А пока вкладывал свои активы в лондонскую недвижимость и СМИ, обзаводился нужными связями. В 1995 году он приобрел две газеты, одну — молодежную, другую для домохозяек. В 1996-м — футбольный клуб второго дивизиона «Форест Грин», а заодно и спортивный журнал. В 1997-м — несколько пабов, супермаркетов и прогулочных яхт для туристов.
С Грачевым поддерживал связь по закрытым каналам или через российское посольство в Лондоне. Не лично, для этого была разработана определенная схема. А когда наезжал в Москву по делам своего бизнеса, то встречался с Грачевым на конспиративной квартире. Лайсэм и Веллингтон оставались довольны. Хотя и перепроверяли его сведения. А иногда в отношении него проводились негласные проверки.
Житников занимался газетным, строительным, футбольным, туристическим, винным и пивным бизнесом, слыл добропорядочным гражданином и семьянином. Любил жену Елену, маленькую дочку Люси, сына Дмитрия, который уже обучался в Кембридже, свой замок с лужайками, и сам с упоением подстригал их газонокосилкой. В семье о его второй жизни, естественно, никто ничего не знал.
А ценность его в МИ-6 год от года только возрастала. Пока не наступил момент, когда в 1998 году Лайсэм и Веллингтон не предложили ему официально перейти к ним на службу в «Сикрет интеллидженс сервис». На выбор: либо в «Русский отдел» старшим аналитиком, либо в «Ближневосточный», поскольку Житников знал много языков, включая арабский и иврит. Он, по совету Грачева, запросил у них время для размышления. И, следуя его инструкциям, отказался.
Никогда нельзя сразу бросаться в раскрываемые тебе объятия. Тем более, если это делает «англичанка». А может быть, ловушка? Стоит подождать. Пусть думают, что он набивает себе цену. Лайсэм и Веллингтон были разочарованы. Но через полгода они сделали такое предложение повторно. И тогда уже он, наконец, согласился. На «Русский отдел». Аналитик из него вышел превосходный, пригодилось физико-математическое образование, знание России, ее истории, экономики, политики.
Кроме того, у него оставались отличные отношения со старыми друзьями и приятелями еще со студенческих лет и нынешним российским политическим бомондом. Многие из них раньше занимали высокие посты, иные и сейчас оставались при своих должностях. Гайдар, Авен, Нечаев, Вавилов, Чубайс, Кудрин, Черномырдин, Немцов, Шохин… Причем он поддерживал контакты и с теми, кто по каким-то причинам «выпал из обоймы», оказался в рядах оппозиции к «Кремлевским башням». А также с членами Госдумы и Совета Федерации. Эта информация интересовала и ФСБ.
Житников использовал их «вслепую», в дружеских встречах и официальных конференциях, светских раутах и застольных посиделках, наводя на нужный разговор и выуживая ценную информацию по крупицам. Потом подвергал ее анализу в своем «Русском отделе», составлял отчеты, выводы и прогнозы, делился ими со своими работодателями в МИ-6 и коллегами из ФСБ. С первыми — в усеченном виде, со вторыми — полностью.
Словом, в отличие от большинства бежавших на Запад российских банкиров и проворовавшихся чиновников, которые так и не смогли успешно интегрироваться в мировое бизнес-сообщество и занять там достойное положение, у Житникова все шло иначе. В Лондоне он завел связи в финансовом центре Сити, познакомился со многими руководителями банков и компаний. В 1997 году приобрел значительную часть акций «Русской инвестиционнофинансовой компании» (РИФК), в число учредителей которой входил «Газпром». За счет чего Житников получил на обслуживание часть операций газовой монополии.
Вскоре его британские знакомства и связи, рекомендации и прекрасные характеристики от Лайсэма и Веллингтона, природное обаяние и деликатность, ум и образованность, некая чопорность, педантичность, чисто английский юмор и превосходное знание языка вывели его на порог высшего света Лондона. Там новые знакомства сыграли значительную роль в его дальнейшей судьбе и работе.
Это, во-первых, еще сильнее укрепило его положение в Лондоне. Во-вторых, принесло значительно больше нужной информации. И, в-третьих, явилось своеобразной защитной индульгенцией от проверок и подозрений со стороны своих английских коллег из МИ-5 и МИ-6. Любопытно, что на одном из таких светских раутов он познакомился с молодым выпускником Кембриджа, членом консервативной партии и перспективным политиком Борисом Джонсоном, а в дальнейшем они станут хорошими добрыми приятелями…
А Грачев? Тут перипетии оказались сложнее и хуже. Если коротко, то он вошел в клинч с очередным новым Директором ФСБ Барсуковым. И не только с ним, а также с всесильным телохранителем Ельцина, Коржаковым, начальником его службы безопасности.
С начала девяностых и до самой его отставки в июле 1996 года фамилия Коржакова была на слуху чуть ли у каждого мало-мальски ответственного государственного чиновника, да и просто любого человека в стране. Внушала уважение, а порой и страх, поскольку его роль в действиях президента Ельцина весила много.
Рейтинг самого Александра Васильевича порой просто зашкаливал (так, по крайней мере, уверяли статистики-социологи, которые могут подсчитать все что угодно и в какую угодно сторону, лишь бы выполнить оплаченный заказ). Но Коржаков реально ощущался в обществе вторым человеком после президента. Его неизменной «Тенью».
О его влиянии на Президента ходили легенды. Пользуясь близостью к руководителю страны, человек № 2 умело учитывал его пристрастие к «зеленому змию». Коржаков мог в таком расслабленном состоянии шефа, особенно в бане, подписать у него любой документ. Начиная от назначения на высокую государственную должность какого-либо чиновника до получения кем-то лакомого и жирного куска пирога государственной собственности. Этакий «Распутин» при Николае Втором.
Нельзя сказать, «серый кардинал» Ришелье, для этого у него не было ни соответствующего тонкого дипломатического ума, ни гипнотических способностей. Но со своей «работой подавальщика стакана» верная «Тень» справлялась не хуже Ришелье и «святого старца», вместе взятых. Многие недоумевали: как мог какой-то простой капитан органов госбезопасности вознестись столь высоко, где не только голова кружится, но и в пропасть легко упасть? А вот так, за верную службу. В этом надо отдать Коржакову должное: своего шефа он не бросал никогда. Это тот его бросил. Ельцин легко всех сдавал, даже преданных друзей и соучастников.
А «Тень» честно и верно следовала за ним по пятам всегда. И когда Ельцин был в глубокой опале, и в его рискованной борьбе за власть, и уж, тем более, тогда, когда заветная цель хозяином была достигнута. Коржаков, можно сказать, прошел в стоптанных башмаках вслед за шефом все, и огонь, и воду, и медные трубы. И «по заслугам» стал всемогущим придворным, «первым министром королевства без должности», лоббирующим и решающим любые вопросы, в том числе и государственного значения.
Правда, не забывая при этом и о своем личном интересе. Можно понять. На старость же тоже надо что-то отложить? А хорошо зная необузданный, злобный и мстительный характер своего шефа, можно было в любую минуту только с одним банным веником да шайкой и остаться. Тут, как верно ни служи, хозяин — барин, что взбредет в голову, то и сделает. Что и случилось во время выборов президента летом 1996 года, когда место Коржакова, «особы, приближенной к императору», занял «Рыжий Толик», Анатолий Чубайс.
Коржаков имел тесные служебные и приятельские отношения со своим единомышленником по «президентским застольям», таким же «парвеню», вознесшимся к вершинам Олимпа, «сторожем Кремля», как его окрестили, Барсуковым. Тот к этому времени руководил всей Федеральной службой охраны РФ (ФСО) и тоже был в генеральском звании. Но занимаемых должностей им показалось недостаточно.
И они стали предпринимать энергичные меры по захвату самых вершин власти, войдя в сговор еще с одним влиятельным человеком, вице-премьером правительства Олегом Сосковцом. Тем более что «царь Борис» к 1996 году уже вообще, казалось всем даже невооруженным взглядом, стал человеком, прямо скажем, невменяемым, да еще с низкими морально-этическими качествами, абсолютно безответственным, злоупотребляющим донельзя спиртным и не пользующимся в стране у граждан никакой поддержкой.
Решили сами взять на себя роль кукловодов. То есть натянуть эту говорящую «Петрушку» себе на руку, и пусть веселит заморскую публику и дальше. Но уже под их руководством. Поэтому и неудивительно, что у Коржакова, Барсукова и примкнувшего к ним Сосковца возникли мысли о своих собственных незаурядных умственных способностях, достаточных для того, чтобы управлять огромной территорией под названием РФ.
Что касается Барсукова, то его карьерный взлет был прост, как кожура от банана. Пока он сам на ней не поскользнулся. После окончания военного училища он остался служить в кремлевском полку. Кстати, службу у него во взводе проходил сержант Коржаков. Один — будущий Комендант Кремля, его сторож или привратник, а другой — будущий главный хранитель «тела». Или «туловища», как тогда говорили. Поскольку тело иногда еще может говорить, хоть и бессвязно, а вот туловище просто напоминает уже безмолвное бревно. С Ельциным бывало и так, и этак.
Барсуков хоть и командовал тогда в основном кремлевской охраной, но и его близость к «телу» способствовала получению генеральских погон. Единственный опыт участия в реальных боевых действиях в Чечне оказался для него позорно неудачным. Он руководил захватом под Первомайском пресловутого полусумасшедшего бандита Салмана Радуева, зятя Джохара Дудаева, ставшего из комсомольца «бригадным генералом» террористов. Но даже этот клинический идиот сумел босиком, чтобы легче было улепетывать, вырваться из полностью «блокированного» Барсуковым села. Да еще чуть ли не через «тройное оцепление».
Зато отличился Барсуков в другом. В карательной операции против своих граждан. Он принимал самое деятельное личное участие в октябре 1993 года в обстреле Белого дома, в захвате, аресте и этапировании в Лефортово законных на тот момент представителей власти — депутатов Верховного Совета, ополченцев и защитников здания. Отдавал приказы «никого не щадить». Это позволило ему еще больше завоевать доверие президента.