– Если вы хотели отомстить Руссо, причем здесь Морелли? – не унимался Касим.
– Удачный вариант. Женат на наследнице Руссо. Потом и дочь сделали. Для меня Морелли и работа на него были удобны. В интернате мне дали другую фамилию из перечня, что выдают безродным детям. Они не смогли по ДНК и сканированию радужки выяснить, кто мои родители: я отправил вместо себя на процедуру одного парня с улицы, подходящего по параметрам, надев на него свой браслет. Тот мне задолжал и согласился пройти типирование вместо меня, хоть и боялся, что его подловят. Так я стал новым членом общества в тринадцать лет, – горделиво улыбался он, перескакивая в рассказе с одного на другое. – К родителям я тоже не собирался возвращаться. И не видел их с тех пор. Неужели они не могли взять на заработки и меня? Пожалели денег на еще один билет до Каптейна? Ненавижу их! – теперь зло выкрикнул он.
Следователь пододвинул прикованному к стулу Сольвенти стакан с водой из мягкого пластика.
– Продолжайте.
– Так вот! Морелли был для меня удачным вариантом. Я работал на него, отрабатывая полученные в госшколе навыки. Дурак Леон щедро делился со мной информацией и обучал всему, что знает сам. Я терпеливо ждал. Тогда ко мне и пришла мысль не только отомстить Руссо, сделав их внучку бездомной, но и полностью завладеть Марой. Я полюбил эту луну всей душой и имел право обладать ею. Взамен утраченного и тех лет страданий, что мне выпали в интернате. А этому итальяшке все блага достались за так! Просто потому, что он родился Морелли. Легко быть великодушным, когда у тебя все есть!
– Так что про Аделин? Как вы хотели сделать ее бездомной? – вел разговор по намеченной линии Касим и постоянно возвращал Сольвенти к нужной теме.
– Я бы выкрал ее с Мары. Получил все права на имущество Морелли. А потом без документов подбросил бы на полудикую планету. Предварительно поимев, как и ее мать.
На этих словах я с рычанием подскочил со своего кресла, сворачивая стол с голографом и посудой. Морелли, не стесняясь в выражениях, грозился расправой Сольвенти.
Голопроекция погасла. А через несколько минут к нам вошел Касим.
– Я сожалею, что вам пришлось это услышать, предварительные дознания не выявили озвученных нынче деталей. Он, похоже, догадывался, что сегодня на допросе будет присутствовать Леон Морелли. Дальше мы вынуждены довести дело до конца без свидетелей. Судью выберет Управляющий Глизе-581с или его заместитель. Как вы понимаете, Руссо не может выносить приговор и как-то участвовать в текущем деле.
– Скажите, Касим, а в соглашении указан рудник, на который должны сослать этого… этого… – Леон сжимал кулаки, пытаясь взять себя в руки.
– Рудник определит судья, он учтет тяжесть преступления.
– Отправьте его на Преисподнюю, пусть выживает как может! – вспыльчиво настаивал Морелли, сверкая глазами. – Если в ваших силах намекнуть судье, чего достоин этот человек…
Внутри меня что-то екнуло при упоминании заброшенной планеты. Надо разузнать про нее больше, что если это подсказка для моей обленившейся памяти?
Аль-Фахим молча кивнул и покинул комнату, отпустив нас домой.
Не удивлюсь, если детали допроса до нас доведут в усеченном формате.
– Аделин никогда не должна узнать то, что мы слышали здесь, – настойчиво напомнил я Леону.
Нас обязали подписать документ о неразглашении, но я не мог допустить, чтобы мою девочку коснулась хоть крупица услышанной мерзости, даже на словах.
И намеревался дополнительно усложнить жизнь ублюдку, который посмел строить такие ужасные планы касательно моей птички. Я найду способ.
Глава 33. Бескомпромиссность
По возвращении из Бюро, у меня появилось время повнимательнее посмотреть по сторонам на новом месте.
Дом Руссо крупнее, чем центральное здание усадьбы Морелли. Но в распоряжении хозяина луны было много земель, а Руссо вынуждены были обустроиться на незначительном клочке. Поэтому на задворках большого особняка во дворе располагались флигель для персонала, и посадочная площадка с двумя личными автолетами. Все в буйном окружении зелени и цветов.
Дома элиты соревновались друг с другом роскошью, демонстрируя причудливое смешение архитектурных стилей. Каменные строения, включая дом Руссо, по исполнению напоминающие постройки на Маре, стояли вперемешку с белыми особняками с арочными окнами и проемами, с обилием колонн и шпилей.
– Глизе заселяли в основном арабы, – заметив, что я внимательно разглядываю дома, отметил Леон. Мы вместе прилетели из Бюро. – Не знаю, как так получилось, родственные связи или совместный бизнес сыграли свою роль, но итальянцы полетели следом. Сейчас человечество перемешалось. Но некоторые, как мы, стараются беречь свои традиции. А арабы и того пуще. Ты, конечно же, видел здесь много странных фигур в свободных комбинезонах и непрозрачных легких шлемах. Так арабы прячут своих женщин. Мы привыкли, живем бок о бок столько столетий.
Их сложно было не заметить. Это было необычно. Но мало ли существует странностей даже в пределах одной планеты.
Для многих странным был я. Кроме себя, видел здесь всего лишь парочку шайрасов на хвосте. И одного с ногами, но его рост и змеиные глаза выдавали представителя моей расы.
Все это время я не останавливался в поисках. Пытался выяснить очередную нестыковку, но снова безуспешно. Информация о периоде до Договора была секретна и недоступна. Меня очень терзал вопрос, как я оказался в системе Глизе, если в то время она была под полным запретом для шайрасов. Да и Земную Коалицию мы не посещали по своей прихоти или желанию. Все вылеты в зоны космоса, близкие к Коалиции, старательно контролировались нашими пограничниками, они курсировали по маршрутам и отслеживали сигналы проходящего транспорта, скорее, для подстраховки. Куда большее значение имел запрет. Указ Правящей семьи. Ни один нааг в здравом уме не нарушит подобные распоряжения.
Возвращался мыслями и к тому, что на Мару я сел в «Дельте». Здесь тоже имелись вопросы, с противоположными ответами. Если я выполнял задание на земном корабле, то должен был быть в маскировке. Но я упал на луну, будучи в облике змея. Линз, скрывающих глаза, на мне тоже не было. И форма. На мне был зеленый китель шайрасского пилота. Вопросы лишь обрастали новыми. Мой разум прочищался, но недостаточно для того, чтобы я разрешил самую главную загадку – кто я.
Я скрывал от Морелли, что не являлся обычным пилотом, но сам больше не мог закрывать глаза на данные факты. Мне стало целиком очевидно, что я попал на Мару во время или после выполнения задачи, которую, по всей видимости – провалил. Еще и умер для тех, кто меня знал раньше. Если такие были. Раз соответствий по доступным базам не было найдено, я жил и работал в службах, чьи данные скрывались. Что я знал о подразделениях шайрасов без принадлежности к какому-либо роду?
Кшатри. Их забирали в возрасте пяти лет, и они знали одну семью: наставника и других его подопечных. А потом служба Империи, когда чья-то жизнь и цель важнее тебя. Элитные воины без родственной привязки.
Но я мелковат для кшатри. И не столь быстр.
Другие, кто был без имен или жил под вымышленными, – разведка среднего принца. Перерывая огромные пласты информации, в надежде воскресить память, я узнал, что не так давно он погиб. И Департамент разведки теперь находился под руководством другого шайраса. Я изучил его данные и убедился, что это мне тоже не приносит новых заключений. Какова вероятность, что я жил под ложным именем, работая пилотом на разведку Империи Шайрас? Психика – сложная субстанция. Травма и события до моего падения вполне могли переклинить разум. Особенно, если я жил фальшивой жизнью не один месяц, а куда более длительный промежуток времени. А велика ли ставка, что Ссашшин не мое настоящее имя?
Прислушался к себе вновь. Вроде бы мое. Как будто родное. И всегда было моим.
– Ссашшин? – окликнул меня голос птички.
Я до сих пор находился на улице, размышлял, медленно раскачиваясь на хвосте.
К каким бы выводам я ни пришел за последние дни, сейчас я оставался Ссашшином. Обычным пилотом, потерявшим память.
– Ссашшин! Нас ждут в столовой через полчаса! Дед Алдо пригласил на ужин своего судью по семейным вопросам. Он придет с родными. Пойдем? Тебе нужно переодеться. – Аделин крепко схватила меня за руку и потащила в дом. – Нам выделили покои на четвертом этаже! Там так красиво! Часть покатой крыши из витражного стекла! Наши с тобой комнаты по соседству.
На этом месте девчонка замялась. Будто боялась меня расстроить.
– Что случилось, Аделин? – мягко спросил я девчонку, всем своим видом и голосом показывая, что ей не нужно переживать.
– Папа просил никому не рассказывать о нас, – пряча глаза, очень тихо прошелестела птичка.
Где-то я уже слышал подобные слова. И хмуро смотрел на свою женщину.
Свою ли? Меня стало раздражать поведение Морелли. Нет, не раздражать. Я стал испытывать гнев. Выпустив воздух из легких со свистом, я сквозь зубы процедил:
– Как скажешь, Аделин, – сдерживая ярость, как можно спокойнее произнес я.
И продолжил движение к входу, выпустив руку птички из своей. Я ничего не смогу поделать, если Аделин и дальше будет жить только по указке отца. Она молода. Очень молода. Я понимал положение дел с самого начала, но все равно позволил нашим отношениям перейти на другой уровень. И увязнуть во вкусной девочке, когда не имел особо на это прав.
«Что же, шайрас. Ты сам заварил кичари. Теперь ешь то блюдо, что приготовил», – красным огнем злые слова вспыхивали в голове.
Мои обязательства перед Морелли и чувства к птичке не давали разрешения помыкать мной, как им вздумается. Сегодня они решили так, а завтра иначе. Я без памяти, но не без чувства собственного достоинства, и прятать себя, как ручную змею в корзину, не позволю.
– Но я сказала папе, что не согласна! – уже громче выкрикнула мне в спину птаха.
Заставляя меня расплыться в улыбке. И почувствовать досаду на себя, что