Две стоянки, расположенные неподалеку друг от друга, даже если каждая из них отвечает характеристике определенной культуры, трудно сопоставить хронологически, если разрыв между ними не слишком велик. Какая раньше, какая позже? А может быть, одновременны? Соседи? Не в прямом смысле: сто лет — это три, а то и четыре поколения людей, но для первобытной археологии сто лет часто не могут быть уловлены даже радиоуглеродным анализом. Вот почему для построения относительной хронологии — что раньше, а что позже — и для ее проверки исключительное значение приобретают многослойные поселения.
Разрез такого «слоеного пирога» больше всего напоминает керн, круглый столбик породы, поднимаемый из скважины при бурении.
Слои керна, сверкающие кристалликами минералов, состав минералов в каждом, последовательность в сочетании слоев позволяют геологам воочию увидеть последовательность напластований, залегающих под нашими ногами, иногда на значительной глубине.
Последовательность слоев в керне показывает структуру земной коры; последовательность комплексов археологических культур многослойного поселения показывает структуру истории человека и природы на данной территории. Здесь есть пласты, которые изучены лучше, чем другие; есть свои определяющие «минералы», выступающие в виде характерных орудий и черепков. Многослойные памятники, расположенные в одном районе, могут отличаться набором культурных комплексов, дополняя друг друга, но никак не последовательностью их залегания в «керне».
Так может строиться хронологический «керн» для отдельного района, области или для территории, очерчиваемой какими-то физико-географическими рамками. Для небольшого района это могут быть границы озерной котловины вроде Плещеева озера, Берендеевского болота, озера Неро под Ростовом. В другом случае это может быть совокупность пространств, охваченных водоемами и разделяющими их возвышенностями, — совокупность, созданная одними силами природы и в один период. Сами по себе важные для комплексного изучения, такие районы, схожие по истории, рельефу, растительности, могут группироваться в более крупные «провинции», подобно Волго-Клязьминскому или Волго-Окскому междуречью, Прикамью или Кольскому полуострову…
Как можно видеть, классификация не просто сортирует предметы и явления. Каждая сортировка открывает перед исследователем внутренние, более глубокие и более существенные связи между объектами его исследования, заставляет задуматься о причинах наблюдаемых изменений и неожиданно для него перестраивает вроде бы устоявшуюся и проверенную картину мира.
Изучение элементов пространства в их исторической длительности — сложение рельефа, отдельных его структур, гидросистем, закономерности в развитии растительного покрова, его распределение в соответствии с почвами и подстилающими их породами — дало возможность увидеть природу как целое, во всей ее совокупности. Классификация мест поселений человека в зависимости от того, какую роль они играли в его повседневной жизни, — по структуре находок, типу жилища — позволила поставить вопрос об отношении человека к пространству, а через это наметить путь к пониманию мегакультуры как отражения экологической характеристики человека на определенном уровне развития производительных сил и соответствующей природной зоны.
Рыболов, охотник, собиратель — всегда потребитель. Уже одно это заставляло его постоянно двигаться в поисках пищи, задерживаясь на том или ином месте в зависимости от окружающих ресурсов. Странствия могли быть ограничены распространением вида дичи, например путями миграций северного оленя или лося; физическими границами — берегом моря, горами, степями, пустынями и тундрами; политической ситуацией — столкновениями с враждебными (конкурирующими) племенами.
Вероятно, можно найти ряд еще столь же существенных ограничивающих факторов, но достаточно и этих. Все вместе они и очерчивают — в каждый определенный период по-разному — пространство, используемое людьми, характерные черты быта которых образуют для нас ту или иную археологическую мегакультуру.
И здесь можно предугадать ряд закономерностей, которые станут явными в дальнейшем.
Так, например, территория распространения археологической культуры находится в прямой зависимости от подвижности ее носителей, которая в свою очередь зависит от уровня развития производства пищи и соответствующей природно-климатической зоны. Каждый шаг, сделанный человеком в сторону активного использования окружающей среды, ее перестройки в нужном для него направлении, освобождал человека от необходимости постоянных странствий за пищей, переносил его внимание с количества на качество, свойства предметов, открывая в его взаимоотношениях с природой новую фазу — фазу изучения и постижения.
Представив себе экологическую структуру района, характер и местоположение следов деятельности древнего человека, можно было попытаться понять цели, которые он перед собой ставил, и причины, которые его к этому вынуждали. Другими словами, можно было попытаться оценить природные ресурсы и методы их использования человеком в прошлом.
Вверху — Вашутинское озеро, типичное послеледниковое озеро с зарастающими берегами; внизу — река Векса возле Польца.
Сосны, как маяки, отмечают древние песчаные острова, отмели и дюны, на которых селился человек.
Вверху — раскопки поселения Польцо; внизу — следы легкого временного жилища на стоянке Плещеево IV.
Польцо. Вверху — разбитый неолитический сосуд, стоявший на поверхности почвы; внизу — зернотерка и обломки сосуда, раскопанные возле очага.
Польцо. Вверху — черный культурный слой эпохи бронзы на 1-й террасе Вексы лежит прямо на озерном песке; внизу — серп золы возле неолитического очага показывает древнюю «розу ветров».
Глава IIIРесурсы и возможности
Безусловно, в «Лунном камне» У. Коллинз слегка иронизировал над своими соотечественниками, рассказывая, что Габриэль Беттередж, старый дворецкий леди Вериндер, в затруднительных обстоятельствах всегда обращался за советом к «Робинзону Крузо» и неизменно получал исчерпывающий ответ.
Но ирония имела свое основание.
Судьбу «Робинзона Крузо» можно назвать исключительной. Не только потому, что, переведенная на все языки мира, вот уже более двух с половиной столетий эта книга находит восторженных читателей. Долгое время герой Д. Дефо, энергичный, предприимчивый и трудолюбивый Робинзон Крузо, как бы воплощал в себе идеал англичанина. Выброшенный кораблекрушением на необитаемый остров, полагаясь на свою смекалку, знания и силы, за двадцать восемь лет два месяца и девятнадцать дней бывший матрос привел клочок земли в цветущее состояние. Он вскопал поля, насадил виноградники, размножил злаки, приручил диких коз, построил несколько жилищ, лодку и даже парусную шлюпку. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с природой, Робинзон Крузо в микромасштабе повторил как бы весь тот путь, который прошло человечество за десятки тысячелетий.
Повторил, но с оговоркой. Робинзону не нужно было изобретать ни топора, ни лука со стрелами; ему не требовалось осваивать производство каменных орудий, открывать свойства металлов, изобретать ткачество, выводить новые сорта злаков. Щедрая судьба позаботилась доставить ему необходимые для жизни инструменты, оружие, запасы снарядов, лекарства, свинец, железо, парусину, гвозди, доски и бревна, книги, чернила, даже двух кошек с котятами и собаку — все, без чего уже не мог, по мысли Д. Дефо, жить действительно «современный» человек начала XVIII века.
Но исключительность «Робинзона Крузо» в другом. В истории литературы это первая книга, повествующая о взаимоотношениях человека и природы. Причем природа выступает здесь как полноправный партнер, определяя своими ресурсами поведение человека.
Выражаясь языком современной науки, Дефо построил модель экологических отношений на ограниченной площади с заранее заданными характеристиками. Увлекательное повествование, использующее современные автору ситуации, обстановку, наполненное размышлениями о достоинстве человека и могуществе человеческого духа, открывало именно те направления в литературе, философии и науке, по которым суждено было развиваться этим областям человеческой культуры в дальнейшем. В основе его лежит схема, суть которой может быть выражена почти математическим уравнением. В самом деле, отношение героя (субъекта) к природе (объекту) и в этом и в любом другом случае решается двумя независимыми величинами: наличием необходимых природных ресурсов и уровнем «вооруженности» субъекта. Совершенно безразлично, что именно мы будем подразумевать под субъектом — животное, вид, отдельного человека, производственный коллектив или общество в целом. Результат в любом случае будет зависеть лишь от качественных характеристик указанных величин, находящихся в зависимости от географических условий и от уровня развития материальной и духовной культуры общества.
Так мы подходим к одному из самых существенных вопросов изучения прошлого — к реальной экономике общества и экологии. При этом надо помнить, что оценка природных ресурсов в каждом конкретном случае должна исходить не из их абстрактного объема, а из реальных возможностей использования этих ресурсов в ту или иную эпоху.
Ну, какой ценностью для самых развитых европейских государств обладали еще два века назад нефтяные месторождения или урановые руды, определяющие в наше время не только развитие целых отраслей экономики, но часто и мировую политику? Англичане, французы, голландцы, австрийцы и турки смотрели на них так же, как тысячелетия перед тем смотрели на черноземы южнорусских степей охотники и рыболовы лесной зоны. Впрочем, так же относились к степным богатствам все кочевые народы, не знакомые с возделыванием земель. В их глазах земля не имела иной цены, кроме пространства пастбищ.