енными руководителями и просить у них помощи и защиты. Они заявили корреспонденту агентства Антара, что министр внутренних дел выступил с обращением к крестьянам Северной Суматры и призвал их подчиняться распоряжениям провинциальных властей, которые предоставят земледельцам другие земли. Несколько позже министерство внутренних дел и министерство сельского хозяйства опубликовали совместный документ, в котором утверждается, что крестьяне уже получили земельную компенсацию и, следовательно, не имеют оснований для недовольства. Но такой документ, как заявили делегаты, может лишь вызвать удивление, так как никакой земли взамен отобранной крестьяне пока не получили.
Добьются ли ходоки правды и с чем вернутся Северную Суматру?
В некоторых районах власти все же признали за крестьянами право на часть бывших плантационных земель, которые обрабатывались земледельцами вот уже многие годы. Это было сделано несколько своеобразно. Власти объявили, что распределяют в рамках осуществления земельной реформы некоторую долю земельной собственности плантаторов. Кто говорил, что реформа не проводится? Крестьяне как бы получали в собственность землю, обрабатывавшуюся ими более двух десятилетий. В сущности, речь шла о тех землях, в которых плантаторы по каким-либо причинам не были заинтересованы. Один мой собеседник, общественный деятель, метко охарактеризовал эту псевдореформу как хитроумную уловку, рассчитанную на доверчивого читателя газет.
Учитель Супрапто
Человек этот иногда заходил ко мне по вечерам. Он приветливо улыбался, как давнишний знакомый, расстегивал старенький полотняный портфель и доставал последние книжные новинки. Когда он пришел впервые, то протянул мне свою визитную карточку. Я прочитал: «Супрапто, агент магазина «Золотой луч. Книги и канцелярские товары».
Супрапто сразу понравился мне деловитостью, достоинством. Он не напоминал тех бесчисленных вымогателей, которые имеют обыкновение ходить по особнякам местных богачей или иностранных дипломатов с подписным листом, выпрашивая деньги на строительство церкви или для несуществующего благотворительного общества. Обычно такое вымогательство облекается в форму продажи каких-нибудь никчемных брошюрок, календарей, открыток с библейскими сюжетами. В качестве основной приманки выпускается смазливая разбитная девица, напоминающая манекенщицу из модного магазина. Это персонаж, так сказать, без реплик, предназначенный лишь для того, чтобы привести вас в некоторое замешательство, чтобы вы не успели хлопнуть дверью раньше, чем на вашей террасе появится другое лицо, постарше, со своим товаром, хваткое и назойливое.
Агент книжного магазина, сухопарый и подтянутый, был уже немолод, вероятно, побывал на войне. Он слегка прихрамывал, на лице его был неровный шрам. Старенькая рубаха всегда была идеально чистой и отутюженной.
Супрапто высыпал на стол кипу комиксов и покет-букс. В глазах зарябило от кричаще пестрых обложек со стреляющими гангстерами и детективами, оголенными красотками.
— А что-нибудь посерьезнее есть у вас? — спросил я, сделав, вероятно, непроизвольную гримасу.
— Эти господа охотно покупают подобное чтиво, — ответил Супрапто, вздохнув, и показал на соседние особняки. — К сожалению, и наша молодежь увлекается всеми этими ковбоями и детективами. Их кумиры — пресловутый Джемс Бонд, Тарзан и супермен Гордон, но не герои Джека Лондона или Виктора Гюго. Местные издательства выпускают продукцию, подражающую американским боевикам. Доходная статья!
Супрапто спрятал обратно в портфель книжки с пестрыми обложками и пообещал в другой раз раздобыть что-нибудь серьезное. В дальнейшем он стал приносить мне книги по истории национально-освободительной борьбы индонезийского народа, по искусству своей страны, сборники стихов индонезийских поэтов. Супрапто прекрасно знал современную литературу Индонезии, был в курсе всех книжных новинок и производил впечатление начитанного, думающего человека. Задерживался он ненадолго, так как всегда спешил обойти возможно большее число клиентов. И все-таки, беседуя с агентом книжного магазина, я каждый раз узнавал немало нового и интересного для себя.
Мой собеседник рассказывал о трудностях издательского дела, о тяжелом положении писателей, публицистов, ученых, если это не богатые дельцы, которые могут издавать книги за собственный счет. Нехватка и дороговизна бумаги, высокие типографские расходы, конкуренция со стороны легковесной и дешевой литературы, поставляемой западными странами, — все это ставит перед автором почти непреодолимую преграду. В настоящее время в стране издаются лишь два тонких литературных журнала «Састра» и «Горизонт». Попасть на их страницы могут лишь писатели с более или менее известными именами. Легче опубликовать свое произведение в воскресном выпуске газеты. Поэтому в современной индонезийской литературе главное место занимают малые формы: новелла, очерк, стихи. Супрапто не скрывал своего удовлетворения, если я покупал у него поэтический сборник или номер литературного журнала.
Как-то в воскресенье я заглянул в библиотеку джакартского музея, а потом задержался во внутреннем дворике, рассматривая камни с царскими надписями древние скульптуры богов и дьяволов. Вот многорукий Шива, его сын Ганеша, странное существо с головой слона, кровожадная Дурга с занесенным над головой жертвы мечом, Будда с непроницаемо-загадочной усмешкой. Традиционные персонажи индуистской буддистской иконографии. Фантастические и вместе с тем реальные образы. Натурой для скульпторов, как видно, служили живые современники, люди тогдашнего яванского общества. Поэтому-то образы богов и получились слишком земными, очеловеченными.
В другом конце дворика я увидел группу подростков-школьников и с ними моего знакомого Супрапто. Он был экскурсоводом и что-то увлеченно рассказывал. Я прислушался к его словам. Супрапто говорил о роли индийского культурного влияния в древности, о жизненности и реализме изваяний. Некоторые из школьников старательно записывали слова учителя.
— Шива в образе Махагуру, мудрого учителя, наставника. Посмотрите, есть ли в этой фигуре что-нибудь фантастическое, необычное? Старый коренастый человек, умудренный жизненным опытом. Наверно, скульптор воспроизвел образ собственного учителя, отца или деда.
Я подошел к школьникам. Какой-то мальчуган делал в блокноте карандашный набросок, метко схватывая черты образа Шивы-Махагуру.
Супрапто заметил это и, прервав рассказ, заглянул в блокнот маленького художника.
— Неплохо, Ахмад. Покажи свою работу товарищам. Вы видите портрет обыкновенного старика. Кто бы мог подумать, что это одно из воплощений верховного божества?
Блокнот с рисунком передавали из рук в руки.
— В те далекие времена раджей считали земными воплощениями того или иного бога. Когда раджа умирал, его останки сжигали и пепел помещали в храме-мавзолее. Большинство древних шиваитских и буддистских сооружений в Центральной и Восточной Яве — это именно такие храмы-мавзолеи. Они украшались каменными статуями. Это были одновременно изображения Шивы или Вишну или иного божества и скульптурный портрет умершего раджи. Вот почему в таком произведении искусства мы видим черты фантастического и реального. Делая жертвоприношения перед статуей, люди поклонялись богу и радже, отождествленным в единый образ. Жрецы-брахманы постоянно внушали людям, что раджа — представитель бога на земле. Если ты поднял руку против раджи — горе тебе, неверный. Ведь ты поднял руку против самого бога.
Это был профессиональный рассказ историка. Супрапто заканчивал лекцию. Он говорил о великом культурном наследии индонезийского народа, который по праву может гордиться камнями Боробудура, вот этими скульптурами и многим другим. Будем же ценить и уважать это наследие и не уподобляться тем, кто забыл «Арджунавиваху» и прельщается сомнительным чтивом вроде Джемса Бонда; кого больше трогают стреляющие ковбои из американских боевиков, чем изумительная пластика ваянгов из яванской классической драмы; кто считает устаревшими традиции национального искусства и увлекается модными картинами некоторых современных художников без смысла и содержания. Потом он отпустил детвору и подошел ко мне.
— Сламат! Мы с вами давно знакомы, но я, кажется, ни разу не говорил вам, что я прежде всего я учитель. Учитель литературы и истории. С вашего позволения присяду.
Мой знакомый опустился на каменные ступени лестницы.
— Осколок в ноге сидит с сорок шестого года, иногда беспокоит.
— Вы, мас Супрапто, воевали против интервентов?
— В ту пору был сержантом национально-освободительной армии. Когда голландцы заняли основные, районы страны, ушел с товарищами в горы партизанить. Снова был ранен — вот след.
Супрапто показал на неровный шрам на лице.
Я подумал, что учитель мог бы стать серьезным ученым, сотрудником музея, автором книг. Но из-за куска хлеба он должен ходить по особнякам богачей в качестве агента книжного магазина.
Супрапто, кажется, угадал мои мысли и сказал:
— Пытался заниматься наукой. Написал большую работу о древнеяванской храмовой скульптуре. Даже немного поспорил с голландскими авторами. На мой взгляд, они слишком переоценивают роль индийского влияния на развитие средневековой индонезийской культуры. Ведь Боробудур и все эти статуи не могли быть созданы яванскими мастерами без серьезного опыта, накопленного предшествующими поколениями.
— И какова судьба вашей работы?
— Я не был настолько богат, чтобы издать книгу за свой счет, и не располагал влиятельными связями, чтобы рассчитывать на помощь государственного издательства. Одна левая газета опубликовала краткие выдержки из моей книги. Я был рад и этому, хотя редактор не смог заплатить мне ни одной рупии. Вскоре после событий 30 сентября газета была запрещена. О судьбе ее редактора я ничего не знаю. Министерские чиновники поставили мне в вину это выступление в неблагонадежном органе печати. Кое-как сумел их убедить, что статуи богов к политике и к врагам «нового порядк