– Как знаешь, только давай поскорее, скоро ужин. Чуешь, кашей пахнет. – Сашка неспешным шагом направился обратно в лагерь, на ходу вытирая пот и отгоняя назойливых слепней.
Как только его фигура скрылась между деревьев, Иван вытащил нож и, подойдя к изголовью могилы, на ближайшей сосне вырезал небольшой крестик, решив: пусть от этого несчастного человека останется хоть какой-то след на земле. В этот момент молодой человек вспомнил о девочке, про которую говорил пленный.
«Эх, где-то уже заросла могилка того ребенка», – с горечью подумал он. На мгновение ему вдруг почудилось, что похоронил не взрослого человека, а маленького пятилетнего мальчика, которого на небе ждут папа с мамой и крохотная девочка с голубыми глазами. «Братик, пришел!» – тихонько прозвучал в голове детский голосок…
Смахнув внезапно накатившую слезинку, Иван еще немного постоял около могилы, думая о превратностях человеческой судьбы, и, мысленно попрощавшись с Семеном, направился в лагерь.
Глава 7
На следующий день, рано утром, находящаяся в засаде группа десантников, заняв удобную позицию на узкой лесной дороге возле большой лужи, объехать которую было невозможно, попала в неприятную историю.
Замаскировавшись, бойцы поджидали противника. Через некоторое время тишину леса стал заполнять приближающийся шум, со стороны Птичи двигался разведдозор фашистов. Минуты через две показался мотоцикл с установленным на коляске пулеметом, следом полз броневик, и замыкал эту небольшую колонну грузовой тентованный автомобиль, в кузове которого плотно сидели немецкие солдаты, посматривая на дорогу через завернутый внутрь кузова брезент. Мотоциклист, остановившись перед лужей, подняв на запыленную каску очки, внимательно посмотрел по сторонам и медленно двинулся вперед. Сидевший в коляске пулеметчик расхохотался, когда грязная вода взметнулась перед ним. В середине лужи мотор стал захлебываться и чуть было не заглох, но мотоциклист добавил газу и буквально вырвал свою машину из густой грязи, выскочив на сухой участок. Остановившись, он замахал рукой, призывая колонну следовать за ним. Сразу же, не торопясь, вперед тронулся броневик, шумно разгоняя воду по сторонам.
В этот самый момент, сбоку от остановившегося перед лужей грузовика, из кустов вылетел Женька Чумаков, который сам напросился в состав диверсионной группы, чтобы, как он объяснил ротному, лично уничтожить несколько захватчиков и получить свежий материал и вдохновение для нового боевого листка, основанное на собственном опыте. Подскочив к машине, Чумаков схватился левой рукой за задний борт и только потом бросил внутрь гранату. Развернувшись, он бросился было бежать, но оступился и упал рядом с колесом автомобиля, в кузове которого истошно орали немцы, а те, кто сидел около выхода, стали вываливаться наружу, падая рядом с десантником. Женя подскочил, но, растерявшись, с перепугу потерял ориентировку, не понимая, куда бежать. В этот момент должен был раздаться взрыв, но этого по каким-то причинам не произошло.
Моментально подскочивший к грузовику Иван зашвырнул в кузов другую гранату и схватил Чумакова за гимнастерку, однако тот снова поскользнулся, и только сильная рука товарища протащила его волоком через придорожные кусты к спасительным деревьям.
Гитлеровцы, остававшиеся в грузовике, были наготове, и лимонка Ивана тут же была выброшена в сторону, где и взорвалась, оглушив и забросав комками поднятой земли всех находившихся рядом.
Сидящий в коляске пулеметчик дал короткую очередь вперед, пока мотоциклист, крутанув руль до упора, резко разворачивал свою машину. С небольшим опозданием зазвучали винтовочные выстрелы солдат, успевших покинуть машину и быстро занимающих круговую оборону. Сверху на них продолжали сыпаться товарищи, выпрыгивающие из кузова. В ответ с обеих сторон раздался треск карабинов и автоматов, в дело вступили десантники. Их пули насквозь прошивали брезентовый кузов автомобиля, оставляя ровные круглые дырки. Но было уже поздно. Почти все фашисты успели покинуть грузовик и вступить в бой. Броневик принялся поливать пулеметными очередями пригорок, за которым пряталась большая часть диверсионной группы. Противоположную сторону леса накрыли огнем из мотоцикла. Первый шок прошел, вернулись уверенность и выучка, среди рассыпавшхся по обочинам солдат раздались четкие команды. Быстро сообразив, что силы десантников сильно уступают им, немцы стали огибать пригорок с левого фланга, чтобы зайти советским воинам в тыл и не дать им уйти. Оценив складывающуюся ситуацию, командир группы сержант Волков приказал немедленно отступить, и десантники спешно скрылись в лесу. Фашисты, постреляв вслед, преследовать не стали. Видимо, решили, что впереди может ожидать новая засада.
Можно сказать, немцы отделались легким испугом. Всего один солдат получил легкое ранение бедра. Оказав ему первую помощь, гитлеровцы погрузились в грузовик и двинулись дальше, внимательно осматривая окрестности в готовности к новым неожиданностям. Сидящие в кузове солдаты еще долго крутили в руках советскую гранату и рассуждали, что могло произойти, не забудь русский поставить ее на боевой взвод.
В это время группа десантников, не обнаружив за собой погони, остановилась отдышаться, обступив виновника неудачной операции.
– Женя, – тяжело дыша, начал Волков, – почему не было взрыва?
– Не понимаю, – оправдывался тот, – подскочил, бросил, больше ничего не делал.
– Видел, что ты ничего не делал! Скажи спасибо Смолину, а то ехал бы сейчас с фрицами в качестве трофея. Ты на чем там поскользнулся? На собственном дерьме? Обделался от страха? Перед лужей дорога сухая!
– Да не знаю я, мокро было, мотоцикл проехал, воду разбрызгал.
– Женя, дорога сухая была, – вмешался Иван. – Хорошо, что не тяжелый, меньше мешка с картошкой весишь. Стыдно было тебя немцам отдавать, пришлось вытаскивать.
– Спасибо, Ваня, спас, – Чумаков заискивающе усмехнулся, пекрасно понимая, чем могла закончиться ситуация.
– Да что ты ржешь? Смешно ему, – продолжил ругать нерадивого товарища командир. – Такой шанс коту под хвост из-за тебя!
– Женя гранату не взвел, я видел, только сказать не успел, он уже к машине побежал, – сказал стоявший напротив Семен Стеблинов.
– Это правда? – Волков внимательно посмотрел на Чумакова.
– Да нет, – начал было оправдываться тот, но сержант тут же перебил него, почуяв вранье.
– Скажи честно, забыл или нет?
– Не знаю, – смущенно улыбнулся Евгений, – переволновался, первый раз немцев так близко увидел, я ж не нарочно. Простите меня.
– Эх, Женя, Женя, – покачал головой Волков, – из-за тебя всех могли положить. Повнимательней надо быть. Всё, хватит трепаться, – подвел он итог, – о результатах я доложу командованию, а сейчас ноги в руки и на базу.
Вернувшись в лагерь, сержант отправился на доклад к ротному, как было заведено.
– Вот говнюк, – выругался Козел, дослушав причину провала. – Понаберут всяких малахольных, а ты потом воюй с ними. Из плюсов то, что немца припугнули. Всё остальное минусы.
Пораспекав Волкова минут пять за неудачно проделанную работу, ротный отправился к Солопу, который тут же приказал позвать к себе Чумакова. Тот в это время всеми силами имитировал бурную деятельность по выпуску боевого листка.
– Иди, Женя, тебя комбат ищет, сами управимся, – отправил его комсорг, наслышанный о «героизме» Чумакова. Тот вздохнул и медленно побрел в сторону штабной палатки, ожидая, по его мнению, «несправедливой» кары. Ведь с кем не бывает? Ну, испугался немного, растерялся, всё-таки первое боевое крещение. Потоптавшись у порога, придумывая себе всё новые и новые оправдания, наконец-то, собравшись с духом, он попросил разрешения войти внутрь.
– Надо же, распушись мои бубенчики, – голос Солопа не предвещал ничего хорошего, – сам утренний герой пожаловал.
Капитан подошел к Евгению поближе и пристально посмотрел в глаза. От этого взгляда Чумаков покраснел.
– Вот скажи мне, Евгеша, – опасно-вкрадчиво прозвучал голос комбата, чувствовалось, что он готов в любую секунду взорваться, – ты почему меня не любишь?
Чумаков еще больше покраснел и опустил голову.
– В глаза мне смотри, полудурок! – взревел Солоп. – Я тебя так учил с оружием обращаться?
– Никак нет, – выдавил из себя Чумаков, выпрямляясь и глядя перед собой.
– Никак нет? Это всё, что ты можешь мне промямлить? – голос комбата снова зазвучал мягко, словно поступь льва, готового к прыжку. – Посмотри в мои глаза, Чумаков. Что ты в них видишь?
Командир батальона не стал дожидаться ответа и так же елейно продолжил:
– В них, Чумаков, еще недавно были отблеск голубого неба, зелень полесских лесов, любовь к Родине. А сейчас всё это затянуто траурной черной лентой. И виной тому не столько фашистские гады, сколько ты, Чумаков. Кто тебя учил бросать гранату? Покажи мне его, Евгеша. Я лично оторву ему руки. Чего молчишь, боец? – голос Солопа приобрел металлический оттенок. – Ведь это Луценко проводил с вами занятия по боевому применению гранат. Так? Это он научил тебя не ставить гранату на боевой взвод перед броском? Отвечай, когда спрашивают!
– Никак нет, товарищ капитан. – Чумаков продолжал смотреть прямо перед собой, боясь шевельнуться, чтобы случайно не вызвать новый приступ гнева у командира.
– У тебя какая оценка по выполнению норматива боевого бросания гранаты из окопа в положении стоя? – снова перешел на мягкий голос комбат.
– Четыре.
– Четверка – это цифра, которая ближе к пятерке? Так? – Было видно, что Солоп с трудом сдерживает ярость. – То есть ты, Чумаков, в спокойной обстановке почти отличник, а как понадобилось реальное выполнение задачи, вдруг забыл всё, чему тебя учили? И после этого ты кто? Ты, Чумаков, не на прогулке, не на учениях, а в тылу врага. То есть на войне, если твоя башка этого не помнит. Были бы немцы чуть-чуть порасторопнее, тебя бы уже черви в канаве жрали. Спасибо товарищам, что вовремя выдернули тебя, вошь безмозглую, прямо из вражеских рук, в которые ты, по своему скудоумию, собственноручно решил запрыгнуть.