– Хорошо, папа, – смиренно сказал тот, – еще раз прошу меня простить.
А Катя мысленно тем временем услышала совсем другие слова. «Катенька, интересно, где это тебя научили показывать язык, может, в салоне княгини Голицыной?» – прозвучал в ее головке окрашенный ехидством вопрос Николки.
Через несколько минут они мысленно говорили друг с другом, как будто делали это всю жизнь.
«Коля, я ничего не понимаю, что с нами происходит? – наконец спросила Катя. – Почему мы с тобой можем молча разговаривать, по-моему, ты что-то от меня скрываешь?»
Николай кинул взгляд на отца, который сидел с довольным видом за столом, и мысленно ответил: «Катенька, я сам не все понимаю, я обязательно расскажу все, что знаю, но не сейчас. Посмотри, наше поведение выглядит очень странно со стороны».
И действительно, мадам Боже удивленно поглядывала на свою воспитанницу, которой столь продолжительное молчание было несвойственно.
По окончанию продолжительного обеда Андрей Григорьевич предложил дамам отдохнуть в выделенных для них комнатах. Однако Катенька бурно запротестовала.
– Ах, Андрей Григорьевич, я совсем не устала, можно мы с Колей немного погуляем по Невскому проспекту? Ведь с завтрашнего дня он будет очень занят. Мы ведь еще никогда с ним вместе не гуляли.
Старый князь посмотрел на нахмурившуюся гувернантку и сказал:
– Катенька, конечно, прогуляйтесь, но зачем же вам идти пешком, возьмите экипаж.
– Папа, – тут же прервал его Николай, – я тоже присоединяюсь к Катиной просьбе, а экипаж нам не нужен, смотрите, какой погожий день выдался.
– Николенька, – укоризненно произнес отец, – это же моветон, обязательно возьмите экипаж, если не хотите в нем сидеть, бога ради, но пусть он следует за вами, и, пожалуйста, слишком долго не задерживайтесь, надеюсь, к ужину не опоздаете?
– Конечно! – радостно воскликнула Катенька. – Обязательно придем вовремя!
Сразу уйти у них, конечно, не получилось. Если Николка был готов в одну минуту, то его невеста крутилась у зеркала с полчаса, взяла в помощницы гувернантку.
Но все же минут через сорок они покинули дом и двинулись по Невскому проспекту, влившись в массу гуляющих по нему людей. Экипаж, сверкающий свежим лаком, аккуратно следовал вслед за ними по мостовой.
Оставшись с гувернанткой, Андрей Григорьевич предложил ей отдохнуть или заняться чтением, но та неожиданно обратилась к нему:
– Ваше сиятельство, я могу обратиться к вам с небольшой просьбой? – спросила она.
– Конечно, мадам, – галантно ответил князь, – давайте присядем, и я вас внимательно выслушаю.
Узнав о просьбе мадам Боже, он был несколько озадачен.
– Мадам, я, конечно, не откажу вам в этой сущей безделице, но почему бы вам не взять рекомендации от Ильи Игнатьевича? – спросил он.
– Понимаете, – замялась гувернантка, – скажем так, ваша рекомендация будет иметь больший вес в глазах общества.
Андрей Григорьевич усмехнулся и приказал принести письменные принадлежности прямо в столовую. Еще через какое-то время мадам Боже ушла в свою комнату, прижимая к груди заветную бумагу. Она даже забыла в этот момент про свою воспитанницу.
А влюбленная пара в это время неспешно шла по залитому солнцем проспекту. Стройный красавец гусар притягивал к себе женские взгляды, и у Катеньки, которая сразу заметила это обстоятельство, немедленно испортилось настроение.
Шеховской быстро уловил это изменение эмоций, он сегодня уже понял, к своему великому облегчению, что Катенька не может читать его мысли, как раскрытую книгу, и чувствует только эмоциональный настрой. Но и он, в свою очередь, не мог сейчас сообразить, из-за чего у его невесты испортилось настроение.
– Милая, что случилось? – спросил он незамедлительно.
– Ах, Коленька, ничего, – прошелестело у него в голове, – просто наступила на камешек.
С этими словами Катя взяла Николку под руку и ядовитым взглядом окатила очередную даму, заглядевшуюся на молодого гусара.
– Коленька, давай зайдем в кофейню, мне очень нравится заведение господ Вольфа и Беранже «Китайская кофейня». Знаешь, у них такие вкусные пирожные! – тут же предложила она. – Мы отведаем кофию, а ты расскажешь, что с нами происходит.
Катенька уже пожалела, что они пошли пешком, откровенно оценивающие взгляды, бросаемые женщинами на ее жениха, все больше раздражали, именно потому она решила хоть ненадолго скрыться от назойливого внимания в кофейне.
Они зашли в помещение, которое после яркого дня казалось полутемным. За столами сидело несколько посетителей, среди которых были и офицеры, дамы с детьми.
К ним навстречу кинулся половой, который провел их к свободным местам и услужливо предложил присесть. Катенька с видом знатока сделала заказ, и половой, протерев стол полотенцем, исчез из вида.
– А сейчас, милый мой, ты объяснишь все до последней мелочи, что с нами происходит, – решительно сказала она.
Ее спутник согласно кивнул головой.
В этот миг перед внутренним взором девушки появилось пылающее солнце, рядом с ним, как ей показалось, висел огромный голубой шар, по которому медленно, завихрениями крутились клочья белого тумана. В просвете между ними виднелась голубовато-зеленая гладь воды. С замиранием сердца она поняла, что смотрит на земной шар со стороны. Черная пустота и немигающие звезды мрачно взирали на происходящее. Она попыталась разглядеть ту часть суши, где по ее предположениям должна быть Россия, но сплошной облачный покров не давал этого сделать. Внезапно окружающее пространство было показано ей с другой точки, и она увидела непонятное сооружение, висевшее вроде бы почти рядом. Неожиданно от него отделилась крохотная сверкающая точка и полетела прямо на нее. По мере приближения она все увеличивалась в размерах, и когда пролетала мимо нее, оказалась черным диском, как бы сложенным из двух суповых тарелок, размерами с пароход, который она совсем недавно видела на Неве. Только тут до нее дошли масштабы сооружения, от которого отлетел этот диск. Тарелка пролетела прямо через нее и исчезла в облачности там, где она пыталась увидеть европейскую часть России. Но тут огромное сооружение, от которого отделился этот диск, озарилось сиреневым сиянием и, ускоряясь, вошло огненным факелом в синюю дымку вокруг планеты. Оно уменьшалось на глазах и перед падением в океан казалось черной мошкой на фоне сиреневого сияния, вновь появившегося вокруг него в этот момент. Картина мигнула и тут же появилась другая.
Огромный воин в кольчуге и остроконечном шлеме рубился с двумя десятками нападающих на него конных воинов. В его бедре торчал обломанный конец стрелы. В руках вихрем, почти невидимый глазу, крутился меч. Все это происходило в полном молчании. Молча падали подрубленные мечом кони и люди. Неожиданно нападающие отхлынули, и несколько стрелков, стоявших за ними, подняли арбалеты и выстрелили.
– Генуэзская пехота, – прокомментировал чей-то равнодушный голос в ее голове.
Воин секунду стоял неподвижно. Несколько стрел пробили кольчугу, а одна торчала в левой глазнице. Он качнулся, оперся о меч и тяжело рухнул на траву, примяв маленький неприметный росток дуба. И над ним сомкнулись спины врагов, исступленно машущих клинками. Когда они отхлынули, на вытоптанной траве остался лежать безголовый труп, ободранный до нитки. И тут этот труп шевельнулся. Если бы не ступор, в котором Катя находилась, ее визг, пожалуй, переполошил не только сидящих в кофейне людей, но и за ее пределами. На груди обнаженного воина появилась черная сверкающая капля, которая скатилась, оставляя за собой кровянистый след, на землю рядом с тонким стволиком молодого дубка. Победители, обыскивающие других павших воинов, не обратили на это никакого внимания.
Следующая картина не заставила себя ждать. Она увидела, как грязный, замызганный деревенский парень копошится в корнях огромного дуба, который она сразу узнала, поскольку видела это дерево неоднократно. Было хорошо видно, как парень вытащил из переплетения корней небольшой черный камушек и начал разглядывать его со всех сторон.
Картины исчезли, и девушка услышала спокойный голос Николки, разговаривающего с половым, который принес им на подносе все, что было заказано, и сейчас искоса удивленно поглядывал на нее.
– Коля, – сказала она взволнованно, – ничего не поняла из твоих картин, это было на самом деле? Что вообще все это значит?
– Катенька, ты знаешь, здесь не очень удобно разговаривать, если мы будет общаться без слов, на нас будут косо смотреть, и лучше не привлекать лишнего внимания, – сказал Николка, – давай, раз уж зашли сюда, угостимся кофием и пройдемся до Летнего сада. Там я постараюсь тебе объяснить, что с нами происходит, вернее, что я по этому поводу домыслил, потому что окончательно в своих выводах не уверен.
– Хорошо, – сказала та, чувствуя, как успокаивается сердце, бешено колотившееся в груди во время такого реального боя древнего витязя с татарами.
Она машинально выпила кофий, почти не чувствуя его вкуса. После чего, оставив недоеденное пирожное, решительно поднялась и тихо шепнула:
– Коленька, ну давай идем скорее, я умираю от любопытства. Ты мне должен все рассказать и объяснить. Особенно то, откуда я смотрела на Землю? Я всегда думала, что за облаками находится рай. А его там и не было.
В парке к вечеру было полно гуляющих; бонны с детьми, отставные военные. Все они исподтишка разглядывали молодую пару, которая была редкостью для этого места.
– Вот, – язвительно сказала Катенька, – пришли поговорить, называется, нас тут разглядывают со всех сторон.
– Ну и бог с ними, – ответил Николка и смахнул невидимую пыль со скамейки, каким-то чудом оказавшуюся пустой, – присаживайся, пожалуйста, сейчас я постараюсь уже словами рассказать, что я думаю про все, что с нами происходит.
Он присел рядом со своей невестой и начал свой рассказ.
– Катя, сейчас услышишь очень много такого, во что невозможно сразу поверить, я сам не один месяц пытался понять, что означают те картины, которые показал тебе, но сейчас думаю, что составил для себя правильное представление обо всем.