьем и шкурами. Делалось это не столько для согрева, сколько для защиты от сов, реагирующих на тепло. Над плотом натянули сеть, похожую на рыбацкую, с привязанными по краям «погремушками». Простая и надежная конструкция, защищающая и предупреждающая от летающих ночных хищников, заимствованная у охотников.
Было далеко за полночь. Из всех звуков, слышалось только журчание воды по углам плота. И вот, посреди темной ночи, неожиданно дрогнул плот, и брякнули в ответ погремушки.
— Иван, это ты? — Спросил Прометей, предполагая, что друг встал по малой нужде.
— Нет. — Откуда-то из-под груды тряпья произнес Иван. — Я подумал, что это ты. Анхелика? — Позвал подругу.
— Чего тебе? — Сонно произнесла девушка.
Ее не беспокоили погремушки. В трюме она чувствовала себя достаточно защищенной. Но тут плот не просто дернулся, он клюнул одной стороной и зачерпнул воду. Анхелика взвизгнула, а барабан, на котором была намотана веревка с якорем, затрещал от натуги. Плот потянуло, будто его запрягли в оленью двойку. Волна поднялась по левому борту и прошла через весь плот, намочив постель и припасы в трюме.
— Это же рыба играет с нашим якорем! — Догадался Прометей.
Она действительно играла. Плот неожиданно остановился. Иван вскочил на ноги, чертыхаясь и отряхивая на себе промокшую одежду. Анхелика выбежала из трюма. Прометей кинулся к барабану. Плот снова дернуло, чуть не сбросив за борт Ивана с Анхеликой. В последний момент они успели задержаться за доски трюма. Прометей ухватился за веревку, пытаясь вытащить якорь. Ее дернуло и потянуло. Силища у того, кто тянул за нее, была невероятной. Прометей не успел отпустить веревку, и его ладонь оказалась зажатой между ней и барабаном. Он закричал от боли и выдернул ладонь из-под веревки, стесав кожу.
Рыба не унималась. Возможно, ей просто не хватало забав в реке, поэтому она так привязалась к обычной веревке. Плот снова дернуло на одну сторону и потянуло в воду. Вещи заскользили на край. Ситуация становилась критической. Иван понял, что еще секунда и плот просто уйдет под воду. Принимать решение времени не осталось. Он вынул из-за пазухи нож и перерезал якорную веревку. Плот облегченно плюхнулся назад.
Мгновение стояла полная тишина. Прометей тер пораненную ладонь. Анхелика молчала, вцепившись мертвой хваткой в трюм.
— Мне…, я подумал, что это лучший выход. — Сбивчиво произнес Иван, боясь, что Прометей отругает его за глупый поступок.
— Ты правильно сделал, Иван. Мы чуть не погибли. Быстро сообразил. — На удивление добродушно ответил Прометей.
— А как же мы теперь без якоря ночевать будем? Течение же? — Спросил Иван, все еще не веря в добродушие товарища.
— А мы теперь поплывем поперек реки, пока не упремся в восточный берег. Ночевать будем на берегу.
Течение реки было медленным, еле заметным, но и оно могло за ночь аннулировать весь путь проделанный днем. Иван и Прометей сели на весла. Анхелике доверили сделать тонизирующий чай из трав, собранных на Новой Земле. Правильное направление, на восток, указывал самодельный компас из обычной швейной иглы, сухого листа, на котором она лежала и плашки с водой, в которой они плавали. Прометей периодически натирал иглу о волосы, чтобы она вернее показывала курс. Анхелика, не слышавшая о магнитных полюсах, наблюдала за действиями капитана с суеверным благоговением.
— Это наука. — Объяснил ей Иван, заметивший фанатичный блеск в глазах подруги.
— Ничего сверхъестественного. Компас называется.
Такого ответа было мало, чтобы убедить Анхелику, что лишний раз уверило Прометея в том, что сползание человечества к темным временам неизбежно.
Рассветы на материке выглядели иначе, чем на Новой Земле. Там солнце было видно сразу, как только оно появлялось над горизонтом. Здесь же, в густом тумане, рассвет размазывался на долгие часы, с трудом пропитывая светом мелкую водяную взвесь. Воздух светлел, меняя оттенки серого, но так и оставался серым в течение всего дня. С непривычки казалось, что не хватает воздуха. Первое время легкие сопротивлялись вдыханию влажного воздуха, провоцируя спазм.
Воздух на материке нельзя было назвать свежим. Он был душным, теплым и нес в себе много непривычных запахов, многие из которых нельзя было назвать приятными. Непрерывная работа веслами провоцировала сильное потоотделение. Пить хотелось постоянно, но вода решала проблему на несколько минут, а потом все только усугублялось.
— Надо соленого поесть. — Прометей бросил весло и полез в трюм за солониной. — А у нас что, так мало осталось? — Он выбрался наружу с небольшим куском вяленой оленины.
— Да, это последнее. — Ответила Анхелика. — Вы же собирались на материке питаться чем-то другим? Уксус у вас для этого.
Прометей хотел что-то сказать, но промолчал. Нарезал мелкими кусочками солонину и предложил перекусить.
— Придется охотиться.
— Раз придется, значит будем. — Успокоил Иван старшего товарища. — Дичи тут побольше, чем у нас. Не бьет никто.
— А вдруг, бьют? — Спросил Прометей.
Вопрос Прометея как-то зацепил Ивана, не тем, что здесь могут быть люди, а тем, что на мгновение он испытал страх перед незнакомыми людьми. Иван не понимал, что именно он боится в незнакомых людях. Чувство было подсознательным, и происхождение его нельзя было знать точно.
— А что если люди, которых мы найдем, отнесутся к нам враждебно? — Спросил Иван.
— Такого не может быть. — Уверенно ответил Прометей. — Это же нерационально. — Когда ему хотелось убеждать, он всегда использовал слова, вычитанные из источников в подлодке. — Я уже рассказывал, что общество с небольшим количеством людей, обречено на вырождение. Мы для них новая кровь, они для нас. Это всем на пользу.
— Они же могут этого не знать. — Анхелика шлепнула ладонью по воде, а потом вспомнила ночные приключения и резко отдернула руку. — Вдруг, они уже выродились?
Она вовремя убрала руку. Большая усатая осетринная пасть вылетела из воды, в том месте, где секунду назад находилась ладонь Анхелики, схлопнулась вхолостую и снова ушла под воду, показав на прощанье широкую серебристую спину. Плот закачало. Анхелика вскрикнула и отскочила в центр плота.
— Она…, она такая огромная! — Девушка смотрела на то место, где выскочил осетр, как завороженная.
— А чего им тут не расти? — Деловито произнес Прометей. Его как-будто не напугал размер рыбы. — Еды тут завались.
— Это такая рыба дергала наш плот? — Спросила Анхелика.
— Вряд ли. Для нашего плота она мелковата. Та была раз в пять больше, как минимум. — Прометей предположил примерно.
Его ответ напугал Анхелику. Она села посередине плота и взялась за парус.
— Я боюсь ходить в туалет. — Честно призналась она. — Иван, ты будешь держать меня за руку?
Иван вздохнул и закатил глаза.
— Конечно. — Потом переключился на Прометея. — Ты не ответил на вопрос, что если люди, которых мы ищем, на самом деле деградировали? Одичали, забыли, кто они такие есть и откуда пошли?
Прометей нахмурил брови. Складки собрались на переносице. Вопрос озаботил его не на шутку. Он задавал его самому себе и раньше, но отметал, как невероятный. Но сейчас ему подумалось, что причиной, по которой он отвергал его, было сильное желание найти людей, у которых можно было многое почерпнуть для себя. Дикари ему не нужны были в принципе. Не за тем они отмахали тысячи миль, чтобы разочароваться в потерявших свое будущее, потомках великой цивилизации.
— Нет, не стоит думать об этом загодя.
Больше к этому вопросу не возвращались. Гребли почти без перерыва, выдерживая направление на восток. Судьба сжалилась над путешественниками и перед самым закатом подкинула островок посреди реки. Серое пятно в темнеющем тумане проступило неожиданно. Остров окружали высокие заросли травы. Водорослей вокруг него не было, из чего Прометей сделал вывод о том, что остров в период сезона дождей затапливает полностью. Не ожидалось на нем и лягушек и прочей живности, из-за удаленности от всех берегов. Прометей и Иван с облегчением бросили весла, когда нос плота уперся в стену из высокой травы. Теперь можно было спокойно переночевать всю ночь, не переживая за отсутствие якоря.