Она называла мастера, кто изготовил ей скрипку, итальянцем. И уточнила, что как раз они да арабы составляют подавляющее число жителей Глизе. Мне это особо ни о чем не говорило, кроме того, что на Земле было много наций, и они не хаотично расползались при освоении космоса, а улетали осваивать экзопланеты этническими группами.
От размышлений я вернулся к своей женщине, она сладко сопела в подушку. Разметавшиеся волосы, футболка задралась, оголяя ее красивые ноги и зад. Дерзкая птаха так и не надела белье. Осторожно провел пальцем по месту укуса. День-два, и он заживет. Без яда этот процесс проходит быстрее. От ярости и страсти я чуть сам не потерял голову, нужно быть более сдержанным, иначе во время секса я укушу ее по-настоящему, выпустив яд. И уж точно – более терпеливым. Моя женщина не солдат.
Пора будить птичку на ужин.
– Аделин, вставай. Нужно собираться и спускаться в столовую, – легко тормошил я ее.
И тут раздался стук. Я выскользнул из спальни, пересек гостиную и приоткрыл дверь. За ней стоял Роберти с охапкой вещей.
– Господин Ссашшин, – наклонил он голову. – Куда это можно положить?
Я указал ему на ближайшее кресло в гостиной.
– Марзия принесла. Порывалась отдать сама, но я сказал, что вы заняты, а сюда ей нельзя без приглашения хозяина. Да и то, дальше кабинета он никого не пускает. И не селит в этом крыле. Кроме вас, – вдруг замялся Роберти.
– Роберти, если я смогу доверять тебе, то мы отлично сработаемся. Если будешь все рассказывать мне и молчать о том, что видишь здесь… – сделал паузу я, считывая реакцию охранника.
– Слухи пошли. И преимущественно швея болтает, – недолго думая, тихо сообщил он. – Большинство от нее отмахиваются, но есть те, кто несет дальше ее слова. В усадьбе много людей. Насчет меня вам не нужно переживать. Я хочу работать здесь, как и мой дядя Бруно, долгие годы. Я предан мистеру Морелли и молодой госпоже. И нравится то, как вы подошли к делу.
«Хорошо бы взять с него клятву», – пронеслось у меня в голове. И я сразу же одернул себя. Какую клятву? У людей так не принято. И что я буду делать, если он ее нарушит? Бред какой-то.
– Роберти. Юная госпожа много занималась музыкой и устала. Организуй доставку ужина к нам сюда. И сообщи, когда Леон вернется, – попросил я своего нового подчиненного.
Тот с готовностью кивнул. Простился и вышел из комнат.
– Роберти! – успел окликнуть я его. – На ночь поставь снаружи следующего дежурного, а утром за час до завтрака, я жду тебя в тренировочном зале. Посмотрим на твою форму и навыки.
– Спасибо, господин Ссашшин! У меня не было практики спаррингов с представителями вашей расы. Все уже наслышаны о силе и ловкости шайрасов, и о том, какие вы воины. Буду рад!
Если я не ошибся в парне, из него получится толковый начальник охраны. Мы улетим на Землю, но здесь должно быть безопасно.
А мне предстоит разобраться с неприятной портнихой и теми, кто распускает язык.
Закрыв дверь, я вернулся к сопящей Аделин, она заново погрузилась в глубокий сон.
Через непродолжительное время раздался новый стук. Я уже знал: это Роберти.
– Ваш ужин, – закатил он тележку в гостиную. – Линди не пустил к вам. Она обязательно пойдет в комнаты юной госпожи, а ее там нет. С уборкой прибудут завтра, когда вы будете на завтраке. Я ухожу, следующим на посту будет Асан. Ему можно доверять, он ни разу не был замечен в обсуждении хозяев. Охотно берется за работу и всегда ответственно подходит к ее выполнению.
Поблагодарив Роберти, попрощался с ним до завтра. Чтобы больше не отвлекаться на дела, поставил будильник на комме на шесть утра. Теперь можно заняться ужином и своей птичкой. Я обещал ей продолжение вечером, и сам ждал его.
Вкатив тележку в спальню, оставил ее у кресел. Быстро принял душ и нырнул в кровать к теплой и такой ароматной птичке. Почувствовав меня, она со вздохом перевернулась и закинула ногу уже на хвост. Неспешно стянул с нее длинную футболку.
Идеально.
Я ласкал Аделин медленно, пробуждая. И как только заметил осмысленный взгляд, завладел сначала ее ртом, а когда постанывая птичка стала ерзать по мне, осторожно погрузился в нее.
– Тебе не больно? – низко шипел я, начиная скользить в ней предельно аккуратно.
– Мне хорошо-о-о, – протяжно тянула Аделин, закрывая глаза, вжимала ступней меня сильнее в себя. – Так хорошо с тобой.
Мне нравилось как эгоистично она получала удовольствия сама, тонула в своих ощущениях, открывалась мне, принимая все, что я ей давал.
Потом, после душа, ничуть не смущаясь, она сидела голая на кресле, скрестив ноги, с таким аппетитом ела руками и облизывала пальцы, что я вряд ли запомнил блюда, которые у нас были на ужин.
Дождется мелкая зараза.
– Ты укусил меня, – ровно произнесла Аделин и вонзила белые зубы в румяный бок пончика в сахарной пудре, смешно пачкая нос и губы. Это не помешало ей гордо задрать нос. – Согласна, я зря накинулась на тебя и кричала, но… – Она сжала губы и сурово зыркнула.
От умиротворенной пичуги и следа не осталось.
– Укусил, – согласился я и тоже взялся за десерт. – И был чрезмерно строг с тобой, девочка. Обещаю не поддаваться ярости впредь.
Аделин величественно кивнула.
– Мы еще оба не готовы к этому. – Я решил ввести ее в особенности наагшайрасских браков. – Но ты знаешь, что несет в себе укус наага? Когда он происходит во время близости и шайрас выпускает яд?
Аделин перестала жевать:
– Нет. Ты расскажешь мне?
– Когда пара решает стать семьей, то нааг кусает свою женщину. И особенно, если она – человек, то ее организм претерпевает важные изменения, на уровне ДНК. Первые дни может быть неприятно, но процесс абсолютно безопасен. После укуса любой другой шайрас-мужчина будет знать, что данная женщина замужем. Обычно это случается по согласию двух сторон. И важное. Мы чувствуем когда партнер нам идеально подходит. Наш нос четко определяет, когда мы встречаем генетически совместимую пару для продолжения рода. Шайрасы ощущают это более выражено и понятнее, чем люди. Вы тоже ищете партнера по подобному механизму, но ощущаете не так явно, и времени вам требуется больше.
– Но ты ведь ничего не чувствовал, когда мы встретились. А сейчас… что твое обоняние говорит тебе сейчас? – требовала Аделин от меня ответ.
Знал же, что время этого непростого разговора настанет. Но и подумать не мог, что он закончится так.
– Не знаю, птичка. Обоняние, вероятно, не восстановилось до конца. Вроде бы все говорит, что ты моя. Но я не ощущаю этого в полной мере, как должен… И память не торопится вернуться, – отвечал я, понимая, что не придам своей девочке уверенности своими речами, а наоборот, заберу ее. Но я не мог и не хотел ей врать. – Я думаю об этом постоянно, Аделин. Имел ли я вообще право вступать с тобой в отношения?
Она решительно смотрела прямо, пытаясь переварить услышанное. Хмурила лоб.
Маленькая птаха оказалась куда смелее меня.
– И что мне делать с тем, что я люблю тебя, Ссашшин? – с вызовом спросила Аделин.
Глава 23. Продвижение
Об этом мне было прекрасно известно. О ее чувствах. Но я несмело закрывал на них глаза. И также знал о своих. Иначе с чего бы меня так волновала жизнь и душевное спокойствие маленькой птички? Она стала такой родной. Моей.
Я соскользнул со своего кресла ближе к ней, опускаясь на пол так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
– Что делать? – Я обхватил ладонями ее лицо. – Люби меня, Аделин. А я буду любить тебя.
Аделин широко распахнула глаза, провела тонкими пальцами по моему лицу, запачкав и меня в липкой пудре.
– Меня? – прошептала она еле слышно.
– Тебя, птичка. Тебя, – отвечал я между жадными поцелуями.
Не знаю, куда нас выведет жизнь. Но молчать дальше было трусливо и малодушно. Мне стоило взять пример с девчонки, которую я распекал утром за ревность.
Не прекращая глубоко целовать Аделин, я лег на спину, утягивая с кресла за собой, принуждая оседлать себя. Она пылко отвечала на яростные движения моего языка и губ. Не сопротивлялась. А лишь способствовала накалу страсти между нами.
Я не сдержал рычания, когда девчонка обхватила мою плоть рукой и плавно опустилась. Запрокинула голову назад, демонстрируя тонкую шею. Но руководить парадом не позволил, впился руками в стройные бедра и нетерпеливо насаживал на себя, резко толкаясь навстречу. Любовался, как она выгибается дугой, как, теряя разум, стонет, впиваясь короткими ноготками в кожу моей груди. Сам я тоже плыл. На последних толчках приподнялся, чтобы ртом хаотично припадать к ее округлой груди, шее, плечам, слизывая пот с ароматной кожи. Снова пить ее дыхание.
Птаха сорвалась первой. Капли влаги сбега́ли по лбу, шее. Мерцали на дрожащем теле. Шумно вздымалась грудь.
Потом сорвало и меня. Но я хотел ее снова. Чувствовать. Опять сделать своей.
Но я помнил о том, что нельзя, иначе затрахаю девчонку и ей тогда точно понадобится доктор. После предыдущей ночи она и так весь день ходила без белья.
«Кожа. У нее болела кожа», – настойчиво напоминал я себе.
Мы немного остывали, постепенно возвращаясь в реальность. Аделин на полу стало холодно, она вся покрылась мурашками, и я, подхватив улыбающуюся птичку на руки, понес в горячий душ.
Как следует прогрев ее в горячей воде, хорошо высушил и снова сам отнес в кровать. Она такая легкая, а я не хотел отказывать в удовольствии лишний раз прижать доверчивую птаху к себе.
– Люблю тебя, девочка, – шепнул я засыпающей птичке.
Когда Аделин уснула, выкатил тележку за дверь, заперся изнутри и тоже отправился спать. Утром у меня ранний подъем и тренировка.
Перед сном я заглянул в комм, обнаружив сообщение от Леона. Не знаю почему, но оно внесло смуту в мою душу.
«К нам на Мару летят гости на заключение сделки. Я рассказывал тебе о них. Шайрас и восточник. Тебе будет полезно пообщаться с ними. Вдруг смогут помочь».