«Нападавшие перегруппировываются. Есть риск перехвата сообщений. Вооружайтесь чем сможете и лишний раз не высовывайтесь».
«Дочка, если ты жива. Сиди тихо как рыбка. Деревья помогут укрыться на северных склонах. Будь осторожна. Твой папа».
На последнем сообщении я замер. Хвост даю, оно непростое. Аделин должна понять, о чем речь. Из хороших новостей – отец птахи жив. Из плохих – вторженцы готовы убивать.
Возвращаюсь в дом с девчонкой. Мы можем здесь нормально отдохнуть, помыться и поесть. Не знаю, как далеко ушел Бруно, но расслабляться нам нельзя, придется наблюдать за обстановкой вокруг дома. Я запер дверь, и мы будем вести себя тихо.
Кратко передал Аделин суть сообщений и послание от папы. От облегчения она закрыла глаза и резко глубоко вдохнула. Но также быстро взяла себя в руки и требовательно протянула ладонь за коммом.
Птичка пробежалась глазами по всем сообщениям, замерев на последнем.
– Ты хорошо знаешь дорогу? Сможешь найти без отца? – уточнил я у нее.
– Да, я знаю, куда нам надо, – уверенно заявила она. – Точное местоположение никому не известно кроме меня и папы. Мы ходили туда… когда мама улетела с Мары. – Аделин немного замялась, смущаясь при упоминании мамы. – Вернее, ездили на лошадях. Папа строил домик на дереве. Я ловила рыбу. Мы уже довольно близко к этому месту. Дальше на юг – глубокий каньон с минеральным озером. Нам придется обойти его вокруг и потом вниз. С другой стороны крутой обрыв, и путь в долину один. От каньона нужно пройти вверх по реке, и мы будем на месте, – объяснила она.
– Почему тогда склон «Северный», если север не там? – удивился я.
– Мы с папой называем его Северный из-за студеной речки и холодных потоков воздуха. В ту реку впадает много ключей пресной воды. Самый ледяной участок на юге. Домик спрятан в густой кроне гигантского черешчатого дуба. В долине Ледяной реки дубы растут часто. Папа просил меня спрятаться там. Значит, у него все под контролем. И он придет туда за мной. Рыбы в реке много, и она вкусная. Не то, что в реке возле дома, – кривится птаха.
А я, не удержавшись, захохотал, потому что прекрасно помнил вкус сырой вонючей рыбы. Птичка и не представляла, чего мне стоило питаться подобными «деликатесами». Я никогда не вдавался в подробности о том, что мне приходилось есть до нашей встречи.
Надолго здесь оставаться было опасно. Нам нужно подкрепиться, осуществить гигиенические процедуры и двигаться туда, где безопаснее. В домике мы с меньшими рисками дождемся, когда можно будет вернуться в усадьбу. Или когда там появится Леон Морелли.
– Почему та река возле твоего дома такая вонючая? – Выяснял я, в то время что занимался подогревом воды в бочках.
– Много заболоченных участков, где река застаивается. Еще выше по течению на реке стоят фабрики. Отходы с фабрик не вредят экологии, мы не применяем химические вещества для высушивания чая. Но используемая вода и негодные чайные листы добавляют свой запах реке, – морщит птаха нос.
Мы нагрели воду в бочках и немного освежились. Но только успели приготовить горячую еду, как ожил древний приемник на столе. Сперва треском. Потом из него полились пугающие слова:
«Синий на связи. Что это за седой старик с ружьем? Движется с двугорбого холма слева от тебя».
Гнусавый голос из динамика не вызывал приятных эмоций. Птичка, вытаращив глаза в ужасе, безмолвно зашевелила ртом.
– Бруно! – прочел я по ее губам.
«Красный. Принято! Вижу деда. Не знаю, что за старый хрен. Снять его?» – отозвался другой голос, не менее противный. И не из-за тембра, а нахальной манеры произносить слова.
«Подождём немного. Он дряхлый. Наверно, на зайцев ведет охоту».
Несколько долгих минут. В динамиках слышалось шебуршение одежды, ветер и дыхание. Кто-то из переговаривающихся забыл отключить передачу.
Оглушающим треском грохотнуло ружье. Новое оружие почти бесшумное. Значит стрелял смотритель. Первый выстрел, раздался громкий вопль. Второй вызвал протяжный хрип в колонке.
«Этот долбанутый старик пристрелил Крея! И мне попал в плечо! Вали его!»
Птичка зажала рот руками, лишь бы не кричать.
«Есть, я снял его! Иду к тебе!»
Ублюдочный Сольвенти! Бесстрашный старик Бруно с большой долей вероятности убит. Зачем он полез на этих отморозков?
Дальше эфир наполнился помехами.
Аделин побелела, сливаясь цветом кожи со скатертью на столе. Передышка отменяется. Нам опять нужно было шевелить хвостом.
Я усадил девчонку на пол, чтоб не грохнулась. Всучил ей стакан воды, а сам наскоро собирал вещи, прихватил и свежеприготовленную еду. В кухне было достаточно пищевых вакуумных термо-контейнеров.
Аделин часто и глубоко дышала, быстро приходя в себя. Натянула на ноги ботинки. Решительное выражение лица говорило о том, что сейчас она готова идти сама.
Птичка перелила в свой пустой термос свежезаваренный чай и наспех соорудила бутерброды. Съедим сразу же по дороге.
Комм брать не рискнул, вдруг отследят сигнал. И в долине, был уверен, нет связи, там он будет полностью бесполезен. А навредить нам может. Но перед уходом я отправил с него сообщение, которое даст отцу знать, что его дочь жива, и поможет сбить с толку преследователей.
«Папа, я в порядке. Буду к вечеру на Северных склонах».
Этого достаточно. Лишняя информация может сыграть против нас.
Меня разбирала злость оттого, что снова приходилось убегать и прятаться. Голос внутри меня возмущенно шипел и требовал принять бой. Но я не мог ему поддаться. Шайрасы сорвиголовы по своей сути. Но я не один. Да и похоже давно перебесился, не мальчишка. И чаще во главу угла ставлю разум, а не эмоции, которые тем не менее продолжали бурлить во мне.
Мы выдвинулись размеренным темпом, не хочу, чтобы Аделин устала раньше времени, да и перекусить не помешает.
– Почему в каньоне соленая вода? В нее впадает, я так понял, только пресная река, – пытался я отвлечь ее от гибели Бруно.
– Его наполняют подземные соленые источники Мары. Мы называем его Каньон Салато. Со всех сторон его окружают скалы, и только с Ледяной долины к нему есть доступ снизу. В самом каньоне вода теплая. Горячие источники, и к тому же он хорошо прогревается на солнце. Ледяная река не в силах критично повлиять на его температуру.
– Вы плаваете в нем? Он почти как внутреннее море, – улыбнулся я в предвкушении поплескаться там с Аделин. Конечно, без одежды.
– Я – не особо, – неожиданно смутилась птичка, перестав жевать бутерброд. – Боюсь глубины. Могу поплескаться у берега. А озеро в каньоне глубокое. Двести метров! Но мне хватит и двух, – вдруг засмеялась она. – Папа плавает в нем. А наши люди никогда не спускаются в каньон и дальше в долину.
Так прошел день.
Последние километры мы преодолели по полке крутого склона справа, местами совсем отвесном. До каньона осталось метров триста. Безопасный спуск, в виде тропы начинался рядом, огибал слева полукругом водохранилище поверху, повторяя его форму, а потом полого спускался к долине. Сам каньон напоминал каплю, в которую с узкого конца впадала река.
Еда давно была съедена и выпит весь чай. Аделин подустала, но категорически отказывалась ехать на мне.
Чутье заставило меня резко активизироваться, еле заметное движение на краю зрения, и я рывком утянул нас за ближайшее дерево. Широкий ствол и раскидистые тяжелые ветви, прогнувшиеся почти до земли, надежно спрятали нас. А его кору с обратной стороны вспороли пули. Кроме того, я заметил крадущегося неприятеля на тропе, откуда начинался спуск в долину.
– Нас нашли! – шепнул я девчонке. – Насколько отвесная в этом месте стена каньона? Озеро примыкает к ней? Какая высота?
– Здесь большая глубина! Озеро примыкает к сáмой стене. И та полностью вертикальная, – испуганно отвечает она. – До воды метров тридцать! Или немного больше.
И я ошарашил ее окончательно следующим:
– Мы прыгнем вниз, Аделин. Сбежать не получится. – А сам надеялся, что преследовавшие нас люди, не настолько безбашенные как я. Тридцать метров… я выдержу удар об воду, войду хвостом и там уже сверну его кольцом, чтобы загасить скорость. А вот люди не все выдержат прыжок без последствий.
– Нет, нет! Я боюсь! Мы умрем! Ударимся об воду и утонем! А я утону просто так! – в панике тряслась она в моих руках.
– Я не дам тебе утонуть, птаха, ты веришь мне? – гипнотизировал я ее взглядом. – Смотри на меня, девочка!
Отчетливо понимал, что другого пути у нас нет. И, дождавшись утвердительного кивка, приподнял, прижал к груди, лицом к себе.
– Обними меня ногами за талию. Мы справимся, девочка. Держись крепче. И я тебя не отпущу, – шептал я ей, старался успокоить как мог.
И начал движение к краю. От дерева к дереву, которые становились реже ближе к обрыву. Тогда-то нас снова заметили. Последние метры я перемещался рывками, пригибался, прикрывал собой девчонку. Пару раз в нас опять стреляли. Мимо. И снова промазали.
Что долго так не протяну и нас настигнут, я прекрасно понимал. Разведать место для прыжка, тоже не получится. Но я отчаянно хотел выжить снова, и уже не один.
Крепче стиснув птичку, так что она пискнула в моих руках, еще несколько мощных движений хвостом на пределе до ломоты и как можно сильнее оттолкнувшись, чтобы не зацепиться за острые выступы при падении, я прыгнул.
В про́пасть.
Глава 14. Домик для птички
– Глубокий вдох, – скомандовал я ей.
Моя смелая птичка послушно набрала полные легкие воздуха и, зажмурив глаза, не издала ни звука, пока мы летели вниз.
Я же целиком сосредоточился на том, чтобы правильно войти в воду и не отпустить Аделин. Крепко держал ее ноги на своей талии, чтобы они не соскользнули и погрузились в воду уже после того, как я загашу скорость хвостом. Нельзя ушибить девчонку. А мой хвост выдержит сопротивление соленой воды, нужно лишь зайти под правильным углом. Ошибка недопустима. Если меня оглушит – Аделин утонет, не сможет доплыть по вытянутому озеру к реке, туда где можно выйти на берег.