Грачев продолжил:
— После возбуждения уголовного дела началась кропотливая работа по выявлению и закреплению доказательств преступления. Но это уже дело техники. Любопытно заметить, что одних только покупателей значилось больше трехсот человек. Все люди знаменитые, музыкальные и голосистые. Однако в этом случае оказались отнюдь не «голосистыми». Неразговорчивыми. Поскольку не со всех из них брали дополнительную плату, да и те, с которых брали, далеко не все были готовы об этом сообщать. Дело несколько тормозилось.
Практически все главные эстрадные знаменитости, композиторы, комики, артисты разговорного жанра, которым сейчас от двадцати пяти и до семидесяти, все они значились покупателями этих бриллиантов и проходили по делу «Ювелиров-расхитителей». Ткните пальцем в любую фамилию, не прогадаете. Так что обращаюсь сейчас ко всем жителям России: когда будете в очередной раз включать телевизор и хохотать над их плоскими шутками, а также слушать назойливое пение под фонограмму, то помните об этом, об их жадности и склонности к наживе.
А впрочем, все они сейчас обзавелись домами и квартирами в Майами, а сюда приезжают только «за чёсом», как говорится. Но хотелось бы, это мое личное пожелание, чтобы наши простые люди перестали, наконец, быть лохами и выбирали себе кумиров, представляющих подлинную культурную ценность. А не «птиц в перьях» и «шутов гороховых».
Продолжаю. С тем, чтобы окончательно вскрыть и задокументировать механизм преступлений, был установлен оперативный контакт с одним из руководителей этого ювелирного предприятия. Одновременно подготовили источника Олеся для покупки дорогого ювелирного изделия, снабдив его ста тысячами рублей оперативных денег. И отправили на Московский ювелирный завод.
Операция прошла успешно. Олеся прошел все этапы процесса, начиная от просмотра изделия до оформления покупки, о чем составил подробный отчет с указанием конкретных лиц, участников махинации. И сумму, которую ему пришлось заплатить сверх цены.
— Минуточку! — остановил Грачева Житников. — Что-то я не пойму. Олеся — женское имя. А вы, Сергей Витальевич, все время употребляете его в мужском роде. Трансвестит, что ли? Или гермафродит?
— Ну какая гендерная разница? — усмехнулся Грачев. — Скажем лишь, что человек мог хорошо прикидываться как женщиной, так и мужчиной. А в нижнее белье к нему мы не заглядывали.
С доказательной базой особых проблем не возникло. Следователь Чернов профессионально и грамотно вел дело. Особенно искусно умел расположить к себе собеседника и получить от него необходимые сведения. Перевести его в свидетеля, а информацию — в доказательную базу. После годичного труда дело реализовывалось направлением материалов в суд. Директор был осужден, в отношении отдельных руководителей Главалмаззоло-то также было возбуждено несколько уголовных дел. Но они отделались административным взысканием или лишились своих тепленьких мест.
Оценивая в целом работу по делу «Ювелиров-расхитителей», мы понимали, что это не самое громкое преступление в сфере коррупции, хищений или иного криминала. Таких и более крупных мошеннических схем по расхищению государственной собственности в то время было не счесть. Радовало то, что хотя бы одно мы сумели предотвратить. Правда, доложить об этом было уже некому. Бобков, дававший нам это задание, КГБ к этому времени уже покинул и переместился главным охранником к олигарху Гусинскому, своему бывшему информатору. История порой делает неожиданные и удивительные кульбиты.
— Мораль сей басни такова, — сделал вывод Алексеев. — Колесо истории неумолимо катится дальше, двигается вперед, а то и назад, сметая на своем пути всех, без разбора, в том числе и такие колоритные и знаковые фигуры, как Филипп Денисович Бобков. Он не одинок. По сути, каждый человек хоть раз в жизни, а то и довольно часто попадает под это колесо «телеги», думая, что едет в ней сам. Мой вывод: ходить пешком безопаснее. Надо лишь чаще оглядываться по сторонам. А на дорожном переходе смотреть не на зеленый цвет светофора, а на мчащиеся автомобили, водители которых порой могут оказаться дальтониками. Или пьяны вдрызг.
— Совет дельный, — в раздумье произнес Житников.
После некоторой паузы Грачев уже серьезным тоном предложил:
— Не вернуться ли нам теперь к основной теме наших не менее увлекательных бесед?
— Я готов, — ответил Житников, выглядевший уже значительно лучше, словно он успокоился и отдохнул под эти «сказки Венского леса»».
— Дайте, пожалуйста, словесный портрет Ника Лайсэма и Джона Веллингтона.
Алексеев включил диктофон, продолжил:
— Их привычки, приметы, сильные и слабые стороны характера, привязанности. Словом, все, что бросается в глаза, что вы запомнили, на что сразу обратили внимание. Индивидуальные особенности.
— А равно и других сотрудников МИ-6, с которыми вы контактировали. Все-все, как вы сами минут двадцать назад выразились: имена, явки, адреса, пароли. А также химическую формулу смертельного яда, которым МИ-6 намеревалось отравить воды в Москве-реке, — как можно строже произнес Грачев, постучав карандашом по столу. И, после секундной паузы, видя, как вытянулось от изумления и озабоченности лицо Житникова, добавил:
— Не ломайте и не взрывайте свой мозг, он еще всем нам пригодится. Это шутка.
— С вами, Сергей Витальевич, действительно не соскучишься! — облегченно выдохнул Анатолий Львович.
Квартира Грачева в Ясенево. 12 февраля. ночь
Вечером Грачев возвратился домой, но еще долго не ложился спать. Чтобы не беспокоить жену и детей, сидел на кухне, пил чай и размышлял. Не только о дальнейшей работе с Житниковым. Ситуация, в которую тот попал, очень напоминала аналогичные два дела, которыми занимался Грачев сейчас и в недавнем прошлом. В них главными персонажами были два запутавшихся бизнесмена, банкира. Но в отличие от них, Житникову хватило ума и достоинства, а может, совести, найти правильный выход — явиться в ФСБ.
А звали этих трагикомических персонажей Банкомётов и Козлёнок. У последнего был еще и высокопоставленный подельник с фамилией Бычков, председатель Роскомдрагмета. В ФСБ они получили меткие прозвища «Беглый банкир», «Козленок в молоке» и «Бычок в томате». Что было и смешно, и соответствовало действительности.
Банкометов в итоге своей преступной деятельности пустился в бега, Козленок всю жизнь купался «в молоке», а Бычков из всех овощей больше всего любил помидоры. Причем, интересно, между собой они вначале не пересекались, но удивительным образом повторяли действия друг друга. В чем-то, не во всем, конечно. Роднила их всех жажда денег, тяга к роскоши и общий кумир — «Золотой Телец». Житников на их фоне выглядел Гулливером в стране лилипутов, в нравственном смысле, по крайней мере.
Что касается Бычкова и Козленка, то эти два представителя рогатого скота (хотя Грачев и не думал оскорблять полезных домашних животных сравнением с мошенниками) хорошо спелись. Сам Бычков своими криминальными деяниями завоевал «заслуженный авторитет» как внутри страны, среди таких же вороватых либералов и демократов, так и на зарубежной цирковой арене под аплодисменты тамошних диамантеров — огранщиков алмазов.
Особенно в дружбе с Бычковым и объемами закупок драгкамней выделялся израильский бизнесмен российского происхождения Лев Ливаев. Бычков был обласкан западными покупателями не только из страны обетованной. Но в Израиль он выезжал чаще всего, неоднократно, где ему устраивали пышные приемы, открывали банковские счета на его имя, а на них перечислялись полагавшиеся ему комиссионные вознаграждения.
Грачев усмехнулся, мысленно раскладывая по полочкам преступную деятельность Бычкова. Начиная с 1992 года инофирмы и созданные ими СП получали от Роскомдрагмета, вотчины Бычкова, высококачественное и крупноразмерное сырье с хорошими цветовыми характеристиками и высоким процентом выхода бриллиантов. А в 1993 году начался отпуск алмазов специальных размеров (выше 10 карат) и уникальных по своим характеристикам. Причем они продавались частным фирмам и СП, не имеющим своей производственной базы на территории России, что способствовало скрытому экспорту стратегического сырья за рубеж.
Сырье отпускалось без предварительной оплаты на десятки миллионов долларов. Так, в 1994 году, когда Грачев уже вплотную занимался оперативной разработкой Бычкова и Роскомдрагмета, только одной ливаевской фирме «Руиз Даймонт» было отпущено 374 тысячи карат, а вот государственным гранильным предприятиям — Московскому и Смоленскому заводам «Кристалл» — только 280 тысяч карат. По официальной и оперативной информации складывалось впечатление, что чиновники, особенно повыше рангом, в основном думали не о государственных делах, а как бы измыслить такую схему, чтобы прихватить себе в карман побольше государственных финансовых средств и имущества.
Перед Бычковым, можно сказать, мерцал открытый сундук с золотом и бриллиантами, хватай целыми горстями и забивай за обе щеки. Это называется: пустили козла в огород с капустой. Фамилия, конечно, слегка подкачала, но очень скоро у него появился и подельник с соответствующей строкой в паспорте — Козленок. И тут уж народная поговорка себя полностью оправдала — бычок с козленочком начали лопать дармовую «капусту» на пару.
В конце 1992 года против Бычкова, в том числе с учетом чекистской информации, уже было выдвинуто серьезное обвинение. Инициировала его специальная парламентская комиссия. Председатель Роскомдрагмета был уличен в коррупции и… отстранен на шесть месяцев от работы. Всего лишь. Да, серьезное наказание, нечего сказать.
Но и этого «срока» не прошло, как под давлением администрации президента Ельцина все предъявленные Бычкову обвинения были признаны бездоказательными. И он, окрыленный успехом и безнаказанностью, вернулся в любимый «огород». И с еще большим рвением и хрустом занялся уничтожением вверенной ему «капусты».
Грачев продолжал мероприятия по проверке Бычкова и уличению его в коррупции. В процессе первичного изучения были установлены его связи, в том числе коммерческие. Вследствие своего характера Бычков быстро заводил контакты с нужными ему должностными лицами из Правительства и Минфина, в чьем подчинении находился Комдрагмет. При этом Бычков умело пользовался своей близостью к президенту Ельцину.