В результате помощи Касима я держал на контроле птаху. Знал, что она удачно обустроилась в кампусе при Консерватории, куда успешно поступила на кафедру скрипки. Первые два года я посещал Землю, хотел просто увидеть Аделин своими глазами и знать, что с ней все хорошо.
По первости птичка выглядела неважно. Похудела. Часто бывала одна. Заплаканные красные глаза и тени под ними выдавали бессонные ночи. Я с трудом сдерживался, чтобы не проявиться и не заграбастать птичку себе. Но ничего не изменилось. Я оставался тем же Ссашшином. Без памяти о своей жизни.
Пусть по документам стал Александром Маром. На курсах пилотов меня часто называли Сашей, а потом и Александром. Мне нравилось это новое имя. Так я и остановился на нем. Ссашшин остался в прошлом. Там на Маре.
Во второй мой приезд птичка была значительно бодрее, набрала вес. Скулы не торчали изможденно, вернулись щеки, брючки как и прежде обтягивали ее идеальный зад, а не висели тряпкой. Она улыбалась, сбегая в компании других скрипачек по ступеням старинного здания Консерватории. Я даже посетил концерт второкурсников. Моя птаха, закрыв глаза, стояла на сцене в световом круге, в длинном бежевом платье с тонкими бретелями на точеных плечах. Волны воздуха вздымали волосы. Как тогда, на Маре, когда она играла на улице. Скрипка птички пела в ловких руках хозяйки, навевая яркие образы. Я завороженно смотрел на тонкую фигурку девушки, а сам видел птицу, гонимую ветром, парящую сквозь тучи и непогоду. Чувствовал не только ее боль, но и силу, с которой она резала острым крылом воздух. Ласточка в сизых облаках.
На громких аплодисментах птичка распахнула золотые глаза и немного печально улыбнулась. Она благодарно кланялась, впитывая восторг зрительного зала. Заслуженный. Я знал, что трудолюбие, упорство и талант Аделин принесут плоды. И тот вечер первого видимого успеха – только начало.
Второй раз я покидал Землю в уверенности, что с моей птичкой будет все хорошо до того, как я возвращусь.
Последующий приезд я наметил уже на окончание учебы. И был готов выдержать ее сопротивление, забрать у другого, коли понадобится. Но насколько я знал – она была одинока, как и я. Часто проводила время в одиночестве, целиком посвятив себя музыке. Аделин бывала только на Маре, да на выездных концертах со своим курсом. Почти затворническое существование для молодой девушки.
Если память не вернется, значит, моя прежняя жизнь утеряна безвозвратно и нужно будет это принять. Не только мне, но и коварной апсаре. Пять лет – довольно большой срок. Я был готов отступить только в одном случае – если птаха сможет убедить меня, что ее чувства ко мне ушли бесповоротно.
– Капитан?! – голос Андреа выдернул меня из воспоминаний.
Сегодня я часто терял связь с реальностью.
– Чего хочет эта пожилая… эээ… дама? – поморщившись, ментально я вернулся на «Новую Землю».
– Выпила лишнего. То кричит, то плачет. Хочет поговорить с вами, капитан. Сотрудники ресторана умоляют вас вмешаться.
Буркнув нечто невразумительное, широкими шагами я направился по коридору развлекательного этажа к обозначенному ресторану. Самому дорогому на «Новой Земле». Пожилая бунтарка могла себе его позволить.
– Капитан, – ничуть не смутившись от своей выходки, элегантная женщина улыбнулась, когда я навис над ней у столика, где она расположилась.
Из-под шляпки сверкали хитрые глаза. Ничуть не пьяные.
– Чем могу быть полезен, мадам Конье? – учтиво, но ледяным тоном поинтересовался я.
– Посидите со мной, молодой шайрас. Уважьте старую женщину, – попросила она.
Я принял приглашение, так как планировал договориться, а не просто был готов развлекать своим присутствием по ее прихоти. В свои часы отдыха. Мне нужен полный порядок на лайнере, и я был готов его добиться.
– И зовите меня гран-мер Жолен, я вам в бабушки гожусь. Вы так похожи на моего сына, капитан Мар! – неожиданно вздохнула она. – Его нет со мной уже девять лет, погиб… он как и я – человек. Но ваша стать и благородство… Вы мне напоминаете его…
Мадам Конье промакнула увлажнившиеся глаза платочком.
– Ах, по́лно! Я не собиралась плакать. Могу ли называть вас Александр? Выпьем чаю? От вина́ вы, наверняка, откажетесь…
На мой кивок лукавая мадам махом изменила настрой. Засветилась лицом, конкурируя с жемчужными люстрами в ресторане.
– Гран-мер Жолен, давайте договоримся. Я выпью с вами чай, а вы без новых трюков долетите до Ригеля. По рукам?
– Торгуетесь, Александр? – женщина махнула официанту. – Я согласна. С вас беседа и чай. С меня – примерное поведение до са́мого Ригеля. Обещаю вам.
– Вы так похожи на моего сына, – повторила женщина. – Он тоже был пилотом. На одном из известных фрегатов. К огромному сожалению, тот корабль взорвался. Скоро будет десять лет от того трагичного события. А будто это случилось вчера, когда ко мне постучались в дверь и сообщили об ужасной новости. Я была у себя дома, на Тулузе. Муж мне оставил большое поместье с виноградниками. Когда я выходи́ла за него замуж, я ничего не понимала ни в вине, ни в виноградниках. А теперь наша винодельня одна из лучших в Коалиции. Мой сын не успел оставить внуков, у них были сложности с его любимой. Думал, как закончится контракт, он вернется и найдет способ все исправить. А вышло так, что моего Жака больше нет. Он был единственным ребенком. Как и давно нет мужа. – Снова тяжело вздохнула мадам. – А у вас есть любимая, молодой шайрас?
– Да… Она учится. Но уже через четыре недели у ее курса выпускной экзамен, – вдруг поделился я. Никому не рассказывал ранее об этом.
– Приезжайте ко мне на Тулузу, капитан. Наша соседка Тоскана, не перепутайте. – Смеялась она. – На нашей планете чуть прохладнее, в отличие от тосканского парника, – мадам протягивает мне визитку. Я сразу отсканировал ее на комм. – Приезжайте. Один или со своей любимой. Я покажу вам виноградники. И может тогда мы выпьем не только чаю, капитан.
Мы немного помолчали, окунувшись в свои мысли.
– Мой сын откладывал. Он думал, у него достаточно времени впереди. А как жизнь повернется – никто не знал. Спасибо вам за чай, молодой шайрас, – с грустной улыбкой поблагодарила пожилая женщина.
Беседа с загадочной мадам на удивление оказалась приятной и не раздражающей. Мне стало так очевидно, что она страдает от одиночества, и понятно ее желание поговорить именно со мной.
Это вовсе не означало, что я полечу на Тоскану и в систему Эйч Ди в Созвездии Парусов. Заманчиво. Может быть, когда-нибудь. Я ничуть не сомневался в своих планах насчет Аделин, но разговор с мадам еще раз дал мне понять: откладывать не стоит.
Жолин Конье, как и обещала, не устраивала больше скандалов. И я убрал ее из черного списка корпорации «Дальние горизонты».
Полет до Ригеля завершился без приключений. Моя команда передала корабль на плановое сервисное обслуживание. Я подготовил отчеты, прошел необходимый контроль, отметился где нужно. Сдал оружие, рабочий комм и браслет. И был свободен. На целых два месяца.
Квартиру в комплексе апартаментов для сотрудников я взял только на ночь. А завтра днем у меня вылет прямиком до Проксимы b. А оттуда уже на Землю. За три года, что я не был на Земле, маршрут в том направлении изменился вследствие сниженных цен на арканиум. Путь стал короче и занимал меньше времени. Прежний маршрут через Каптейн никуда не делся, но новая альтернатива меня устраивала больше.
Освежившись, я переоделся в свободную одежду, а капитанский китель и остальную форму отправил в терминал для стирки. Потом свою форму, готовую и выглаженную, получу по возвращении в офисе. Поужинать я спустится в ресторан на первом этаже комплекса апартаментов и, не успел с удобством усесться и сделать заказ через голоменю, как ко мне подошел официант.
– Капитан Мар, там снаружи один человек о вас спрашивал. Что мне ему сказать? Мужчина представился Леоном Морелли, сказал, что он ваш давний хороший знакомый.
Морелли. У меня были двойственные чувства к отцу птички. Я помнил, что тот мне помог на Маре, потом с работой здесь. Но также помнил, что тот мечтал от меня избавиться. И наверняка поучаствовал в том решении Аделин.
Была бы у меня столь юная дочь, я бы тоже хотел оградить ее от непонятных мужчин и душевных травм.
Теперь Аделин двадцать семь. Она уже не малышка, а взрослый человек. С какими вопросом ко мне пожаловал Морелли?
– Пусть пройдет, – выразил свое согласие я.
Минуты через три у моего столика появился Леон. Оставив сомнения, я поднялся поприветствовать его. Мы крепко пожали друг другу руки. Теперь, когда я был на ногах, Леон казался мне выше, чем я помнил его. Понятно, что ниже стал я сам.
– Давно на ногах? – задал он нейтральный вопрос, приветливо улыбаясь.
– Со своего первого рейса. Нас попросили, чтобы не смущать людей поначалу. А потом уже привык. Какими судьбами, Леон? Сомневаюсь, что ты явился просто узнать, как мои дела? – Я жестом указал ему на стул, приземляясь в свое кресло.
Тот, опустившись напротив, погрустнел.
– Я хочу поговорить о своей дочери, Ссашшин. – Давно не слышал я этого имени. А Морелли следом задал, беспокоивший его вопрос. – Ты все еще любишь мою дочь, капитан?
Глава 39. Прорыв
– Уже не мечтаешь от меня избавиться, Леон? – ехидно спросил его я.
– Я и тогда не мечтал. Но оберегал дочь. Она была так юна. Будут свои дети – поймешь, – кривовато усмехнулся Морелли. – Спасибо, что тогда оставил ее. Но…
– А теперь беспокоишься, что я не вернусь? Ты же понимал, что за пять лет могло случиться многое?
– Понимал. Но так захотела сама Аделин! Узнав, что ты до сих пор здесь, я также понял, что у тебя ничего не изменилось. И я хочу знать, любишь ли ты мою дочь как раньше? Потому что она любит тебя…
Я пытался унять в себе вспыхнувшее ликование. Тиски, сжимающие грудь разжались. Глубоко внутри жил страх, что Аделин я больше не нужен. Все это время я старался не думать об этом, как и признавать его. Даже самому себе.