Ким Филби, самый известный участник «кембриджской пятерки», едва не занял пост руководителя английской разведки. Он 30 лет обеспечивал Лубянку информацией самой высокой пробы, из которых почти 10 лет балансировал на грани провала после допросов и обвинений в шпионаже. В 1963 году вынужден был искать убежище в СССР из-за предательства ушедшего на Запад чекиста.
Показательно, что за заслуги в области разведки во время Второй мировой войны Филби был удостоен ордена Британской империи, а награду в Букингемском дворце ему вручила лично королева Великобритании Елизавета II. И почти одновременно в 1947 году Сталин подписал указ о награждении Кима Филби орденом Красного Знамени. Таким образом получается, что он единственный разведчик в мире, который одновременно получил высокую награду стран с диаметрально противоположной политической системой.
Дональд Маклин — аналитик и ученый. После «ухода» в СССР работал в Институте мировой экономики и международных отношений под чужой фамилией, автор десятков книг и сотен статей. Так и не принял советского варианта социализма. Скромный и даже застенчивый, в повседневной жизни он, напиваясь, становился буйным и неуправляемым: открыто критиковал деятельность нашего правительства и руководства КГБ.
Гай Бёрджесс, внешне красивый и обаятельный человек, обладал острым умом, был душой любого общества. Любитель крепких напитков. Бисексуал. Умер в 53 года, полностью исчерпав свой физический и духовный потенциал. Так же, как Маклин, завещал свой прах лондонскому кладбищу. КГБ исполнил и его волю.
Энтони Блант — опытнейший контрразведчик, кавалер многих орденов, советник и дальний родственник королевы Елизаветы II, искусствовед с международной репутацией. После Второй мировой войны хранитель королевских картин в Букингемском и Виндзорском дворцах. В 1964 году предан одним из завербованных им американцев. Вынужден был признаться в работе на советскую разведку. Учитывая его заслуги перед империей, предержащая власть решила не выносить сор из избы. Однако в 1979 году из-за утечки в прессу сведений о двойной жизни Бланта его лишили дворянского звания, всех постов и привилегий.
Джон Кернкросс. К нему подходит английская поговорка: The Last, but not the List — «Последний no счету, но не no значимости». Ярый шотландец, отрицавший превосходство Лондона над Глазго. Успел поработать в Форин-офисе, в архисекретной шифровальной службе Блетчли-парк, в «Сикрет интеллидженс сервис» и в Министерстве финансов, где секретов было не меньше, чем в Форин-офисе. Отовсюду Кернкросс, со слов его московского куратора Юрия Модина, «приволакивал тонны секретнейших документов».
И несколько показательных эпизодов их разведдея-тельности.
В мае 1943 года Джону Кернкроссу удалось добыть сведения о «Тигре» и «Фердинанде», и он через Юрия Модина передал информацию в Москву. Реакция Сталина была мгновенной. По его заданию и под контролем Лаврентия Берии нашими специалистами в кратчайшие сроки был создан снаряд, пробивающий броню в 150 мм. Таким образом, фашистский сюрприз — «Тигры» и «Фердинанды» — наши войска в июле 1943 года встретили в прямом смысле во всеоружии.
Кроме того, накануне битвы на Курской дуге Кернкросс передал сведения о дислокации 17 немецких аэродромов, о которых не было известно нашей фронтовой разведке. Более 500 немецких самолетов были уничтожены, так и не взлетев. Трудно подсчитать, но, пожалуй, десятки тысяч красноармейцев обязаны жизнью отважному шотландцу.
В 1949 году Филби был послан в Вашингтон в качестве представителя СИ С при ЦРУ и ФБР. Это был один из самых важных и ответственных постов в британской разведке. В Вашингтоне Филби имел неограниченный доступ к секретным материалам американских спецслужб.
Вскоре Филби стало известно об англо-американском плане устранения Энвера Ходжи, генерального секретаря ЦК Албанской партии труда, и свержения социалистического строя в этой стране. План немедленно стал достоянием московского Центра. Ознакомившись с докладной запиской, Сталин, едва сдерживая негодование в адрес бывших союзников СССР по антигитлеровской коалиции, тут же начертал: «Уничтожить до приземления!»
Когда Ходже сообщили об этом, он буквально воспринял резолюции вождя. И более 700 парашютистов были уничтожены еще до того, как их стопы коснулись земли. А два десятка раненых диверсантов были захвачены в плен и предстали перед показательным судом, который должен был продемонстрировать населению страны и западным спецслужбам, какая участь ожидает предателей. Плененные диверсанты подробно рассказали о полученном задании, об американских базах подготовки диверсантов, назвав даже имена инструкторов.
После такого оглушительного провала ЦРУ и СИС более не предпринимали попыток свергнуть с помощью воздушных десантов коммунистические режимы в странах Восточной Европы.
Впервые реальная угроза разоблачения нависла над Филби в августе 1945 года, когда на Запад собрался бежать сотрудник стамбульской резидентуры НКВД Константин Волков, работавший под прикрытием заместителя советского консула. Он связался с британским консульством и выразил готовность передать информацию о советских агентах, внедренных в государственные структуры Великобритании. Сообщил, что двое действуют в Форин-офисе, а один — в центральном аппарате СИС в Лондоне.
Сведения, полученные от Волкова, были пересланы в Лондон дипломатической почтой. Спустя неделю они оказались в СИС и легли на стол… Филби. Он сразу понял, что является одним из тех, кого Волков намерен был назвать. Филби сообщил о предателе в московский Центр.
А дальше именно его направили в Стамбул для встречи с Волковым. Но к тому времени, когда Филби добрался до Турции, Волков бесследно исчез, и больше о нем никогда не слышали.
Тучи над Филби сгущались неоднократно. Второго апреля 1954 года ушел к противнику шифровальщик советского посольства в Канберре Владимир Петров. Рассказывая об уже совершенном побеге в СССР Маклина и Бёрджесса, предатель назвал Филби «третьим человеком» в этой шпионской группе. В ноябре 1955 года группа депутатов нижней палаты парламента, пытаясь выяснить, действительно ли Филби является «третьим человеком», направила запрос вновь избранному премьер-министру Гарольду Макмиллану. И тот 7 ноября 1955 года на парламентских слушаниях публично снял с Филби все подозрения.
Филби вернули его арестованный паспорт. Сам он дал пресс-конференцию и провел ее настолько блестяще, что коллеги из СИС принесли ему свои поздравления. Глава ЦРУ Смит и начальник контрразведки Управления Энглтон были в ярости. А директор ФБР Гувер, скрипя зубами, был вынужден отменить санкции против Филби и официально оправдать его.
По мнению западных аналитиков, главный ущерб, который нанес Филби ЦРУ и СИС, пришелся не столько на оперативную сферу, сколько на взаимоотношения как между ЦРУ и ФБР, так и между американскими и английскими разведывательными службами вообще. После Филби их отношения уже никогда не были столь близкими. Его деятельность посеяла семена недоверия и отравила умы некоторых сотрудников ЦРУ настолько, что они уже не могли доверять полностью даже самым близким британским коллегам.
По протекции адмирала сэра Хью Синклера Филби устроился на работу ближневосточным корреспондентом «Обсервера» и «Экономиста» и вскоре отправился в качестве журналиста в Бейрут. Руководство СИС посчитало излишним уведомлять его работодателей, что должность корреспондента будет для него лишь прикрытием. Дело в том, что Филби — невероятно! — вновь был принят на службу в СИ С.
Лишь в 1963 году под реальной угрозой разоблачения Филби был спешно вывезен в Советский Союз. В марте 1988 года в интервью журналистам «Санди Таймс», специально для этого прибывшим в Москву, Филби произнес:
— Несмотря на то, что жизнь здесь имеет свои сложности, я привязан к этой стране и больше нигде не хотел бы жить. Это моя страна, я служил ей более полувека и хочу найти здесь свое последнее пристанище. Я хочу, чтобы мой дух упокоился на этой земле.
Спустя два месяца, 11 мая, он умер от сердечной недостаточности. Пока был жив, делился своим опытом и знаниями с сотрудниками КГБ. С.В. Грачев был лично знаком с ним, часто навещал, многому у него учился и беспримерно уважал.
В заключение следует добавить: факты свидетельствуют о том, что советских агентов из Кембриджа и Оксфорда было неизмеримо больше. Даже сами английские контрразведчики из МИ-5 полагают, что их число колебалось от тридцати до ста.
Прошло три года
В жизни Грачева и Житникова произошли значительные изменения. Анатолий Львович окончательно перебрался к семье в Лондон. Здесь он вскоре, благодаря Лайсэму и Веллингтону, получил английское гражданство. Обзавелся со временем пентхаусом и загородным домом, больше похожим на средневековый замок в готическом стиле. Бизнес его шел в гору. Не забывал он и о своих фирмах в России. Поэтому часто наведывался в Москву. А иногда вместе с семьей отправлялся в приятные путешествия на уютной собственной яхте.
Своих работодателей в МИ-6 Житников аккуратно снабжал аналитическими и техническими сведениями, которые не наносили ущерба России. В ФСБ для него готовили такую дезинформацию, что в МИ-6 она выглядела как настоящая, «новенькой, с иголочки». Да в принципе, почти такой и была, хотя на деле устаревала, едва касалась берегов Туманного Альбиона. Носила она политический, экономический, военно-оборонный характер. Это Лайсэма и Веллингтона интересовало в первую очередь. Они продолжали оставаться его кураторами.
Но еще одним куратором Житникова был лондонский резидент ФСБ на нелегальном положении. Связь с ним осуществлялась по гибкой схеме, в лицо они друг друга не знали. Так он и жил, работая, по сути, на две спецслужбы, российскую и британскую. Без осечек и промахов. Собственных активных разведывательных мероприятий, по настоянию Грачева, не проводил. Вообще вел пока малообщительный образ жизни. Вживался в среду. Главное, развивал свой бизнес. Надо было устояться и терпеливо выжидать. К высшему лондонскому свету подступал осторожно и продуманно.