Жеребец задумался.
— Не знаю в точности, но думаю, что нет. Подозрение вызовет лишь самое новое и внезапное волшебство. Много древних заклинаний окружает гоблинов, и ни одно из них уродцев не тревожит.
— Я бы предпочел рискнуть.
Стайл поразмыслил несколько секунд, а затем заиграл на гармонике и пропел: «Звезд небесных институт, луч пролей на наш маршрут». К северу от них, в небе появилась яркая точка, испускающая на землю слабый луч света.
— Однако гоблины увидят сие тоже! — возразил Жеребец.
— Увидят что? — спросила Голубая Леди.
Жеребец улыбнулся:
— А-а-а… Остальные не видят!
— Остальные не видят, — подтвердил Стайл. — Я не настолько глуп, как выгляжу.
— Не настолько, — согласился Жеребец.
Он вернулся к своему естественному облику и начал бить копытом. Стайл понял намек и запрыгнул ему на спину. Сделать это было труднее, чем в случае с Нейсой, так как Жеребец был выше Нейсы на четыре ладони и почти в два раза тяжелее.
В нем было очень много от дикого животного. Не будь между ними понимания, прикосновение Стайла к спине этого жеребца могло быстро привести к фатальному исходу: неприручаемый Жеребец выплеснул бы весь свой гнев на унизившего его таким образом обидчика.
Они тут же тронулись с места. Стайлу, самому искусному наезднику этого мира, пришлось крепко ухватиться за коня, чтобы не упасть, прямо как какому-то новичку, — дух соперничества дал о себе знать; Жеребец просто напомнил Стайлу, что тот сидит на нем, лишь пока Жеребец это позволяет.
Стайл раньше никогда не ездил на таком скакуне. Жеребец весил, как тягловая лошадь, но скорость у него была, как у скаковой. Стайл когда-то приручил Нейсу, проехав на ней верхом против ее воли, и он прекрасно понимал, что повторить этот трюк с Жеребцом у него бы не вышло.
Мимо проносились разнообразные пейзажи, ветер нещадно трепал одежду Стайла. Жеребец на полном скаку выбивал копытами двойную барабанную дробь, и из того места, куда ударяла твердь копыт, вылетали искры — тем не менее ход его был плавным: Жеребец не растрачивал энергию на дополнительные движения вверх-вниз, он просто плыл вперед.
Их путеводная звезда висела в небе примерно на уровне головы, подсвечивая небольшой клочок земли на горизонте. Иногда звезда смещалась в сторону, чтобы они могли объехать препятствие или труднопроходимый участок, поэтому Жеребцу не приходилось снижать темп для разведывания пути. Он поддерживал скорость выше, чем у любой лошади, и при этом, казалось, совершенно не уставал. Когда он перегревался, из его ноздрей били струи пламени — таким способом единороги охлаждали себя (ведь потеть они не умели), избыточное тепло выводилось за счет дыхания и ударов копыт.
Через некоторое время поездка стала рутинной, а потом и вовсе скучной. Делать Стайлу было нечего, Жеребец нашел бы дорогу даже без помощи маленькой звездочки. Стайл, конечно, мог бы подремать, но слишком уж нервничал — ему хотелось поскорее спасти и исцелить Клипа. У него это может получиться, он был уверен, что его волшебству по силам приделать обратно отрезанный рог и убрать рубцы в месте среза. Самое сложное — освободить единорога, не спровоцировав его убийство, и еще надо после освобождения вытащить всех оттуда. Сейчас оставалось только ждать.
— Я вот что подумал, — начал Стайл. — Ты можешь говорить?
Жеребец выдал утвердительную ноту — словно кто-то сыграл на аккордеоне. Ему уже тоже наскучивала затянувшаяся поездка.
— Ты создание могучее, — сказал Стайл. — Несомненно, гоблины легко опознают и тебя, и меня. Я еще могу сойти за эльфа, но ты можешь быть только единорогом, даже в человеческом обличии. Небольшой рожок на лбу выдаст тебя.
Жеребец сыграл еще одну ноту согласия. Единороги могли принимать другие обличия, но у них всегда оставался небольшой рудиментарный рог. Все дело в том, что рог был средоточием их волшебной силы, без него они были бы простыми лошадьми, без способностей играть музыку и менять внешность. Если у единорога не будет рога в другом обличии, то он не сможет вернуться обратно к своему естественному облику. Это, разумеется, было неприемлемо: ни один уважающий себя единорог не захотел бы застрять надолго в теле человека.
— Твой драконий облик для маскировки годится не больше человеческого, — продолжил Стайл. — Правда, он может помочь проникнуть во владения гоблинов, но они тут же забьют тревогу — вторжение дракона не останется незамеченным! А когда ты отыщешь Клипа, маленькие монстры сразу догадаются: кто ты и зачем пришел.
— Гм, — задумавшись, взял аккорд единорог.
— Проблема в том, что ты во всех обликах своих — создание могучее. Это не так плохо и в обычной ситуации вполне уместно… — иногда то, как сформулировано предложение, бывает гораздо важнее самого предложения, особенно, если оно обращено к существу гордому, — …но в этот раз было бы лучше, если бы принял ты какую-нибудь незначительную форму, типа светлячка, как Нейса, чтобы я мог незаметно пронести тебя.
Единорог продолжал бежать, обдумывая услышанное. Спустя некоторое время он выдал новую ноту:
— Могу.
Звуки единорогов не были настоящими словами, но тональность мелодий и модуляция передавали точный смысл. И Стайлу обычно удавалось понимать значение звуков, если он внимательно прислушивался.
— Есть у тебя четвертый облик? — спросил он удивленно. — Я думал, их бывает не больше трех, а у некоторых вообще один или два.
На этот раз Стайл услыхал громкую ноту тщеславия. Жеребец оказался незаурядным единорогом, он обладал четвертой формой обличия и выбирал ее по собственному желанию.
— Отлично! — воскликнул Стайл. — А ты можешь принять нужный облик сегодня же ночью? Я знаю: чтобы принять новую для себя форму, нужно приложить недюжее усилие, а у нас так мало времени…
Жеребец отнюдь не питал иллюзий. Вызвать любой новый облик в первый раз всегда трудно, а четвертый облик — в особенности. Но Жеребец считал, что справится с задачей.
Они обсуждали этот вопрос, стремительно преодолевая мили и лиги, одну за другой. Выяснилось, что одни формы принимать легче, чем другие. Степень сложности зависела от нужных навыков и конечных размеров. Так, единорог мог без особого труда превратиться в крупного медведя, потому что размер этой формы был примерно таким же. С человеческим обликом уже сложнее, потому что масса человеческого тела меньше, плюс требовались навыки владения руками и голосом. Если в человеческом облике не получается завязать узел на веревке — это не очень хорошо, а если не можешь разговаривать — еще хуже. Такие вещи надо делать правильно либо не делать вообще. Светлячок Нейсы было более серьезным достижением, чем ястреб Клипа, потому что светлячок по весу составлял всего долю процента. Нейса весила 385 килограмм в естественной форме, около 40 килограмм — в облике девушки и меньше грамма — в виде светлячка. Верховному Жеребцу превращение до таких размеров далось бы в два раза тяжелее.
— Зато такой размер не вызовет подозрений, — заметил Стайл. — Никто не поверит, что такой внушительный зверь, как ты, физически сможет уместиться в такой маленькой форме. — Стайл делал акцент на сложности превращения, а не на ничтожности формы.
Возникала еще одна проблема — с полетом, как объяснил тревожными звуками единорог. Полет — это навык, которым нужно долго овладевать в процессе тренировок, после того как осуществишь превращение. Жеребец научился летать в драконьем облике, но с формой насекомого придется учиться летать заново, так как насекомые летают иным способом. На это может уйти несколько дней.
— О, я не имел в виду, что ты обязан будешь уметь летать, — успокоил его Стайл. — Я имел в виду просто что-нибудь маленькой формы, чтобы ты ни у кого не вызывал подозрений. Например, ты можешь даже превратиться в обычного… таракана.
Таракана! Жеребец издал громкий звук обиды: «Ни за что!» Но Стайлу это кое-что напомнило. Дракон-таракан — из его стихотворения, благодаря которому он победил на Турнире в мире Протона. Неужели стих оказался настоящим пророчеством? Сейчас, вспомнив стихотворение, Стайл разглядел некоторые параллели: он написал про рог Гавриила, а теперь речь идет о роге единорога — из-за рога Клипа они предприняли это путешествие; он также написал про попытку обмануть судьбу, но он выиграл самую большую ставку в своей жизни из-за жульничества другого Гражданина. Что дальше?
Точно! Первые четыре строчки стихотворения описывают его прошлый опыт явным образом. Затем идет ключевое слово: тишина. А Стайла недавно как раз поразило заклятие тишины. Затем — любовь. И тут помолвка с Шиной. Это, конечно, не совсем любовь, но близко. Шина определенно заслуживает любви.
В самом деле, ключевые слова красиво укладывались в последние события — почти как предсказания Оракула. Вот только слова были случайно выбраны Игровым Компьютером. Никакой магии! Должно быть, это простое совпадение. При желании смысл можно разглядеть буквально в чем угодно, как в случае с теми двумя стихотворениями. Однако… почему бы не попробовать?
— Это как раз та форма, каковую гоблины ни в чем не заподозрят. Подземелья наверняка кишат тараканами. Какой Верховный Жеребец захочет потратить огромные силы на такую непритязательную форму? Такое просто немыслимо! Посему для нашей опасной операции форма таракана самая безопасная из всех.
— Гм, — призадумался Жеребец, взвешивая рациональные и эстетические аспекты вопроса.
— На самом деле некоторые тараканы довольно красивы, — как бы невзначай промолвил Стайл. — Когда я служил рабом на Протоне, мне пришлось доставлять коня в купол Гражданина, который был помешан на экзотических тварях. У него была тараканья ферма, в которой встречались очень изысканные экземпляры. Я помню, там были такие темно-красные тараканы, большие и блестящие, определенно, короли среди тараканов. А еще были такие цветастые, как бабочки, только без крыльев…
— Хватит! — фыркнул единорог.
Он свернул в густую рощицу и замедлил шаг. Когда они остановились в ней, Стайл спешился и был этому несказанно рад: они ехали уже несколько часов, и у Стайла затекло все тело, к тому же его одолевал голод, а еще — очень хотелось откликнуться на зов природы.