Обычным путем дела шли медленно, но всем известно, чьи решаются в приоритете. Тех, у кого есть связи. И семья Руссо двигала заявление Морелли с максимально возможной скоростью, пока его не взял под свое крыло Аль-Фахим.
Роберти с Линдси перетащили остатки вещей Аделин из ее бывших комнат. Туда-то и поселили следователя и его помощника, где представители Службы поимки развернули следящий пункт. Там наутро мы собрались для проведения совместной работы.
Как только Лансею дали добро, тот понес по усадьбе радостную весть об улучшении моего состояния и скорейшем полном исцелении. Мариос, узнав, что я вот-вот очнусь, впал в панику куда быстрее, чем мы могли надеяться.
Прибывший техник едва успел разместить и настроить аппаратуру, как Мариос начал отправлять запросы на установление связи со своего комма.
«У нас проблемы».
«Нам нужно связаться».
«Ответь же мне, пока все не пропало!»
Молчание подогревало страх повара и мой азарт. Я чуял добычу и намеревался завершить дело.
«Закончи начатое. Отчитайся. Не вздумай звонить мне».
Одного этого сообщения оказалось достаточно. Служба поимки знала свое дело.
– Есть крючок. Поймал, – довольно скалился техник, стремительно водя пальцем по экрану. – Сигнал вернулся из системы Росс. Пришел откуда-то неподалеку от планеты Росс 128 b. Уточняю.
– Мы должны закрыть хозяйскую кухню. Под любым предлогом. На что в отчаянии пойдет повар – неизвестно, – настаивал я.
– Может, ремонт? Я планировал его делать, начнем сейчас. Постараемся успеть до гостей. И найдем нового повара, – предложил Леон, не особо обрадованный. – Постараемся найти.
– Попросите Руссо помочь вам с поваром, – подкинул ему идею Касим.
Леон скривился как от незрелого лимона. Его реакция была объяснима. До недавних пор он и слышать не был готов о семье жены. Ему требовалось побольше времени, на то, чтобы не просто смириться с ними, но и просить их о чем-то. Столько лет хозяин Мары сам справлялся со всеми делам. И вполне успешно.
– Похоже, придется попросить, – буркнул он. – Начнем ремонт сегодня же.
– Я выявил точно, откуда идет сигнал, – вклинился помощник Касима, привлекая всеобщее внимание. – Космическая база Росс-3892.
Видя, как озадаченно трет подбородок Касим, я сразу понял, что с названным космическим объектом дела обстоят не так просто.
– Вы, похоже, не знаете, Ссашшин, – заявил глизанец, подтверждая мои догадки. – База Росс-3892 – пристанище уголовников, контрабандистов и прочих типов. Они отсидели свой срок, либо выплатили штрафы Коалиции, но не пожелали вернуться в обычный мир. Правление закрывает глаза, потому что Росс – система, в которую совсем не хочется вкладывать реалы. А база обеспечивает топливом и продовольствием мимо пролетающие корабли Коалиции. И помогает с несложным ремонтом. Существует своеобразный негласный договор. Они нарушают только торговые соглашения и обслуживают все корабли, кому это необходимо, а мы «не видим» их заработки. Но до тех пор, пока обитатели базы не нарушают четкие запреты, такие как на убийства, грабеж и иные подобные тяжелые преступления.
Вот Сольвенти и попался.
– А из этого следует, что они с радостью выдадут нам того, кто нарушил столько правил, – довольно заключил я, скрещивая руки на груди. – Захотят ли на базе потерять свой статус из-за одного человека, даже если он посулил им золотые горы? Не думаю. Также допускаю, что они не знают, кто он и что натворил. Касим, у вас есть, с кем на этой базе вести переговоры? Они выдают нам преступника – а вы продолжите делать вид, что ничего не произошло.
Следователь победно улыбнулся.
– Через пару часов я дам ответ, Ссашшин, – обратился он ко мне. – Не хотите ли рассмотреть работу в Службе поиска под моим началом? Если покажете себя хорошо, быстро пойдете в рост. Начальник охраны – неплохая должность. Но видится мне, что здесь пропадают ваши способности. Леон поделился со мной, как вы проявили себя на Маре. И про принятые решения тоже мне поведал. Я бы хотел такого сотрудника в свой отдел.
– Это щедрое предложение, Касим. – учтиво отозвался я. – Но у меня есть обязательства. И некоторые нерешенные личные вопросы. Но я вам благодарен за предложение.
Глизанец достойно принял мой отказ:
– Я не тороплю вас. Подумайте. И могу вас уверить. Придете работать ко мне, и я постараюсь вам помочь с личными делами.
Уважительно пожав друг другу руки, мы распрощались на пару часов.
В коридоре Леон попросил зайти к нему в кабинет.
– Ссашшин, прекрасно понимаю, чего стоит тебе твой отказ. Ты ведь и правда не для этого места и не для этой работы. – Только закрыв дверь, говорил Леон. – Я не знаю, кто ты. Но теперь еще больше уверен, что ты про честь и ответственность. Если надумаешь поменять работу, я пойму. И дочь моя поймет. Ее ждет учеба, в течении пяти лет в Консерватории. Аделин молода, она забудет тебя со временем, а ты рано или поздно найдешь и вспомнишь себя. Дочь выйдет замуж и родит детей. Есть риск, что ты не сможешь ей этого дать.
Я хмуро смотрел на Леона и не совсем понимал, чего он хочет. И зачем это делает. Зато знал, что не оставлю свою птичку.
– Великодушно с твоей стороны, Леон, пристроить меня, но я откажусь. Мы вернемся к столь занимательной беседе, и ты объяснишь, что делаешь. А пока вспомни о нашем уговоре. Моя задача: найти и обезвредить врага и сопроводить Аделин на Землю. А ты обещал не вмешиваться в мои с ней отношения, – твердо обозначил я свое мнение на этот счет. – И я дам твоей дочери все, в чем она будет от меня нуждаться.
Морелли прошел по кабинету и с размаху упал в кресло.
– Не думай плохо про меня, Ссашшин. Я не желаю никому зла. Наверно, я устал и понятия не имею, как лучше поступить, – пожал он плечами. – А еще не знаю, как Аделин дастся учеба. Не так-то просто поступить, куда она жаждет. Она останется там, а где будешь ты все время? Целых пять лет! Я много думал об этом. Может, лучше будет, если ваши пути разойдутся до того?
Совсем немного я понимал Морелли. Он хотел счастья, прежде всего, для Аделин.
– Пойми уже, Леон, вмешиваясь в ее судьбу и желания, ты только навредишь. Радуйся, что она простила тебе Руссо. Пусть твоя дочь решает сама.
– Ты, как всегда прав, Ссашшин. Знаешь, что этим очень раздражаешь? Увидимся позже по делу Сольвенти. А пока иди, – махнул он рукой на дверь.
Я и не надеялся, что Морелли быстро оставит старые привычки решать за дочь, несмотря на свои намерения измениться, если он и за меня пытается порешать.
Птичку я застал за готовкой. Она порхала на нашей маленькой кухне. Обернувшись на мгновенье, расцвела улыбкой и вернулась к своему занятию.
По гостиной витали безумно вкусные ароматы мяса, томатов, базилика и нагретого сыра. Еда на Маре была какой-то особенной и ассоциировалась у меня с зеленью и солнцем.
Я вспомнил то время в охотничьем домике у реки. Как будто из далекого прошлого. Может быть, мы останемся вместе на Земле? Аделин будет учиться. Я найду работу. Это звучало так притягательно и осязаемо, казалось – немного и можно будет потрогать рукой.
Если бы не прежнее но.
Память.
Воскрешая жалкие неясные отрывки сна, пока я валялся в капсуле после отравления, приходило стойкое навязчивое ощущение, что там я вспомнил. И снова забыл. Сейчас я мучил свой уставший мозг, стараясь воссоздать угасающие образы. Безуспешно.
В реальности же ничего не изменилось. Такая действительность выбивала из равновесия.
И если у меня не было сомнений, что с Сольвенти проблема разрешится, то, учитывая нашу особенность находить спутника жизни, невозвращающаяся память могла подкинуть много сюрпризов. От приятных до ужасных. Особенно для моей птички.
Я нисколько не обманывал Морелли и был готов дать все Аделин. Купить нам дом. Дети… кто из шайрасов не хочет детей? Мы все знаем, что дети – наше будущее и продолжение рода. Рода, которого у меня нет.
Сам не заметил, как устроился у окна на собственном хвосте, удобно свернув его под собой, и невидяще уставился на улицу. Очнулся, только когда ко мне на хвост забралась птичка. Ее поцелуй вернул сознание в настоящее. И к ней.
– Будем есть? – шепнула она мне в губы. – Я приготовила нам лазанью. Роберти принес компактный духовой шкаф по указанию папы.
– Пахнет очень вкусно, давай пообедаем. В любой момент меня снова позовут. Я закончу с неотложными делами, и сегодня ты, наконец-то, будешь моя, – пообещал ей я. – Не отвертишься, юркая птаха.
– А доктор…
– Я сам знаю, что полностью поправился. Ты же не хочешь, чтобы твой мужчина страдал всю ночь? Такую длинную… бесконечную…, – давил на совесть я, припадая к ее рту требовательным поцелуем, подчиняя своей воле.
И продолжал до тех пор, пока птичка сама не начала ерзать по мне в нетерпении.
– Покорми меня. Я голодный, – попросил я ее, сам не зная, какой голод во мне сильнее.
Но сейчас требовалось подкрепиться. В любую секунду небольшая передышка могла закончиться. А как всякий благоразумный шайрас, я понимал, хорошее питание критически необходимо для поддержания формы. И для полного восстановления. К тому же я вернулся к упражнениям. Яд несколько подкосил мой организм.
Аделин с готовностью подскочила. Мне пришлось быстро реагировать, чтобы отодвинуть ее от горячего духового шкафа и самому извлечь из него тяжелую керамическую квадратную форму. От вида и запаха лазаньи желудок громко голодно заурчал, чем вызвал хихиканье птахи. Мелкая зараза.
Не теряя времени, мы накрыли стол. Аделин приготовила к лазанье закуску из вездесущих томатов, соуса из базилика и его же свежих листочков и нежных кружочков ароматного сыра.
Мне досталась огромная порция горячей лазаньи. И щуря от удовольствия глаза, я неспешно поглощал ее, наслаждаясь блюдом. Не забывал щедро хвалить птичку. Она расплывалась в улыбке и отламывала совсем маленькие кусочки от своей скромной порции, не сводя с меня золотистых счастливых глаз.