– Добрый день, господин поручик, – сказал тот, – позвольте представиться, корнет князь Шеховской, явился согласно предписанию.
– Наслышан о вас, – сказал поручик с доброжелательной улыбкой, – предписание останется у меня, а вы будьте любезны, пройдите по коридору налево, а потом на второй этаж. Вы ведь у нас уже бывали, так что не заблудитесь.
Князь поблагодарил и прошел в коридор и легко пробежался по лестнице.
Около кабинета Бенкендорфа он остановился, одернул мундир и постучал в дверь.
После приглашения он зашел и, как несколько месяцев назад, увидел адъютанта или, точнее сказать, секретаря графа. Тот его также узнал, встал и слегка улыбнулся.
Николка вновь представился приветливо улыбнувшемуся адъютанту. На что тот сообщил:
– Господин корнет, не тянись так. Присаживайтесь. Признаться, мы не ожидали, что вы так скоро сможете добраться до нас. Еще вчера его высокопревосходительство изволил заметить, что через неделю-другую можно вас ждать.
– Его высокопревосходительство часто вспоминал обо мне, – вслух удивился Шеховской, – интересно, чем я удостоился такой чести, что меня неоднократно вспоминают?
– Ну, это не нам решать, – улыбнулся Михаил Сергеевич, – значит, нужно по каким-то соображениям. Вы, кстати, прибыли очень удачно. Александр Христофорович на месте. У него совещание с Леонтием Васильевичем Дубельтом. Оно вскоре закончится, и вас примут. Можете пока рассказать что-нибудь из ваших впечатлений о пребывании на Кавказе. У меня есть несколько свободных минут, и я с удовольствием вас послушаю.
Он зашел в кабинет своего начальника и через минуту появился вновь.
– Ну, вот, – сказал он огорченно, – мне вас и не выслушать. Граф сразу вас приглашает зайти.
Шеховской вздохнул и решительно открыл дверь в кабинет.
Два пожилых генерала внимательно оглядывали молодого корнета. А тот, доложив о прибытии, застыл по стойке смирно.
Незнакомый генерал, по-видимому Дубельт, встал и подошел к нему.
Задрал голову, чтобы посмотреть в лицо корнета, и неопределенно сказал:
– Хорош, хорош воин.
Повернулся к Бенкендорфу и продолжил:
– Что-то меня сомнения гложут, Александр Христофорович, по мне, так этому бравому офицеру служить надобно, а не паркетным шаркуном быть, уж больно молод.
Граф улыбнулся:
– А с чего вы взяли, Леонтий Васильевич, что ему уготована судьба, как вы изволили сказать – паркетного шаркуна. Да, действительно, у него будет кабинетная работа, очень ответственная, но кто из нас знает, что будет, допустим, через год или два.
Александр Христофорович глянул в сторону князя.
– Корнет, присаживайтесь, и да, корнетом вас называю в последний раз. Сейчас вас ознакомлю с приказом по военному ведомству о присвоении вам внеочередного чина.
Ошеломленный неожиданным сообщением, Шеховской почти упал на стул. Но тут же вскочил, потому что граф достал из папки хрустящую бумагу и начал читать приказ по военному ведомству о присвоении корнету Лейб-гвардии гусарского Его Величества полка князю Николаю Андреевичу Шеховскому чина ротмистра.
– Но, господин генерал! – попытался он возразить. – Здесь явно какая-то ошибка.
Александр Христофорович усмехнулся.
– Вы считаете, что его императорское величество мог ошибиться? – тихо спросил он.
– Ну, не знаю, господин генерал, конечно, его императорскому величеству виднее, что делать, но мне кажется, что я не заслуживаю такого повышения, – смущенно выдавил Шеховской.
– Вы, Леонтий Васильевич, заметили, какая скромность у молодого человека? – обратился Бенкендорф к Дубельту.
– Отчего же, конечно, заметил, – с кислым видом сказал тот. По нему было видно, что он явно не одобрял приказ императора.
– Присаживайтесь, молодой человек, к столу, – предложил Александр Христофорович, – сейчас я вам объясню причину вашего неожиданного вызова и чехарду с чинами. Вы ведь определенно помните свой первый визит ко мне? – неожиданно спросил он.
– Да, ваше высокопревосходительство, помню всё.
Бенкендорф улыбнулся и, глянув на продолжавшего сидеть с недовольным видом Дубельта, предложил:
– Вы, ротмистр, смогли бы припомнить содержание того письма, которое я вам давал для расшифровки.
– Конечно, ваше высокопревосходительство, – сказал князь и, слегка прикрыв глаза, пересказал все письмо по памяти. В это время Дубельт, схватив со стола само письмо, внимательно его читал.
Шеховской закончил пересказ, а граф повернулся к Дубельту и спросил:
– Ну как ваша проверка, Леонтий Васильевич?
Тот вскочил со стула, а вслед за ним вскочил и князь.
Бенкендорф поморщился.
– Да сидите уж, ротмистр, нечего вскакивать каждый раз. У нас здесь немного другие порядки, привыкайте, – сказал он.
В это время Дубельт воскликнул:
– Поразительно! Ни одной ошибки. Если бы не видел сам, ни за что бы не поверил.
Ну, что же, граф, в этом вы оказались правы, признаюсь. Но вот каков из него будет начальник, совершенно неясно.
– Леонтий Васильевич, – спокойно сказал Бенкендорф, – присядьте, сейчас мы введем ротмистра в курс дела. И он наконец узнает, зачем мы затеяли все это дело.
– Итак, Николай Андреевич, скажите мне, что вы думаете о нынешнем состоянии отношений Российской империи с внешним миром?
Шеховской внимательно посмотрел на своего нового начальника и уже почти спокойно спросил:
– Господин генерал, я должен вам высказать именно мои мысли по этому поводу или то, что пишут в наших и европейских газетах?
Прошло почти три часа. Все это время оба пожилых генерала хоть и с весьма скептическим видом, но внимательно слушали молодого офицера, излагавшего им свои взгляды на политику европейских государств и выводы, к которым он пришел. Александр Христофорович, вначале слушавший слова Шеховского с улыбкой, вскоре взял в руки перо и начал делать краткие пометки на листе бумаги.
Когда князь завершил свою речь, в кабинете на некоторое время воцарилось молчание.
– Кхе-кхе, – откашлялся Дубельт, – скажите, ротмистр, неужели все ваши заключения сделаны на основании изучения иностранной прессы? Вам не кажется слишком авантюрным предсказывать новую революцию во Франции через несколько лет?
– Никак нет, ваше высокопревосходительство, – уверенно отвечал Шеховской, – я за последнее время прочитал практически все, что мог, из французской и прочей прессы и уверен в своих выводах. Вся логика идущих сейчас процессов в этой стране приводит нас к этому событию.
Более того, я думаю, что и Австро-Венгерская империя не избежит подобных тенденций.
В разговор вступил Бенкендорф:
– Николай Андреевич, меня в ваших предположениях, которые, скорее всего, так ими и останутся, насторожили другие ваши идеи. В них вы подспудно проводите мысль о необходимости отмены крепостного права в Российской империи, о бесцельности или даже вреде для самодержавия вмешиваться в идущие в Европе противоестественные попытки черни свергнуть освященную Богом монархическую власть.
Шеховской слегка улыбнулся.
– Ваше высокопревосходительство, я так же, как и вы, хочу служить на благо Российской империи и царской фамилии, и все мои выводы направлены лишь на ее укрепление и сохранение. Я понимаю устремления его императорского величества сохранить европейские царственные дома, но не лучше ли будет для нас не вмешиваться в эти процессы. Представьте себе, что будет, если, допустим, Венгрия станет самостоятельным государством, разве это не ослабит Австрию? Разве тогда император Фердинанд сможет разговаривать на равных с нашим императором? И вообще, чем больше в Европе мелких независимых государств, которые будут постоянно ссориться друг с другом, тем легче будет нашему государю диктовать им свою волю.
Леонтий Васильевич скривился.
– Какие нынче пошли прагматичные молодые люди, им чуждо понятие благородства. Мне не нравятся ваши мысли, молодой человек.
Но Александр Христофорович, на некоторое время ушедший в себя, сказал:
– Вы знаете, ваше высокопревосходительство, а мне в какой-то мере импонируют мысли князя. Он, пожалуй, реальней смотрит на эти вещи, чем мы – старики, что еще раз заставляет меня убедиться в правильности моего выбора.
Он повернулся к Шеховскому и продолжил:
– Итак, теперь послушайте меня, Николай Андреевич, меня заинтересовали ваши слова, мы еще не раз поговорим на эту тему. А сейчас я расскажу, собственно, зачем вы были так срочно отозваны с Кавказа. Времени у нас на разговор осталось немного, уболтали вы нас сегодня, голубчик! Так вот, в нашем отделении возникла необходимость в секретном отделе, который возглавите именно вы. В круг его задач будут входить разработка новых методов шифрования текстов, расшифровка перехваченных сообщений иностранных агентов и, самое главное, подготовка поддельных документов для введения в заблуждение неких великих держав о планах его императорского величества. И вы будете его руководителем.
Бенкендорф замолчал, глянул на Шеховского и, пожевав губами, спросил:
– Я вижу, вы не удивлены моими словами, князь?
Тот встал и с поклоном ответил:
– Нет, ваше высокопревосходительство, было нетрудно понять ваши намерения. Сомнения были только в том, в каком качестве в этом отделе нужен я.
Бенкендорф победно посмотрел на Дубельта:
– Видите, Леонтий Васильевич, каков молодец. Ну, что же, Николай Андреевич, на сегодня разговор закончен, – вновь обратился он к Шеховскому. – Идите сейчас в канцелярию, оформляйте документы, патент на чин, и жду вас через два дня с докладной запиской, в которой вы изложите ваши мысли о деятельности вашего отдела.
Когда князь, щелкнув каблуками, покинул кабинет, с лица графа сползла улыбка, он с озабоченным лицом повернулся к Дубельту.
– Вот видите, Леонтий Васильевич, сколько нам сегодня материала для размышления преподнес этот уникум. И сдается мне, что, учитывая его способности к этим, скажем так, «предсказаниям», надо будет отнестись к ним со всей серьезностью.