– Мой опыт мне подсказывает, что это не банальное изнасилование и убийство. Чувствуется, что преступник постепенно резал жертву, возможно, наслаждался этим. А значит будут и другие случаи. Игорь, возьми на контроль работу с другими отделами. Может где-то уже что-то подобное происходило, – Тимошин понимал по своему опыту, что дело об изнасиловании и убийстве будет очень непростым, возможно безнадёжным.
Май 1975 год. Свердловск. Михаил Егоров.
В мой график занятости добавилось то, что теперь я забегал на Катины репетиции по танцам. Мне действительно захотелось научиться танцевать, по опыту другой жизни, я знаю, что такое умение лишним точно не будет. Сегодня второй день, как к нам приехали дедушка и бабушка в гости. Вечером я сходил на лекции в ДОСААФ, тренировались отвечать на билеты, теория по правилам дорожного движения. После этого я сразу побежал домой. Сегодня погода не жалует, днём было не выше пятнадцати градусов. Цветёт черёмуха, а народная примета говорит о том, что во время цветения черёмухи и яблонь, всегда прохладно. Войдя в квартиру, сунулся на кухню, чтобы сделать себе чаю. На кухне хлопочут бабушка и мама, готовятся к ужину. Кате подвалила «халява», обычно она помогает маме, но бабушка освободила её от такого занятия.
– Присядь, Мишенька, я тебе сейчас налью чаю, хотя через полчасика ужинать будем. Или ты замёрз на улице, дак вроде нехолодно? – усадила меня бабушка на табурет, а сама взялась заваривать для меня чай.
– Да нет, баб, на улице нежарко, но чай нужен, чтобы подготовить организм к серьёзному приёму пищи, – пошутил я.
В этом теле я на аппетит не жаловался, тем более у меня очень интенсивный график жизни, двигаюсь много, а значит и восстанавливать энергию приходится постоянно.
– Маша звонила днём. Очень удобно, когда есть домашний телефон. В гости приглашает, чтобы мы у них пожили, я ей ответила, что после праздников обязательно погостим. Вот посмотрим Катины концерты, а потом и к Маше поедем, – продолжила диалог с моей мамой бабушка, видимо мой приход прервал их разговоры.
Я дождался своего чая, унёс его в комнату, а потом заглянул в гостиную. Дед смотрел телевизор, а отец просматривал газеты.
– Дед, пойдём ко мне в комнату, я тебе подарок приготовил, – позвал я деда.
– Какой подарок может приготовить медвежонок, бочонок мёда? – пошутил дед, но встал с дивана и потопал за мной.
– Лучше, деда. Это моя книга о войне, я хочу тебе подарить один экземпляр, – засмеялся я, когда мы вошли в мою комнату.
Дед сел на мой диван, раскрыл книгу, внимательно прочитал дарственную надпись, хмыкнул. Открыл первые страницы, вчитался. Что интересно, в свои шестьдесят лет, дед до сих пор не пользуется очками, зрение, как у молодого. Пролистав несколько страниц, дед закрыл книгу.
– Спасибо, внучек, обязательно прочитаю, но уже дома. Здесь хочется с вами пообщаться. Но у тебя ведь не одна книга. Катя днём говорила, что есть другие, – произнёс дедушка, откладывая книгу в сторону.
Я достал с книжных полок три книги, две части фантастики и сказку. Дед очень внимательно просмотрел книги. Я его не торопил, терпеливо ждал, когда он выскажет своё мнение. Закончив просматривать книги, дед одобрительно улыбнулся, покачав головой.
– Сколько помню тебя, медвежонок, ты всегда был фантазёром. Мог часами рассказывать выдуманные истории. Но я не понимаю вашей фантастики, для меня такие книжки, как сказка для взрослых, но почитал бы. То, что сказку для детей написал, хвалю. А за серьёзную книгу о войне, скажу, когда прочитаю, – выдал свой вердикт дед.
– Сказки для взрослых тоже нужны, чтобы люди могли отвлечься от будничной рутины. Книги о фантастическом приключении в космосе тоже подарю, не понравится отдашь в сельскую библиотеку, – предложил я, чем вызвал улыбку у деда.
Ужинали мы все вместе в гостиной. Мама выставила отцу и деду бутылку водки, они с бабушкой тоже выпили по пятьдесят грамм. За ужином вели разговоры на бытовые темы. Мама подняла вопрос о поездке в Москву, по приглашению ЦК ВЛКСМ.
– Мам, пап, может вы с нами поедете в Москву? Витя отказался, Катя не может, их коллектив после парада будет выступать, для жителей города, – обратилась моя мама к деду с бабушкой.
– Галя, да мы же ради Катиного концерта и приехали. С чего бы нам в Москву ехать, чего я там не видела? – отказалась бабушка.
– Мы тоже с Мишей останемся на концерт, но только восьмого мая. Я уже забронировала билеты на самолёт, полетим ночным рейсом, утром будем в Москве, – пояснила моя мама.
Надо же? А меня забыли предупредить. Я вообще думал, что мы поедем на поезде, чтобы утром приехать в столицу. Но показывать своего удивления я не стал. Зато заметил, как дед задумался. Получалось, что при мамином предложении, можно концерт посмотреть во Дворце Молодёжи, а потом столицу посетить. Насколько я знал о жизни деда, имелись у него в Москве бывшие однополчане, от встречи с которыми он бы не отказался.
– Пап, а ты чего скажешь? Катин концерт посмотришь, на следующий день будет почти то же самое. Полетели с нами, заодно кого-то из однополчан встретишь, – обратилась мама к деду, включая аргументы, будто мои мысли подслушала.
Дед взял бутылку, разлил по стопкам, себе и моему отцу. Молча чокнулся со стопкой отца, они выпили, закусили солёными огурчиками. Дед похрустел огурцом, выдерживая паузу, во время которой размышлял.
– А я, пожалуй, не откажусь. А то переписываюсь с однополчанами, а повидаться не получается. Тем более они уже много раз звали в гости. Да и в Москве я был всего один раз, на параде Победы, сразу после войны, – принял решение дед, а бабушка только укоризненно покачала головой, но возражать не стала.
– Ну вот и хорошо, завтра выкуплю билеты на ночной рейс, сразу после концерта поедем в аэропорт, – произнесла довольная мама.
В этот вечер, я перетащил раскладушку деда в свою комнату, деду постелили на моём диване, а мне на раскладушке. Мне очень хотелось поговорить с дедом о войне, вдруг он мне чего-то подскажет о лётчиках или о конструкторах боевых самолётов. По прошлой жизни, мне помнится, что дедушка не любил говорить про войну. Хотя наверняка ему было, что рассказать. Орденов-то у него хватает, да и медали имеются. Но в этой жизни, случай совсем другой, мне же не для праздного любопытства, а для книги.
– Дед, вы с лётчиками взаимодействовали? – первым заговорил я, когда мы улеглись по постелям.
– Не особо. Где мы, а где лётчики? У них совсем другая война, хотя не скажу, что воевать в небе просто или легко. Но было несколько случаев, когда сбитые лётчики воевали с нами, бойцами из пехоты. Раз довелось из окружения выходить, немец пёр так, что мы не успевали отступать, – после двухминутного молчания, заговорил дед.
Следующие минут пятнадцать он рассказывал, как они попали в окружение, как по лесам выходили к линии фронта, какие тяготы и лишения пришлось пережить.
– Деда, у тебя есть знакомые конструкторы самолётов? – решил я поинтересоваться у деда.
– Есть один, но он не совсем лётчик, механик. Молодой парень, Лёшка Ухватов. Под Могилевом познакомились. Фашисты нашу оборону прорвали, аэродром наш танками разнесли в клочья. Те, кто остались в живых, в леса отступили. А наш батальон в очередной раз в окружение попал, тогда и познакомились, -начал рассказывать дед, но вдруг замолчал.
Я не торопил его, а дед смотрел в потолок, вспоминая войну, минуты через три он продолжил.
– До войны Лёшка учился в авиационном институте, на инженера. На фронт пошёл добровольцем. М-да. Непросто было, но вышли. Ухватов серьёзное ранение руки получил, списали его, продолжил учёбу. Лешка в Москве живёт, познакомлю тебя с ним, пусть сам всё расскажет, – как-то резко свернул дед рассказ.
– А тебя куда потом направили? – не унимался я.
– На Южный фронт попал, там взводом командовал, в десанте участвовал, в операции под Новороссийском. Ладно, внучек, давай спать, потом как-нибудь поговорим, когда надумаешь про пехотинцев книгу писать, – после этих слов дед замолчал.
Я настаивать не стал, предполагаю, что непросто ему воспоминания даются. Старые «раны» болят, от таких воспоминаний. Стоп! О чём я только что подумал? Какое слово или фраза? Я даже сел на раскладушке. «Старые раны болят», именно эта фраза вызвала беспокойство. Я подскочил и побежал в комнату сестры. Она ещё не спала, перебирала нотные листы. Мой ураганный забег в её комнату, удивил сестрёнку.
– Ты чего, малой? Выглядишь так, будто за тобой призраки гоняются, – уставилась на меня Катя.
– Хочешь дедушке подарок сделать? – спросил я, беря лист бумаги и карандаш.
– Допустим, – осторожно ответила сестра, всё ещё не понимая меня.
Я уже писал на листе бумаги текст, не давая пока пояснения сестре на слово «допустим», за которым она ожидала продолжения. Тем самым сохраняя интригу. Дело в том, что в прошлой жизни, когда я только начал свою писательскую карьеру, моими первыми книгами были попаданцы в прошлое, где герой старался изменить историю. Были книги о попаданцах во время Великой Отечественной войны. Один из моих книжных героев проталкивал песни из будущего, ну так, по приколу. Одна из многих песен, была песня на стихи Маргариты Агашиной «Солдату Сталинграда». Стихотворение поэтесса написала в 1967-ом году. Сейчас 75-й год, значит стихотворение уже написано, и это очень хорошо. А вот в песню, такое душевное стихотворение, превратил композитор Владимир Мигуля. Но напишет он музыку только в 1977-ом году, первым исполнителем станет Иосиф Кобзон. Подкидывая сестре идею, я лишаю Мигулю и Кобзона некоторого права первенства, но ничуть не расстраиваюсь. Они люди талантливые, так что переживут, напишут ещё что-то более грандиозное. Вселенная она такая, если где-то что-то убыло, значит где-то что-то появится. Тем временем моя сестрёнка начала испытывать нетерпение.
– Ну? Малой, ты чего, моё терпение испытываешь? – начала сердиться сестра.
– Не «нукай», не запрягла. Держи, можешь не благодарить, – я подал сестре лист бумаги, с написанным на нём текстом.