Митрофанова Ольга сразу же связалась с Челябинским издательством. Решила, что пока беспокоить коллег из Обкома ВЛКСМ по Челябинской области не стоит. Дозвонившись до Южно-Уральского издательства, Митрофанова все подробности выкладывать не стала, сделав вывод, что раз книга уже напечатана, то требуется просто раздобыть экземпляр этой книги. Потом найти автора, получить дарственную надпись «Дорогому Леониду Ильичу», ну и отправить книгу в Москву. А с автором пусть договариваются издательства столицы сами.
Приняв такое решение, Митрофанова Ольга порадовалась, что смогла упростить себе задачу. В Южно-Уральском издательстве ответили, что сказка в книжном варианте хорошо пользуется спросом, даже напечатан дополнительный тираж. Если Свердловский Обком ВЛКСМ будет так любезен, что пришлёт машину в Челябинск. То сотрудники издательства вручат книгу, даже дадут прямо сейчас адрес автора и контактный телефон. Ольга записала контакты автора, быстро связалась с кем нужно, чтобы отправили машину в Челябинск немедленно. Довольная собой, что быстро справилась с поручением шефа, Митрофанова набрала номер контактного телефона.
– «Егорова, слушаю вас», – ответил приятный женский голос.
– «Галина Николаевна, вас беспокоят из Обкома ВЛКСМ. Я, помощник 1-го секретаря Ольга Митрофанова», – далее Ольга объяснила о необходимости получить дарственную надпись от автора на книге, которую привезут к вечеру из Челябинска.
– А нас есть дома экземпляры этой сказки. Я сейчас поеду домой, попрошу сына, чтобы он никуда не уходил, – ответила Егорова.
Ольга Митрофанова еле сдержала выражение восторга прямо в трубку телефона. Она решила, что лично сама посмотрит на автора, из-за которого поднялась такая суета. Что даже в ЦК ВЛКСМ шевелятся, как ошпаренные кипятком. Через час Митрофанова уже сидела в гостях у Егоровых, пила чай с самим автором, который оказался учеником восьмого класса, и с его мамой, Егоровой Галиной Николаевной.
– Ольга, а для кого сделать дарственную надпись? – спросил Михаил, во время чаепития.
– Для Генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева, точнее для его семьи, – ответила Митрофанова, решив не скрывать то, кому предназначается книга.
Михаил Егоров пожал плечами, сходил в свою комнату и принёс новый экземпляр книги. Открыв обложку, он немного подумал, прежде чем написать пожелание. Затем улыбнулся и написал пожелание для семьи Брежневых. Захлопнув книгу, Егоров отдал книжку Ольге. В этот момент Митрофановой пришла очень хорошая мысль. Раз автором интересуется сам Брежнев, значит очень не помешает иметь такую книгу у себя, и обязательно с дарственной надписью.
– Михаил, я заказала в Челябинск, чтобы привезли экземпляр книги. Могу я получить такую же дарственную надпись, только для себя? – спросила Ольга, мысленно надеясь, что автор не откажет.
– Где я живу, вы знаете. Приезжайте со своим экземпляром, сделаю вам дарственную надпись, нет никаких проблем, – ответил Егоров Михаил, пожав плечами.
– Миша, я могу спросить над чем ты сейчас работаешь? Ведь сказка не единственная твоя книга, надеюсь? – спросила Митрофанова.
– Нет, конечно, планирую и дальше писать. Закончил первую книгу трилогии в жанре космической фантастики. Мне пообещали в Челябинском издательстве, что книга выйдет в декабре. А ещё начал работу над серией книг о войне. Даже рабочее название придумал «Солдатская правда на дорогах войны». Постараюсь написать книгу к тридцатилетию Победы над фашизмом. Сейчас собираю материал, встречаюсь с ветеранами Великой войны, – ответил Егоров Михаил, при этом доброжелательно улыбнулся.
Через сорок минут Ольга Митрофанова вошла в кабинет 1-го секретаря Обкома ВЛКСМ по Свердловской области и доложила о выполненном поручении.
– Оля, запакуй книгу в пакет, поставь наши печати и отправь в Москву с вечерним рейсом самолёта, свяжись с ЦК, пусть примут посылку, – распорядился Андрианов.
Вечерним авиарейсом Свердловск-Москва, пакет с книгой улетел в столицу. В СССР механизм аппарата чиновников умел работать эффективно, если того требовала ситуация.
На следующий день 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ Тяжельников решил лично доставить книгу Генеральному Секретарю Брежневу. Он созвонился с секретариатом Брежнева, ему назначили на одиннадцать утра. За две минут до назначенного времени, Тяжельников вошёл в приёмную Брежнева. Помощник генсека заглянул в кабинет к своему шефу, получил одобрение. В следующую минуту Тяжельников вошёл в кабинет Брежнева, поприветствовал генсека и сразу прошёл к столу, положив посылку с Урала перед дорогим Леонидом Ильичом. Брежнев открыл книгу молодого уральского автора и неспеша пролистал её, рассматривая картинки. Потом внимательно прочитал дарственную надпись и усмехнулся.
– Добрым молодцам урок значит? Оперативно. Одобряю. Евгений Михайлович, непорядок, если у детей в Сибири и на Урале такая книга есть, а в Европейской части городов нет. Проследи, чтобы исправили недочёт. Что пишет сейчас этот школьник?
– Уже написал, фантастику о космических приключениях, как мне доложили. Планирует написать серьёзную книгу о Великой Отечественной войне к празднику Победы, что-то связано с «солдатской правдой», – тут же доложил Тяжельников.
– О войне писать книги нужно, чтобы молодое поколение не забывало о том, что сделал советский народ в борьбе с фашизмом. Евгений Михайлович, ты проследи, чтобы книгу напечатали. Пусть молодой автор пишет. Но обязательно проверить рукопись, чтобы там ничего лишнего не было, ну ты меня понимаешь. Держи меня в курсе. Кхм, м-да, посмотреть хочу, что он там о войне напишет, – наставительно произнёс генсек.
Тяжельников возвращался к своей машине в хорошем настроении, никогда невредно засветиться перед глазами дорогого Леонида Ильича.
– Присмотрим за автором, обязательно присмотрим, – пробормотал 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ, садясь в свою служебную «волгу».
Декабрь 1974 год. Свердловск. Егоров Михаил.
Мой жизненный график уплотнился до того, что я выходил во двор буквально на полчаса. А когда наступили холода, пацаны стали собираться на лестничной площадке между вторым и первым этажами. Один вход в барак на зиму закрывали, так что правой лестницей никто не пользуется. Вот и сидят там наши ребята, играют в карты или бренчат на гитаре, бодро завывая какой-нибудь очередной блатняк. Мою первую часть космической трилогии одобрили. Правда пришлось съездить пару раз к корректировщикам, заменили слова, которыми в этом времени не пользуются. Такое же замечание было в Челябинске. Туда я тоже съездил, но один раз. Моё очередное творение пошло в народ в ноябре, в журнале «Уральский следопыт». Напечатали одну из трёх частей. А вот в Челябинске книга вышла целиком во второй половине декабря. Мама и отец съездили в Челябинск. За четырнадцать авторских листов мне заплатили четыре тысячи девятьсот рублей. Тираж неплохой, триста тысяч экземпляров. Батя реально охренел, когда маме в кассе издательства выдали целую кучу наличных денег. Чтобы накопить такую сумму отцу надо пахать год, отказывая себе в каких-то мелочах. Он теперь даже не вспоминает, что мне надо учиться на инженера. Не торопясь, я начал вторую серию космической трилогии. Но в большей степени уделяю время сбору материалов о Великой Отечественной войне. Со знакомым ветераном войны, который прошёл боевой путь танкистом, я встречался несколько раз. Тимуров Тимофей Макарович много рассказал такого, что точно не отражали в книгах другие писатели.
– Миша, а как же цензура? Всё то, что я тебе рассказываю могут не пропустить, – усомнился Тимофей Макарович, с которым я уже подружился.
– В редакциях есть отделы коррекции и цензуры, они в обязательном порядке будут проверять мою книгу. Если что-то не пропустят, то заставят переписать. Я упираться не буду, главное, чтобы вышла книга, где хоть что-то будет из правдивой информации о войне, – успокаивал я Тимурова.
– Только бы не забрали моего деда за то, что он тебе рассказывает, Мишенька, – беспокоилась супруга ветерана, Мария Гавриловна.
Ветеран действительно рассказывал некоторые моменты о войне, которые цензура точно не пропустит. Есть моменты в действиях коммунистов, о которых лучше помолчать.
– Не беспокойтесь, Мария Гавриловна. Главный редактор Очеретин хороший человек, а я прежде всего с ним посоветуюсь. К тому же сейчас не 37-ой год, когда НКВД бесчинствовали. Не переживайте, сделаем всё аккуратно, – успокаивал я и супругу ветерана.
– Дай бог, чтобы всё получилось, как ты задумал. Должны люди узнать правду о войне, а то пичкают лозунгами. А ведь время было страшное, всё на плечах простого народа выдюжили. Хорошо, что есть такие как ты, Миша, которые расскажут правду в своих книгах, – говорила Мария Макаровна, не забывая подкладывать мне пирожки и шаньги к чаю.
– Тимофей Макарович, в боях под Минском вы попали в окружение, ваш танк подбили, и вы примкнули к группе пехотинцев. Что дальше было, расскажите, как выходили из окружения, как выживали без еды? – продолжил я расспрос.
– Когда в наш танк попали снарядом, меня контузило. Вытащил меня Вася Тропинин, наш заряжающий. Остальные погибли. Первые дни толком не помню, голова шумела словно колокол. Через два дня примкнули к пехотинцам из 355-го полка. Случай там постыдный произошёл, политрук предлагал сдаться в плен, но его приструнил сержант из пулемётной роты, – рассказывал об очередном эпизоде войны ветеран, а я делал пометки в своём блокноте.
– Да уж, о политруке писать или не писать, я посоветуюсь с главредом. У меня есть предложение. В противовес к политруку, который выказал малодушие, приведите примеры героических действий других политработников. А что дальше было с этим политруком, когда вы к нашим вышли? – спросил я.
– Допрашивали нас сотрудники НКВД всех. Мы рассказали всё, как было. Вышли-то мы с оружием в руках, в плен не попали, так что обошлось. Я попал механиком на Т-34, а через полгода получил сильное ранение и эту отметину, – ветеран показал на обожжённое лицо.