что массовые убийства сочетались с чисткой учреждений от неблагонадежных. Рабочих, служащих, учителей, членов левых профсоюзных организаций выгоняли с работы. В октябре 1965 года вступили в действие правила, по которым каждый желающий поступить на работу или стать студентом высшего учебного заведения обязан был представить справку о политической благонадежности. Коммунисты и члены других левых организаций могут теперь рассчитывать лишь на возможность стать грузчиками, бечаками, уличными торговцами.
«Семьи убитых находятся в еще более тяжелом положении, — пишет газета. — В душах людей разгорается чувство ненависти к убийцам их родных, и наступит время, когда эта ненависть выльется в определенные формы. Мы не знаем точно, каково общее число убитых. Но если мы возьмем цифру 300 тысяч и допустим, что у каждого убитого оказалось три-четыре близких родственника, то можно допустить, что этим чувством будет охвачен примерно миллион человек». По мнению автора, люди эти в ближайшем будущем могут стать источником пополнения коммунистических кадров. Пример старшего в семье нередко оказывал революционизирующее влияние на младших родствен-инков, замечает газета, приводя пример с братьями Ульяновыми. «Отец международного коммунизма — Ленин стал профессиональным революционером после того, как его старший брат Саша был убит царской полицией».
Прочитав «Компас», я нашел случай вновь встретиться с г-ном Сурото, чтобы продолжить нашу беседу. Я спросил, каково его мнение об этой статье в католической газете.
Это далеко не единственное выступление подобного рода. Авторы, по-видимому, выражают беспокойство за возможные последствия нашего наступления против сил «старого порядка».
— Вы имеете в виду последствия террора и тяжелых бедствий, причиненных сотням тысяч людей?
— Пусть так, если вам больше правится подобная терминология. Автор статьи в «Компасе» не сомневается в том, что эти люди рано или поздно предъявят нам суровый счет. По его мнению, нужно сделать все возможное, чтобы избежать опасного взрыва. В принципе он прав. Теперь вы видите, почему мы увлекаемся военными парадами и маневрами и прививаем нашей молодежи вкус к униформе и строевым учениям.
— Неужели вы считаете штык единственной опорой «нового порядка»?
— Мы так не считаем. Помните, восточные легенды рассказывают, что мир держится на трех больших черепахах или трех китах. «Новый порядок» также держится на трех китах: народ, армия, идеи. Не весь народ, разумеется, а силы «нового порядка». Те общественные силы, которые не приемлют коммунистическую идеологию и «старый порядок».
Г-н Сурото был живым собеседником, начитанным человеком, свои взгляды и умозаключения он умел свести в некую систему, не лишенную стройности и логики, разумеется логики людей «нового порядка». У него даже было ученое звание, и он прибавлял к своему имени сокращение с. х., т. е. «сарджана хукум» (дипломированный юрист). Как юрист, господин Сурото умел сделать свою речь округленной, плавной, раскладывая свои мысли по полочкам пунктов и параграфов. Он охотно развил мне свою концепцию трех китов и прочел чуть не целую лекцию.
Каждый государственный руководитель, каждый ре-I нм должен иметь социальную опору. Без этого они ничто, мыльный пузырь, который быстро лопается. Это истина, не нуждающаяся в доказательствах. «Новый порядок» стремится опереться на все легально существующие партии и массовые организации. Здесь есть свои трудности. Много партий — много мнений, много | поров и грызни между различными группировками. Каждая хочет добиться большего влияния в политической жизни страны, занять больше кресел в парламенте, Временном народном консультативном совете, правительственном аппарате, потеснив соперников. Некоторые политические деятели, например представители мусульманских партий, высказывают недовольство, что военные занимают якобы слишком привилегированное положение, вмешиваются во все сферы жизни, настойчиво напоминают — не забывайте о нас. В принятой на последнем Бандунгском конгрессе резолюции партия Нахдатул Улама» требует придерживаться норм выборной парламентарной демократии. Что касается его, г-на Сурото, мнения, выборная демократия — дело хорошее, но в теперешних обстоятельствах рискованное и преждевременное. Как бы чего не вышло. Как бы этой самой демократией не воспользовались люди «старого порядка», скрытые коммунисты, сторонники бывшего президента Сукарно? Сначала следует укрепить «новый порядок».
Некоторые, в частности мусульмане, нередко говорят, что большой военный и полицейский аппарат — слишком тяжелое бремя для такой страны, как Индонезия. Они призывают даже урезать военные расходы, сократить армию и полицию. Эти люди уподобляются глупцу, который залез на дерево, чтобы полакомиться джеруками[1], рубит сук, на котором сидит.
Что касается идей…
Здесь г-н Сурото потерял нить изложения и запнулся. Что можно сказать об идеях «нового порядка»? Он не философ, не теоретик, а лишь практик, государственный служащий в военном мундире, мечтающий о собственном бизнесе. И он не настолько силен в этих самых идеологических проблемах, чтобы сказать туану[2] что-нибудь новое.
— Насколько мне известно, «новый порядок» специальным постановлением наложил запрет на марксизм как идеологию, — перебил я собеседника. — По существу, перечеркнут и сукарновский мархаенизм[3]. Что же осталось в арсенале ваших идей, кроме голого отрицания идей инакомыслящих, кроме воинствующего антикоммунизма?
— Религия, панча сила, конституция 1945 года… — как-то не очень уверенно ответил мой оппонент. — Говорю вам, что я не теоретик. Мы обычно подчеркиваем, что Сукарно с его мархаенизмом довел страну до экономической разрухи. Это он повинен в бедствиях народа. Сукарно сотрудничал с коммунистами, оказывавшими на него дурное влияние. Следовательно, они разделяют вину Сукарно.
Не знаю, говорил ли старый армейский служака все это искренне или же положение обязывало его говорить именно так, а не иначе. В одном мой знакомый был прав безусловно — бывший президент Сукарно оставил «новому порядку» тяжелое экономическое наследие.
Все мои собеседники в информационных ведомствах, в отделе печати МИД, в парламенте, в редакциях газет неизменно говорят о хозяйственных трудностях, о тяжелом экономическом положении страны, о низком жизненном уровне населения. «Наша проблема номер один — экономика», — то и дело приходится слышать.
Как это ни парадоксально, страна с богатейшими природными ресурсами не может прокормить себя и вынуждена ввозить рис из Бирмы, Таиланда и других стран. По свидетельству японского журнала «Итсучио но секай», в 1967 году Индонезия нуждалась в 12 миллионах тонн риса, но ее собственное производство риса составило всего лишь 9 миллионов тонн. Для сравнения небезынтересно отметить, что в Японии, несмотря на худшие природные условия, менее плодородные почвы, урожайность риса несоизмеримо выше благодаря более высокой культуре земледелия. Огромный дефицит бюджета, большой государственный долг, систематическое невыполнение народнохозяйственных планов и проектов, которые принимались в прошлые годы, дороговизна товаров первой необходимости, неустойчивость рупии — все это составные части сложной и нерешенной экономической проблемы. А с ней связан целый комплекс не менее сложных и нерешенных социальных проблем: безземелье и жестокая эксплуатация крестьянства, массовая безработица, нищета значительной части населения.
В чем же причина этих трудностей, переживаемых Индонезией? Ведь в недавнем прошлом правительство Индонезийской республики вело активное наступление на позиции иностранного капитала. Немало плантаций, рудников, предприятий, торговых фирм, в первую очередь голландских, перешло в руки правительства или национального капитала. Большое место в экономике страны занял государственный сектор. И, казалось бы, те прибыли, которые текли в карман иностранных монополистов, в сейфы Амстердама, Лондона, Нью-Йорка теперь пойдут в казну Индонезии. В чем же дело?
Г-н Сурото ответил на это просто. «Старый порядок» довел страну до экономической разрухи. Во всех бедствиях виноват Сукарно. Подобное примитивное объяснение — «все экономические и социальные трудности суть следствие ошибок Сукарно» приходилось слышать довольно часто. Конечно, дело не в ошибках или не только в ошибках одного человека. Причин экономических трудностей много, и их нельзя объяснить в нескольких словах.
Прежде всего, еще дает знать о себе тяжелое наследие колониального прошлого. В течение многих десятилетий колонизаторы рассматривали Индонезийский архипелаг как аграрно-сырьевой придаток к высокоразвитой метрополии. Экономика Индонезии развивалась однобоко, шел рост только горнодобывающей промышленности и плантационного сельского хозяйства. И сейчас структура хозяйства в стране почти не изменилась. Обрабатывающая промышленность развита крайне слабо. Поэтому приходится ввозить все — от газетной бумаги и предметов домашнего обихода до велосипедов и радиоприемников, не говоря уж об автомашинах и сложном промышленном оборудовании.
Основным источником доходов Республики Индонезии остается реализация на внешних рынках сырья: каучука, олова, нефти, копры, а также пальмового масла, чая, кофе, табака. Но экспорт этих товаров целиком зависит от конъюнктуры мирового рынка. Не заинтересованные в равномерном развитии индонезийской национальной экономики, в индустриализации страны империалистические монополии искусственно создают неблагоприятную для Индонезии конъюнктуру, сбивают уровень мировых цен на сырьевые продукты.
Неблагоприятно отразились на экономической жизни непрекращавшиеся происки империалистов против Индонезии, заговоры, провокации, мятежи, вынуждавшие республику нести тяжелое бремя военных расходов. Сыграли несомненную роль и другие факторы: разбухание административного аппарата, злоупотребления должностных лиц, коррупция, борьбе с которой власти уделяли мало внимания.