Царство всея Великия и Малыя и Белыя России (1645–1696)
§ 92Богдан Хмельницкий и присоединение Малой России
В 1648 году началось общее восстание казацкой массы Поднепровья против польского господства. Во главе казачьего войска стоял гетман Богдан Хмельницкий. Богдан Хмельницкий родом был из русской шляхетской семьи и достиг видных должностей по службе в казачьем войске. Обида, нанесенная Богдану польским шляхтичем, заставила его бежать в Запорожье. Из Запорожья Богдан и поднял восстание против поляков, причем ему удалось заручиться помощью крымского хана. В 1648 году Богдану удалось нанести два страшных поражения посланным против него польским войскам (на Желтых Водах и под Корсунем). Вся Юго-Западная Русь оказалась во власти Хмельницкого. Смерть короля Владислава остановила натиск Хмельницкого. Он надеялся, что новый король Ян-Казимир пойдет на уступки без войны. Переговоры, однако, ни к чему не привели, и в 1649 году война возобновилась с успехом для казаков. Мирный договор заключен был под Зборовом. Число реестровых казаков определено в 40 тысяч. Польские войска не могли быть вводимы в Малую Русь. Иезуиты и евреи должны были быть изгнаны из Руси. Однако в Малой России удержалась польская шляхта, и крепостное право ее на русских крестьян продолжало остаться в силе. Зборовский договор приносил освобождение собственно казачьему войску, но не всей массе православного населения. Недовольные договором малороссийские крестьяне стали толпами переходить в Московскую (так называемую Слободскую) Украину на реке Донец. Со своей стороны и поляки считали для себя невыгодными и унизительными условия Зборовского договора. Поэтому уже в 1650 году война вспыхнула снова, и на этот раз пошла неудачно для Хмельницкого. Крымские татары изменили Хмельницкому в решительную минуту. Хмельницкий должен был заключить невыгодный для себя мир (под Белой Церковью). Число реестровых казаков было уменьшено до 20 тысяч. После неудачи под Белой Церковью Хмельницкий стал искать союзника и защитника в лице царя Алексея Михайловича. Хмельницкий просил царя Алексея принять казачье войско под свою высокую руку. Принятие казаков в подданство должно было вызвать немедленный разрыв с Польшей. В Москве это очень хорошо понимали и потому довольно долго не делали решительного шага.
В течение двух лет (1651–1653) вопрос обсуждался земским собором. Наконец 1 октября 1653 года состоялось окончательное решение собора об объявлении войны Польше за ее «неправды», несоблюдение царского титула московских государей и утеснение православной веры на Украине. Гетмана Богдана Хмельницкого и все войско запорожское «с городами и землями» постановлено принять под высокую государеву руку.
В январе 1654 года созвана была рада (совет) малороссийского казачьего войска в городе Переяславле, 8 января гетман держал речь всему войску о подчинении царю Восточной России «и весь народ возопил: волим под царя Восточного Православного». Потом гетман Богдан Хмельницкий и полковники были на съезжем дворе у московского посла ближнего боярина В. В. Бутурлина. Бутурлин объявил гетману и полковникам, что царь Алексей Михайлович принимает их под свою высокую руку. Перед принесением присяги царю Алексею Хмельницкий потребовал, чтобы Бутурлин со своей стороны присягнул за царя Алексея в соблюдении привилегий казачьего войска. Но Бутурлин ответил, что того не повелось, чтобы государи присягали подданным, и наотрез отказал. Тогда гетман и полковники и все войско дали присягу царю Алексею «на том, что быть им с землями и с городами под государевою высокою рукою навеки неотступным». После того Бутурлин передал гетману от царя Алексея знамя, булаву и одежду. Богдан Хмельницкий присягнул царю Алексею Михайловичу собственно не от Малой России (или Украины), а от казачьего войска (правда «с землями и городами»). Богдан Хмельницкий смотрел на себя прежде всего как на войскового гетмана, а не как на государя Малой России (или Украины). Раньше (еще в Зборове) Хмельницкий также не настаивал на отказе Польского королевства от территории Малой России (или на предоставлении ей государственной автономии), а только выговаривал исключительные права казачьему войску. Подобно этому, и теперь Хмельницкий хлопотал собственно не о краевой автономии, а о признании Москвою прав и привилегий казачьего войска.
§ 93Царь Алексей Михайлович
Царь Алексей Михайлович вступил на престол совсем юным (ему было 16 лет в момент смерти отца в 1645 году). Царь Алексей отличался живым и подвижным характером, обладал крупным умом и восприимчив был к широким государственным планам. Царь Алексей получил значительное образование преимущественно богословского характера, согласно византийской и древнерусской системе. Подобно Ивану Грозному, царь Алексей имел возвышенные понятия о задачах царской власти в области как внутренних, так и внешних государственных дел. Алексей был проникнут значительной симпатией ко всему греческому, считая Греческий восток основной православною землею. Грекофильство было врожденною в семье Алексея чертою (ею отличался и дед его, патриарх Филарет). Алексей воспитывался в кругу тех идей, которые высказывались еще иерусалимским патриархом Феофаном при поставлении патриарха Филарета. Царь Московской и всея Руси был, согласно этим взглядам, преемник греческих православных царей. Поэтому царь Алексей смотрел на себя не только как на царя всея Руси, но и как на царя вселенского, то есть всего православного Востока. Но для того, чтобы православный Восток признал своим царем Алексея, Алексею нужно было чутко присматриваться к духовно-религиозной жизни Востока и по ней равнять жизнь Русской Церкви. В этом политические причины церковного грекофильства Алексея Михайловича. Среди русских церковных деятелей Алексей Михайлович с трудом мог найти подходящих исполнителей своей политики, так как с XVI века, стоя на точке зрения Третьего Рима, москвичи не склонны были переделывать свой церковный быт по чужим образцам. Поэтому царь Алексей так благоволил к западнорусским церковным деятелям, преимущественно к киевским ученым монахам. Приближенный царя Алексея боярин Ф. М. Ртищев устроил в Андреевском монастыре ученую академию из этих киевских ученых (1649).
В своей политике, как внутренней, так и внешней, царь Алексей развернул широкую программу соответственно своим взглядам на величие царской власти. Основным злом во внутреннем строе государственной жизни было отсутствие твердых и известных всем законов. Судебник 1550 года (составленный при Иване Грозном) устарел и был слишком краток. За столетие, особенно же после тяжелого Смутного времени, накопилось значительное количество новых царских указов и боярских приговоров; часть их записана была в указные книги разных приказов, но книги эти мало кому были доступны. И вот боярину князю Н. И. Одоевскому с четырьмя помощниками царь Алексей поручил подготовить новый сборник законов. Утвердить работу Одоевского должен был земский собор, созванный к 1 сентября 1648 года. Так создалось «Соборное уложение» царя Алексея Михайловича, законченное в 1649 году и немедленно напечатанное в количестве 2 тысяч экземпляров[226]. Уложение царя Алексея Михайловича составлено было под сильным влиянием Литовского статута и византийского права (которое проникало к нам главным образом через Кормчие книги). Законодательный материал распределен был в стройной системе по главам и статьям.
§ 94Внешняя политика царя Алексея Михайловича до 1667 г
На широком основании православного царства была построена внешняя политика царя Алексея Михайловича в 1650-х годах. Принятие в подданство малороссийского казачьего войска знаменовало собой начало общего широкого развертывания царской православной политики. Политика эта отличалась новыми чертами сравнительно с традиционной московской политикой. Московские государи XVI века дорожили своим положением в мусульманском мире. Поэтому такое значение в московской восточной политике XVI и начала XVII века имело мусульманское Касимовское царство, находившееся в зависимости от московских государей. Когда при Иване Грозном касимовский царь Саин-Булат крестился (см. выше § 75), он лишен был Касимова. Теперь, наоборот, наличие мусульманского царя в Касимове казалось для Москвы совершенно излишним. Когда в 1653 году касимовский царевич Сеид-Бурган принял святое крещение и получил имя Василия (Василий Арсланович), то царь Алексей оставил этого Василия владельцем Касимова. Это означало резкую перемену во всей системе русской политики на востоке. Ставка шла теперь не на мусульманский Восток, а прямо на православное царство.
Вслед за принятием малороссийского казачьего войска в подданство России, как и ожидали, началась война с Польшей. В первые годы войны московские войска добились блестящих успехов. В 1654 году был взят Смоленск, в 1655 – Вильна, Ковна и Гродна. Гетман Богдан Хмельницкий взял Люблин. Царь Алексей Михайлович начал писаться по праву царем «всея Великия и Малыя и Белыя России»[227]. Широкая программа, казалось, начала осуществляться сама собою. Царство православной Руси начало превращаться во все-православное царство. Весною 1656 года молдавский воевода Стефан просил царя Алексея принять и Молдавию под свою руку. 29 июня 1656 года царь Алексей принял в русское подданство всю Молдавскую землю со Стефаном воеводою.
Русская политика подорвана была, однако, раздором между Москвой и Швецией из-за Польши. Шведская война (1656–1659) кончилась ничем для воюющих, но она отвлекла внимание как Москвы, так и Швеции от Польши и дала Польше возможность оправиться. В то же время начались недоразумения между Москвой и малороссийскими казаками. В 1657 году умер гетман Богдан Хмельницкий. На место его избран был Иван Выговский – польский шляхтич по своим симпатиям. Выговский немедленно по избрании стал устраивать свой переход от Москвы к Польше[228]. 6 сентября 1658 года Выговский заключил в Гадяче договор с польским представителем Беневским. Договором этим не только давались привилегии войску запорожскому, но и признавалось «великое княжение русское – украинское», первым воеводою и генералом которого «вечно» должен был быть гетман. «Греческая древняя вера» должна быть уравнена в правах с римскою.
Измена Выговского вызвала новую вспышку польской войны. В 1659 году Москва выслала против Выговского сильную рать во главе с князем А. Н. Трубецким. Главную силу московского войска составляла конница. С помощью крымского хана Выговский нанес русским страшное поражение под Конотопом. Почти вся московская конница была уничтожена. Известие о Конотопском поражении вызвало панику в Москве; тем не менее война продолжалась, и от Малой России Москва отступиться не желала. На место Выговского был выбран гетманом Юрий Хмельницкий (сын Богдана), а после него – Брюховецкий. Брюховецкий тянулся к русскому боярству так же, как Выговский к польской шляхте. Война с Польшей продолжалась после того еще несколько лет. Лишь в 1667 году в деревне Андрусове (недалеко от Смоленска) было заключено перемирие с поляками на 13 с половиной лет. Москва отказалась от Литвы, но сохранила за собой Смоленск и северские города (утраченные ею по Деулинскому перемирию 1618 года), а также приобрела Левобережную Украину и на правом берегу Днепра город Киев[229].
Одновременно с продвижением русского владычества на запад и юго-запад продолжалось продвижение на восток. Русские служилые и торговые люди проникали все дальше в Восточную Сибирь. Еще в конце царствования Михаила Федоровича Василию Пояркову удалось пройти до Охотского моря. В 1648 году казак Семен Дежнев обогнул крайнюю восточную оконечность Евразии, проплыв из Восточного океана в Тихий (из устья Колымы в устье Анадыря). Еще большее практическое значение имела экспедиция Ерофея Хабарова, проникшего с небольшой партией казаков на Амур (1649). Дойдя до района Амура, русские первый раз в Сибири после падения Кучумова царства очутились в соприкосновении с большим и устроенным государством. Местные дауры отказались платить ясак Хабарову, говоря: «даем мы ясак богдойскому царю [китайскому императору], а вам какой ясак у нас?» В 1652 году Хабарову пришлось вести бой с «богдойской силою», причем китайский отряд был разбит. Отчасти для урегулирования пограничных недоразумений с Китаем в 1654 году было из Москвы отправлено в Китай посольство Ф. И. Байкова. Байков ехал по Иртышу, а затем сухим путем через Монголию. Байков добрался до Пекина в 1656 году, но не был принят китайским императором[230]. Условием приема поставили требование, чтобы он признал своего царя вассалом китайского императора, – на что Байков не согласился. Кроме того, Байков вообще отказывался исполнить требования китайского придворного церемониала, считая их унизительными для своего государя. В составе посольства Байкова не было ни лиц, знающих китайский язык, ни умеющих говорить по-латыни, что должно было бы пригодиться, так как на китайской службе состояло тогда много иезуитов. Байков вернулся в Москву ни с чем. В 1658 году китайские войска разбили русских на Амуре. В этом же году енисейский воевода Афанасий Пашков проник в бассейн Амура новым путем – из бассейна Енисея[231]. Им был построен город Нерчинск, и в 1666 году туда явился первый китайский посланец.
§ 95Патриарх Никон
Присоединение Юго-Западной Руси к Московскому государству совпало с глубочайшим кризисом национально-государственного сознания московских людей. Кризис этот связан был главным образом с личностью и действиями патриарха Никона. Кризис принял двоякую форму – он коснулся прежде всего вопроса об отношениях Церкви и государства, царя и патриарха и затем также вопроса о церковном обряде – раскол старообрядства. Новгородский митрополит Никон поставлен был в патриархи 25 июля 1652 года.
Никон происходил из крестьян Нижегородского уезда, был сначала сельским священником, затем перешел в Москву. По смерти детей, он убедил жену постричься в монахини и сам постригся в монахи в Соловках на Белом море. Впоследствии Никон был поставлен игуменом Кожеозерской пустыни (в Онежском крае), а затем игуменом Новоспасского монастыря в Москве. Еще в этот период Никон приобрел необычайно большое влияние на царя.
Никон взошел на патриарший престол с мыслями о незыблемом утверждении православного царства на твердых и истинных основаниях – согласного делания царя и патриарха. Высокое представление Никона о патриаршем сане сказалось в тех «условиях», которыми Никон обставил свое согласие стать патриархом. Царь и весь собор духовенства обещали Никону «послушати его во всем, яко начальника и пастыря и отца краснейшаго». Никон официально получил титул «великого государя» подобно тому, как в свое время Филарет. «Условия» Никона были приняты царем Алексеем не как нечто внешнее и постороннее. Наоборот, царь Алексей воспринимал их несомненно, как истинные и праведные слова, как выражение своих собственных дум и мечтаний. С другой стороны, и новый патриарх не мог ощущать «светской» государственной власти как силы, посторонней для себя. Несомненно, в лице «богоизбранной двоицы» царя Алексея и патриарха Никона произошло в первые годы патриаршества Никона действительное объединение Церкви и государства, подобное тому, которое было во времена Филарета и Михаила. Политика государственная и политика церковная должны были совершенно сливаться. Обе были проникнуты одними и теми же мыслями; обеими руководили одни и те же люди.
Ближайшим вопросом внешней государственной политики этого времени был вопрос малороссийский. Это был вопрос о присоединении к Московскому царству западных русских областей, которые московские князья еще в XV веке считали своей вотчиной. Вопрос был несложный, если бы его рассматривали только с точки зрения внешней, «светской» государственности. Присоединение тогда зависело бы только от удачи московского оружия и успеха московской дипломатии. Но московское правительство не могло рассматривать вопрос только с этой внешней точки зрения. Московская Русь не на словах только была православным царством: водители этого царства считали задачей своей не только внешнее устроение жизни русского народа, но и внутреннее – руководство духовной жизнью народа, то есть в первую очередь – церковной жизнью. И вот устроение церковной жизни Западной Руси представляло собой вопрос чрезвычайно сложный и запутанный. Западная Русь являлась особой митрополией чужой патриархии. Митрополия эта притом также носила название «всея Руси». Желая в самом титуле своем выставить права свои на западнорусскую церковь, патриарх Никон принял новый титул патриарха «всея Великия и Малыя и Белыя Руси»[232] – в параллель с расширением титула царского. В западнорусской православной церкви кипели большие внутренние силы церковно-национальной энергии. Борьба с латинством, разбивая внешнюю организацию западнорусской церкви, укрепляла внутренний ее дух. В первую половину XVII века киевский митрополит Петр Могила произвел значительные изменения в обиходе западнорусской церкви, стремясь приблизить ее к церкви греческой. Если царь Алексей и патриарх Никон желали присоединить Западную Русь к православному царству, они должны были создать условия, при которых западнорусская церковь по внутреннему побуждению захотела бы идти под высокую руку патриарха московского. Для этого нужно было православную церковь в Москве во всем ее быту и организации согласовать с православной церковью в Киеве. Такое согласование в обряде и было действительно предпринято патриархом Никоном параллельно с мерами московской дипломатии, направленными к присоединению Юго-Западной Руси, – мерами, которые предпринимались великим государем царем Алексеем Михайловичем, несомненно, в полном согласии и совете с богомольцем его Государем патриархом Никоном.
В понедельник первой недели Великого поста (22 февраля) 1653 года состоялась первая дума царя с боярами о принятии в подданство Малой России. Три недели спустя (14 марта) «свершися государская мысль в сем деле». Тогда же грянул первый удар Никона по старому правоверию – перед наступлением Великого поста разослана была по московским церквам память о поклонах и троеперстии («по преданию святых апостол и святых отец не подобает в церкви метание творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны; еще и тремя бы персты есте крестились»). От этой памяти у крепких приверженцев русской старины, как протопоп Аввакум, «сердце озябло и ноги задрожали».
8 января 1654 года происходила Переяславская рада; в начале марта приехали в Москву от Хмельницкого полковники Зарудный и Тетеря бить челом о вольностях гетмана и войска запорожского. Утверждая статьи об этих вольностях, в Москве сделали оговорку относительно того, чтобы митрополиту киевскому «быть под благословением» Никона. Тогда же, в марте или апреле 1654 года, созван был в Москве церковный собор, который одобрил действия Никона по исправлению старых книг и обрядов.
Деятельность патриарха Никона по реформе церковного обряда вызвала возмущение в толщах русского православного общества, притом наиболее искренне чувствовавшие церковные люди оказались особенно затронутыми в своих чувствах. Действия Никона могли показаться направленными против всей идеологии Третьего Рима, которая владела русским сознанием с XV века. Москва – Третий Рим, и вдруг оказываются в Москве, в самой сердцевине ее – в церковной жизни, непорядки и ошибки, которые надо исправлять, сообразуясь с указаниями тех греков, которые с времен Флорентийской унии сами-то более чем подозрительны по латинству. Между Никоном и старообрядцами происходило, однако, явное недоразумение, так как Никон, несмотря на свое пристрастие ко всему греческому, по существу, также проникнут был сознанием вселенского величия Русской Церкви и русского патриарха[233].
§ 96Падение Патриарха Никона и раскол старообрядства
Титул «великого Государя» не был для Никона пустой кличкой. Никон деятельно и энергично вмешивался в ход дел не только собственно церковных, но и государственных. В 1654 году, уезжая на литовскую войну, царь Алексей официально вручил патриарху Никону управление всем государством и попечение над всей царской семьей. Властный и резкий характер Никона доставил ему много врагов как среди подчиненного духовенства, так в особенности среди царских бояр и придворных. В свое время бояре подчинялись патриарху Филарету, так как Филарет был государев отец и один из самых родовитых бояр. Но Никон был человек без роду, без племени при царском дворе. Никон держался только добровольным решением царя Алексея разделить свою власть с патриархом. Но с годами расположение царя Алексея стало изменяться. Участие в победоносных походах 1650-х годов закалило волю царя Алексея и придало ему самостоятельности. По возвращении царя в Москву начались размолвки между ним и патриархом. Однажды Никон жаловался царю на то, что царский окольничий Хитрово избил патриаршего стряпчего. В ответ царь послал сказать патриарху, что сам на него гневен за то, что он именуется «великим государем». После этого Никон самовольно оставил патриаршество и после литургии в Успенском соборе (10 июля 1658) снял с себя патриаршее облачение, а затем уехал в построенный им незадолго перед тем Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим) за 50 верст от Москвы. Своим самовольным отъездом Никон вверг Русскую Церковь в тяжелые нестроения. Избирать нового патриарха было нельзя, так как от сана патриарха Никон не отказался. Управление Русской Церковью фактически перешло к царю Алексею. В 1660 году собор русского духовенства постановил лишить Никона патриаршего сана. Но меньшинство энергично протестовало, и царь Алексей не решился утвердить мнение большинства.
Решено было созвать в Москве «великий собор» с участием всех восточных патриархов. Такой собор состоялся осенью 1666 года. Александрийский и антиохийский патриархи приехали лично. Константинопольский и иерусалимский прислали своих апокрисиариев (представителей). Обвинителем Никона выступил сам царь Алексей. Собор единогласно присудил Никона к лишению патриаршего сана и священства. Как простой инок Никон сослан был в Ферапонтов монастырь у Белоозера[234]. Осуждение Никона вызвано было причинами внутриполитического характера – взаимоотношениями царя и патриарха. Реформа же обряда, начатая Никоном, не была прекращена, и борьба со старообрядством продолжалась и без Никона.
Реформа обряда еще при Никоне утверждена была собором русских архиереев в 1654 году (только епископ Павел Коломенский отказался признать нововведения). Постановления московского собора Никон послал для утверждения восточным патриархам (в 1655 году в Москве было получено утверждение иерусалимского патриарха) Никон лично следил, чтобы по церквам рассылались исправленные богослужебные книги и точно соблюдалось бы троеперстие. Великий собор 1666–1667 годов, осудив патриарха Никона, вместе с тем утвердил дело его церковной реформы и наложил клятвы на старообрядцев. Таким образом, окончательный раскол старообрядства в Русской Церкви относится к 1666–1667 годам. После этого борьба церковно-правительственной власти со старообрядцами вступила в решительную фазу[235]. Когда монахи Соловецкого монастыря отказались признать «никонианские новшества», в Соловки посланы были московские войска, которые начали правильную осаду монастыря, длившуюся 8 лет (1668–1676). Наиболее упорных старообрядцев после собора 1666–1667 годов стали подвергать казни (в 1682 году сожжен был и престарелый протопоп Аввакум[236]).
§ 97Бунт Стеньки Разина
Время царствования Алексея Михайловича, обильное внешними событиями, было вместе с тем временем постоянных внутренних волнений и народных бунтов. В этом сказывались, конечно, еще отклики Смуты. Летом 1648 года перед созывом Уложенного собора в Москве был такой народный мятеж, что «весь мир качался»[237]. В 1662 году в Москве вспыхнул народный мятеж из-за падения ценности введенных тогда впервые ассигнаций (в виде медных денег). Но самым страшным был мятеж Степана (Стеньки) Разина.
Разин был атаманом «голытьбы» на Дону. В поисках добычи и пропитания (для добычи «зипунов») большая ватага донской казачьей голытьбы во главе с Разиным бросилась вниз по Волге в Каспийское море и морем вошла в устье реки Яика, где обосновалась на зиму 1667/68 года, войдя в дружбу с калмыками. В 1668 году казаки эти бросились на персидские владения по юго-западному побережью Каспийского моря. Казаки укрепились на острове близ персидских берегов и в течение нескольких месяцев свезли туда огромную добычу. В 1669 году казаки вернулись с добычей на Дон. Астраханские царские воеводы пропустили их, отобрав только часть взятых ими пушек. Разин вернулся на Дон с громким именем славного атамана. Теперь он счел себя достаточно сильным, чтобы выступить прямо против Москвы. В 1670 году Разин начал свои действия на Волге. Им были взяты города Царицын, Астрахань, Саратов, Самара. Воевод и церковные власти Разин подвергал мучениям и смерти; низшее городское население и крестьян Разин записывал в казаки. Чтобы придать вид законности своему движению, Разин распускал слух, что у него в ставке московский царевич и патриарх. Мятеж Разина охватил огромное пространство – все Среднее и Нижнее Поволжье. Разин пытался всюду в захваченных им городах ввести новый административный строй – на началах выборности властей по образцу казачьего круга. К казакам присоединялись не только русские крестьяне, но также инородцы (мордва, черемисы, татары). Разин дошел до Симбирска. Здесь он был разбит войсками князя Ю. Барятинского. Разин бежал на Дон, но был схвачен домовитыми казаками и выдан Москве. В том же (1671) году Разин был казнен.
§ 98Внешняя политика России в последнюю треть XVII века (1667–1696)
Борьба между Польшей и Россией за Малую Русь осложнена была внутренними междоусобиями в самой Малой Руси – Украине. Произошло разделение на Правобережную Украину (тянула к Польше) и Левобережную (тянула к Москве); каждая часть имела своего гетмана. Среди малороссийского казачьего войска образовалась также партия противников и Москвы, и Польши. Партия эта тянула Малую Русь в сторону Турции. Турецкая ориентация не представляла ничего необычного для православного и для славянского народа. В течение XIV–XV веков и среди греков, и среди сербов были сторонники турецкой власти, предпочитавшие эту власть латинскому господству. То же явление повторялось на Украине XVII века. Часть казаков предпочитала мусульманскую Турцию латинской Польше. В пылу борьбы за сословно-войсковые привилегии, эта часть казаков ослеплена была непримиримой ненавистью также и по отношению к Москве. Гетман Дорошенко поддался турецкому султану, и весной 1672 года Турция объявила войну России и Польше. В августе месяце турки взяли главный оплот Польши с юга – крепость Каменец. Вслед за тем турки заняли город Чигирин (столицу правобережных гетманов). Турецкая война тянулась (с перерывами) почти десять лет. Наконец в 1681 году был заключен договор с турками в городе Бахчисарае (20-летнее перемирие). Москва уступила туркам все земли на правом берегу Днепра, кроме Киева.
Перемирие с Турцией для московских политиков времени Федора Алексеевича и царевны Софии Алексеевны было, однако, лишь временной передышкой. Через несколько лет московское правительство дало себя вовлечь в новую войну с турками под польским влиянием, которое стало очень сильно в 80-х годах XVII века при московском дворе. В начале 1680-х годов против Турции составилась большая латинско-униатская коалиция, в которой душой был Рим, а главными деятелями – Венеция и Польша. И Венеция, и Польша стремились использовать для борьбы с Турцией силы самого православного Востока, опутав их униатской идеей. В 1683 году начались действия коалиции. Польский король Ян Собесский отразил турок от Вены (первый удар, после которого турецкое могущество постепенно стало падать). С 1684 года венецианцы начали действовать в Греции, вытесняя оттуда турок. Польша всеми силами стремилась вовлечь в коалицию и Москву. Осенью 1684 года шли переговоры между московским послом Украинцевым и малороссийским гетманом Иваном Самойловичем о постоянном союзе с Польшей против турок и татар. Самойлович выступил ярым принципиальным противником новой системы московской политики и выразил мнение о том, что мусульманская Турция для православных народов лучше, чем латинский Запад. Самойлович писал в Москву так: «Под игом турецким обретаются народы православной греческой веры, валахи, молдаване, болгары, сербы, за ними многочисленные греки, которые все от папина начальства укрываются и утешаются одним именем русских царей, надеясь когда-нибудь от них получить отраду. Известно, что папежаны усердно хлопочут в Иерусалиме овладеть Гробом Господним. Если бы чрез вступление царских величеств в союз цесарю римскому и королю польскому посчастливилось овладеть турецкими областями и принудить тамошние народы к унии, в самом Иерусалиме возвысить Римский Костел и понизить Православие, то от этого все православные народы получили бы неутолимую жалость». Точка зрения, которую защищал Самойлович, была традиционной точкой зрения православного Востока[238].
Однако в Москве к этому времени стали уже забывать прежние заветы политического делания. В XVI веке московские государи совмещали идеи православного царства и православной политики с политикой, дружественной по отношению к мусульманскому миру. В середине XVII века при Алексее Михайловиче и патриархе Никоне на Москве возобладали мысли «чистой» православной политики – без соблюдения связей с системой мусульманского мира. Теперь, в последней четверти XVII века, маятник московской политики качнулся дальше на запад: воспринята была польско-униатская мысль о союзе «христианских» (латинских и униатски настроенных) государей против мусульманской Турции, которую безуспешно папские агенты старались внушить московским государям XVI века и которую пытался провести в жизнь первый Лжедмитрий во время Смуты. Москва пошла в хвосте латинско-униатской коалиции.
Это обстоятельство было, в сущности, полным крушением идеи Третьего Рима в международной политике Москвы. В 1686 году московские дипломаты заключили «вечный мир» с Польшей и союз с нею против турок и татар. Москва мало выгадала от нового направления своей международной политики: походы князя Голицына на Перекоп (1687 и 1689) окончились совершенной неудачей. Понадобилась смена правительства в Москве и чрезвычайная энергия юного царя, чтобы борьба с Турцией увенчалась успехом (взятие Азова в 1696 году после двух походов русской рати).
Одновременно с неудачной турецкой войной 1680-х годов на Крайнем Востоке шла борьба с китайцами за крепость Албазин (после того, как посольство Николая Спафария в Китае в 1675 году не пришло к разрешению недоразумений). В 1689 году боярин Ф. Головин заключил в Нерчинске договор с Китаем; Россия отказывалась от всего течения Амура (с китайской стороны вели переговоры иезуиты Жербильон и Перейра)[239]. В 1692 году был отправлен послом в Китай из Москвы Елизарий Избрант (голштинец родом) для заключения торгового договора. Несмотря на то, что само посольство в Китае было безуспешно (Избрант вернулся в Москву в 1695 году), оно все же послужило проявлением интереса московского правительства, и в частности молодого царя Петра Алексеевича, к Востоку[240]. Несколько раньше (в конце 1670-х годов) начались попытки заключить дипломатические связи с Индией, куда послан был от Москвы казанский татарин мусульманин Касимов. Касимову, как мусульманину, предложили поступить на индийскую службу, но он отказался. Как московского же посла Касимова в Индию не пустили. В 1695 году в Индию был отправлен из Москвы купец Семен Маленький для того, чтобы наладить торговые взаимоотношения. Маленький добрался до Индии через Персию. В декабре 1696 года он проехал морем из Бендер-Аббаса в Сурат; был в Агре и Дели, а также был принят императором Ауренгзибом[241]. Маленький вернулся тем же путем в Персию. Он умер в Шемахе на пути из Персии в Россию.
§ 99Греческое и западное культурное влияние во второй половине XVII в.
Время царя Алексея и патриарха Никона было эпохою сильного греческого влияния не только по отношению к церкви, но и по отношению к другим сторонам жизни русского народа. Сильное влияние оказывало в этот период греческое (византийское) право на русское право (например, уголовное). При царе Федоре Алексеевиче в Москве было основано высшее богословское училище (Славяно-греколатинская академия). Преподавателями были приглашены греки братья Лихуды. При Федоре Алексеевиче (1676–1682) и особенно при царевне Софии Алексеевне (правила при своих малолетних братьях Петре и Иване Алексеевичах, 1682–1689) чрезвычайно усилилось в Москве западное влияние (польско-латинские навыки). Проводниками этого западного влияния были преимущественно западнорусские духовные деятели. Польское влияние в религиозно-церковной жизни нашло свое отражение в так называемой «хлебопоклонной ереси», которой придерживались Сильвестр Медведев и др[242]. Сильвестр Медведев был другом Ф. Шакловитого, начальника стрельцов[243]. Поэтому во все время правления Софьи Сильвестр Медведев мог беспрепятственно излагать свою ересь. Положение переменилось лишь тогда, когда царь Петр устроил переворот и заточил Софью в монастырь (1689). 17-летний Петр Алексеевич после переворота продолжал лично держаться в стороне от государственных дел. Он был занят своими «марсовыми» и «нептуновыми» потехами (воинскими и корабельными затеями) и продолжал свою беспечную (с точки зрения порядков царского обихода) жизнь, которой научила его Немецкая слобода в Москве. Управление государством вели царица Наталья и патриарх Иоаким (а после его смерти в 1690 году – патриарх Адриан). Это были годы церковно-националистической реакции. Иноземцы перестали пользоваться покровительством государственной власти. Киевские ученые монахи были заподозрены. Церковный собор 1690 года твердо и решительно осудил хлебопоклонную ересь. Вспышка церковно-православной реакции была, однако, кратковременная. Петр подрастал, и с началом его действительного управления государством широкой волной должны были хлынуть на Русь уже не латинско-униатские, а протестантско-рационалистические воззрения на жизнь и веру. Русская Церковь, подорванная расколом старообрядства, уже не имела сил управлять духовной жизнью русских людей.