Я записывал все подробности о войне, про которые ветеран упоминал. Постепенно набирался материал, из которого вполне может получится неплохой роман. Раз в неделю, я приходил в гости к Тимуровым, чтобы записывать рассказы Тимофея Макаровича о войне.
В декабре произошёл забавный случай. Я сидел дома, готовил домашнее задание по урокам. Прибегает мама с работы, отпросилась пораньше. Вся взъерошенная, я бы определил, как перевозбуждённая.
– Мам, что-то случилось? – удивился я, и мама присела рядом с нашим письменным столом.
– Мне звонили из Обкома Комсомола, помощник 1-го секретаря Митрофанова Ольга. Говорит, что заедет к нам прямо домой. А ещё просила, чтобы ты сделал дарственную запись на обложке книги, в смысле той твоей сказки, – мама как-то странно на меня посмотрела.
– Ну и чего ты переполошилась? Сделаю я запись, никаких проблем, – ответил я, не сразу поняв, чего так мама беспокоится.
Моя мать посмотрела в окно на улицу, в руках она мяла платок, что говорило о её крайнем волнении.
– Миша, дарственную надпись надо сделать совсем не для секретаря Обкома, а семье Брежневых, – мама посмотрела на меня растерянным взглядом.
– Ну напишем для семьи Брежневых. Это же хорошо, что сам дорогой Леонид Ильич заинтересовался моей сказкой, хотя немного странновато, – засмеялся я, произнеся последнюю фразу голосом Брежнева.
Мама посмотрела на меня, будто я совершил какое-то святотатство. Ничего не сказала, ушла в свою комнату. Через минуту вернулась и положила на стол передо мной книгу-сказку. Она постояла с минуту и вновь ушла в свою комнату. А я задумался над тем, кому могла так приглянуться моя сказка. Внучке Брежнева Виктории вроде уже не по возрасту. Ей, кажется, лет двадцать должно быть, точно не помню с какого она года рождения. Но факт того, что Брежнев обратил внимание на моё творчество вполне положительный. Значит не должно быть препятствий в публикации моих книг. В этом временном отрезке, в 70-ые годы, то, что нравилось Брежневу, всегда получало зелёный свет к продвижению. Ближе к вечеру пришла молодая женщина, лет двадцати пяти, не старше. Я при ней фломастером написал дарственную надпись для Леонида Ильича и его жены Виктории Петровны. Немного подумав, сделал приписку «сказка ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок». Не знаю, что на эту приписку скажет сам Леонид Ильич. Как говорится, поживём увидим. Митрофанова прочитала мою надпись, посмотрела на меня, но ничего не сказала, точнее попросила.
– Михаил, я заказала в Челябинск, чтобы привезли экземпляр книги. Могу я получить такую же дарственную надпись, только для себя? – спросила меня Митрофанова Ольга, смотрела она на меня с какой-то надеждой.
– Где я живу, вы знаете. Приезжайте со своим экземпляром, сделаю вам дарственную надпись, нет никаких проблем, – ответил я, пожав плечами.
– Миша, я могу спросить над чем ты сейчас работаешь? Ведь сказка не единственная твоя книга, надеюсь? – задала следующий вопрос Митрофанова.
– Нет, конечно, планирую и дальше писать. Закончил первую книгу трилогии в жанре космической фантастики. Мне пообещали в Челябинском издательстве, что книга выйдет в декабре. А ещё начал работу над серией книг о войне. Даже рабочее название придумал «Солдатская правда на дорогах войны». Постараюсь написать книгу к тридцатилетию Победы над фашизмом. Сейчас собираю материал, встречаюсь с ветеранами Великой войны, – ответил я, при этом доброжелательно улыбнулся молодой женщине.
Митрофанова Ольга поблагодарила и ушла. Я посмотрел на маму, она сидела на стуле, ни живая, ни мёртвая.
– Мам, выдохни, всё хорошо. Для меня точно хорошо, если сам генсек обратил на моё творчество внимание, – постарался я успокоить маму.
Мама ничего не сказала, только вздохнула и пошла готовить ужин. Вечером мы собрались за столом во время ужина. Видимо мама уже пересказала новость дня отцу. Скорей всего и сестра в курсе, так как сидит за столом, молча ест. Я некоторое время наблюдал эту картину молчания, что было необычно для нашей семьи. Как правило за ужином всегда велись беседы. Я решил первым нарушить молчание.
– Кать, как у вас дела по освоению современных танцев в кружке? – задал вопрос я сестре.
Для сестры тема очень живая, у них в музыкальном коллективе идёт подготовка к празднику Нового года, должны где-то выступать на праздничном концерте.
– Репетируем четыре раза в неделю. А ещё я пробую писать музыку, мне в этом помогает Софья Яковлевна, – сразу оживилась моя сестра, о себе она могла говорить долго и самозабвенно.
– Здорово. Покажешь мне то, что придумала? – спросил я у сестры.
– Ты же не понимаешь ничего в нотах, какой смысл тебе показывать? – ответила сестра.
– А ты наиграй, я с удовольствием послушаю, заодно немного тебя покритикую, – улыбнулся я.
Катя согласно кивнула головой. Ей явно хотелось передо мной похвастаться.
– Пап, как продвигается восстановление твоего «пепелаца»? – решил я отвлечь отца, задев его любимую автомобильную тему.
– Чего? Какого ещё пепелаца? – удивился отец, он даже жевать перестал.
Упс. Кажется, я брякнул что-то не то. Значение слова «пепелац» появится только в 1986-ом году, когда выйдет на экраны фильм режиссёра Георгия Данелия «Кин-дза-дза». Именно там будет называть фантастический летательный аппарат «пепелацем». Однако отец вопросительно смотрит на меня и что-то надо отвечать, я постарался всё свалить на фантастику.
– Э-э, это такое фантастическое название механического аппарата… в том числе машины.
– Малой у нас такой выдумщик, вечно придумывает какие-то слова, – влезла сестра, а я вздохнул облегчённо, Катя в этот раз вмешалась вовремя.
– Пепелац. Хм, а мне нравится, – задумчиво попробовал отец новое название.
Далее отец начал рассказывать, что ему заменили все ржавые детали кузова. Потом кузов обработали оцинковкой. За такую помощь пришлось выставить десять бутылок водки. Теперь бате нужна грунтовка и желательно импортная автомобильная краска, так как покрасочные камеры на заводе имеются. Батя посмотрел на маму, а я решил ей напомнить о том, что уже обращался к ней с вопросом краски для автомобилей.
– Я обратилась к нужным людям. Импортной краски не достать, точнее можно, но сложно. Привезут из Тольятти грунтовку и краску, вроде цвет рубина обещали, но после праздника Нового года, – ответила мама, наконец-то отвлеклась от дум про внимание Брежнева к моему творчеству.
Члены семьи оттаяли, за столом пошли разговоры о разных бытовых мелочах нашей жизни. После ужина мы уединились в нашей комнате с сестрой.
Катя сразу начала рассказывать о том, что скрипка ей нравится, потому что она может одновременно играть на скрипке и танцевать. Сестра не первый раз держала скрипку в руках. Ещё учась в музыкальной школе, она изучала скрипку, её преподаватель по музыке считала, что это полезно для Екатерины.
– Представляешь, малой, я сейчас каждый день играю на скрипке не меньше двух часов. Мне требуется нарабатывать технику игры, повышать мастерство. А кроме этого, Софья Яковлевна заставляет меня играть на фортепьяно классическую музыку. Добавь к этому репетиции по танцам, жуть как устаю.
– Вы по билетам на экзамены что-то пишите?
– Каждый день преподы дают ответы на вопросы в билетах.
– Мы тоже пишем. Кать, хочешь я тебе одну фишку подскажу? – пришла мне в голову интересная мысль, что предложить в танцах для коллектива сестры.
– Чего подскажешь, какую ещё фишку? – не поняла меня Екатерина.
Снова у меня вылетело слово, которое возможно сейчас не используют.
– Ну что-то необычное. Не бери в голову. В общем вам надо в танцах использовать гирлянды.
– Зачем? Украсить зал, а может себя обвешать, как новогоднюю ёлку? – засмеялась сестра.
Я не обиделся на её смех, вспомнив, что в будущем видел, как один музыкальный коллектив выступал в темноте. На костюмы были нашиты светодиоды, что вызывало невероятно фантастическое зрелище, когда коллектив танцевал. Следующие десять минут я объяснял своей сестре куда следует применить гирлянды. Светодиодов пока не изобрели, а вот лампочки типа от фонариков достать несложно, запитать их от кроны или ещё какой батарейки, на время выступления точно хватит. Екатерина смотрела на меня раскрыв рот. У сестры с фантазией вполне нормально, думаю она уже представила, как это будет выглядеть.
– Кать, вы под какую музыку будете танцевать? – спросил я у сестры.
– Я предложила взять из концерта Вивальди, композиция «Шторм». Я буду вести соло на скрипке. Между прочим, сама придумала сделать аранжировку, хотя мне помогает Софья Яковлевна, мой репетитор. Она даже помогла найти барабанщика и двух гитаристов из политехнического. Антон Гранин, учится на третьем курсе в консерватории, на факультете ударных музыкальных инструментов, играет в каком-то ансамбле, вроде в УПИ. Толя Кручинин и Дима Коряков, тоже играют в том же ансамбле. Получается что-то немыслимое. Хотя Ошерович порой морщиться, говорит, что мы извращаем классическую музыку. Но всё равно помогает с аранжировкой, – с гордостью рассказывала сестра.
– Ты меня удивила, честное слово, – восхитился я.
В этот момент я подумал об исполнителях в будущем. Взять ту же Ванессу Мей, которая произвела фурор исполнения в 21-ом веке. Надо обязательно послушать, что там сестра исполняет с барабанщиком из консерватории.
– Малой, а ты можешь подойти к нам в Дом Культуры? Заодно послушаешь, что мы с музыкой сделали. Завтра в шесть репетиция.
– Так. Мне завтра на тренировку не надо. Давай схожу, послушаю чего ты такого натворила с музыкой, – засмеялся я, соглашаясь сходить с Катей.
Наши восьмые классы тоже начали писать ответы к экзаменационным билетам. Плюс у нас усиленные тренировки в секции, тренер опять заявил меня на соревнования. Перед новым годом пройдут городские соревнования, а после новогоднего праздника должны провести областные. Похоже Кузьмич задался целью подвести меня к следующему спортивному разряду.