– Чья? – Иван захлопнул тетрадь. Хотя он уже знал ответ, этот почерк был хорошо ему знаком.
– Чумакова. – Глаза Тимохи блестели яростью. – Ты представляешь, вчера в одном котелке концентрат разводили, а сегодня он на меня кляузы пишет. Вот гнида! Ну как так, Ваня?!
– Успокойся и не ори. – Иван сложил тетрадь и положил за пазуху. – Покажу Луценко. Кто нашел и где? Кроме тебя кто-то еще читал, что там написано?
– Прохору на глаза попалась, когда в кусты ходил, – буркнул Тимоха, не в силах успокоить бушующий в груди ураган, – мне уже потом показал. Читали многие, там почти про всех написано, даже про комбата. Ну, можно на своих же товарищей стучать, Ваня?
– Наплюй. – Иван не знал, что делать с найденной тетрадью – уничтожить ее или отдать взводному. Слишком уж щекотливой оказалась ситуация.
– Да я бы наплевал, только у меня слюны не хватит, – продолжал возмущаться Тимоха.
– Ребятам скажи, пусть молчат в тряпочку. При Чумакове больше ничего не обсуждать. Всё-таки мы знаем, что он точно стукач, а есть ли другие – пока нет. Лишнего лучше вообще не болтать. Понятно?
Тимофей кивнул головой. Поговорив еще немного, друзья вернулись в лагерь, где Ивана тут же окликнул Гришка:
– Ваня, тебя Луценко искал, матерился.
– А вот и повод. – Иван подмигнул Тимохе и направился в сторону шалаша взводного.
– Какой повод? – недоуменно спросил Гришка, переводя взгляд на Тимоху.
– Много будешь знать – скоро состаришься, – отмахнулся тот и пошел по своим делам.
Командир взвода рассматривал карту, делая на ней пометки карандашом.
– Где тебя носит, Смолин? – раздраженно встретил подчиненного Луценко.
– Товарищ младший лейтенант, по нужде бегал, живот прихватило, – вытянулся по струнке Иван.
– А ты меньше незрелых яблок ешь. – Взводный выглядел довольно сердитым.
Ивану оставалось лишь молчать, чтобы не нарваться на крик.
– Так, Смолин, – через минуту Луценко оторвался от своего занятия, – пойдешь старшим группы в район Ковчиц. Помнишь, куда недавно ходили?
– Так точно!
– В тех местах немецкий разведдозор объявился. Пара мотоциклов и один полугусеничный бронетранспортер. Уехали в сторону Моисеевки на Паричи. Там наши соседи из 232-й дивизии их припугнут, поэтому, скорее всего, обратно пойдут этим же маршрутом. Ваша задача: устроить засаду и уничтожить фашистов. Ясно?
– Справимся, – ответил Иван, обрадованный возможностью побыть командиром на настоящем боевом задании.
– Ротный приказал, – смягчив дурное настроение, Луценко улыбнулся, – чтобы недотепу Чумакова в состав включили, пусть заново боевое крещение проходит. Присмотри там за этим малахольным, кабы опять делов не натворил.
– Товарищ младший лейтенант, можно без Чумакова? – решился Иван, понимая, что такой шанс нельзя упускать.
– Что так? Прошлый раз ты его вытащил, если что – снова прикроешь. Вы ж вроде друзья. А товарища, сам знаешь, Смолин, выручать надо.
Иван вытащил тетрадь и молча протянул ее взводному. Тот машинально взял, открыл и внимательно посмотрел на текст. Иван заметил, как изменилось лицо командира, в одночасье сделавшись каменным. Полистав тетрадь, Луценко свернул ее в трубочку и внимательно, без тени улыбки, посмотрел солдату прямо в глаза. Чеканным голосом, проговаривая каждое слово, он спросил:
– Ты это читал?
– Никак нет, – испуганно ответил Иван.
– Еще раз спрашиваю, – голос Луценко не предвещал ничего хорошего, – ты это читал?
– Так, немного глянул, и всё. – Ваня опустил голову, сосредоточенно рассматривая травинку около сапога.
– В глаза мне смотри! – взревел Луценко и тут же приглушил голос: – Кто еще это видел?
– Ребята из взвода полистали, но кто, не знаю.
– Значит так, Смолин, – взводный приблизился вплотную к Ивану, – всем, кто читал, скажи, чтобы держали язык за зубами. Узнаю, что пошел слух про Чумакова, лично сдам особисту. Ясно?
– Так точно!
– Надеюсь, что сам понял и остальным поможешь.
Луценко, продолжая держать в руке злополучную тетрадь, быстро дал необходимые указания, отметив на карте место предстоящей засады. Затем, пожелав удачи, направился к комбату. Впутывать в это деликатное дело ротного он пока не решился.
Поздно вечером Иван с группой вернулись с задания. Во время попытки взорвать немецкий броневик порвался шпагат, к которому была привязана чека детонатора. В результате немцы проехали мимо, под удивленные взгляды спрятавшихся в кустах красноармейцев. По команде старшего открыли было стрельбу вслед, в надежде уничтожить хоть одного врага, однако недремлющий пулеметчик всадил в их сторону такую длинную очередь, что в лесу пошел дождь из сломанных веток. Выскочившие из броневика солдаты быстро заняли оборону, мотоциклисты, развернувшись, присоединились к обстрелу, резво выпустив несколько сотен пуль, летевших вперед в надежде отыскать жертву. После небольшой перестрелки десантники отошли.
Чумакова в лагере не было. Солоп, несмотря на возражения комиссара, отправил его в Борисполь под предлогом подготовки и редакции заметок для очередного номера бригадной газеты.
Глава 9
Не успели передохнуть, как командир батальона приказал построить всех, кто находился в лагере. Всего час назад от партизан было получено донесение, что немцы сосредотачивают силы и готовятся атаковать станцию Рабкор, где находились штаб и основные склады группы Курмышева, которая в это время вела бои под Бобруйском. Комбат немедленно связался с командованием армии и вскоре получил приказ всеми силами задержать гитлеровцев, так как потеря станции грозила не только утратой и без того небольшого имущества, но и отрезала бы обратный путь одному из бронепоездов, пытавшемуся выдавить немцев от моста под Орсичами.
Поэтому с рассветом 14 июля все роты выдвинулись юго-восточнее Глуска. На место прибыли к пяти часам вечера и тут же разошлись по указанным районам. Пока бойцы занимали позиции, организуя засады, подрывники принялись минировать дороги и устраивать завалы. Нужно было задержать немцев, чтобы дать партизанам и подразделению отряда курмышевцев, снятого с бобруйского направления, занять оборону около мостов через Птичь. Солоп приказал не вступать в длительные бои, сосредоточившись на замедлении продвижения врага с помощью быстрых диверсий.
И уже ближе к ночи в засаду четвертой роты угодила колонна гитлеровцев, состоявшая из нескольких грузовиков, два из которых тащили за собой небольшие противотанковые пушки. Десантный заслон, занявший позиции около поваленного через дорогу дерева, открыл шквальный огонь по первой машине. По задумке командира, немцы должны были остановиться и принять бой. В этот момент остальная часть роты ударит с тыла, прямо в спины обороняющихся фашистов. Однако враг повел себя по-другому. Ловко развернувшись и отстреливаясь на ходу, колонна, набирая скорость, рванула обратно. Тогда Козел приказал действовать по запасному плану.
Взрыв изготовленного техником Вершининым фугаса был такой силы, что переднюю машину сбросило с дороги и она, разваливаясь на ходу, пылая, уткнулась в дерево. Полуоглушенные десантники немедленно открыли огонь по другим автомобилям, стараясь уничтожить как можно больше немецких солдат, которые принялись выпрыгивать из прошиваемых пулями кузовов и занимать круговую оборону. Помня о приказе комбата, ротный вскоре дал команду на отход. Не хватало еще, чтобы к немцам успело подойти подкрепление.
К полуночи десантники собрались в указанном месте.
– Ваня, у меня чуть уши через глаза не выпрыгнули, когда шайтан-бомба Лукича рванула. – Возбужденный Гришка довольно улыбался. – Думал, всё, оглохну. Вот это силища! Ты видел, как грузовик в узел завязало?
– Обратили внимание, что с той стороны больше не стреляли? – Тимоха отломил небольшую веточку и принялся отмахиваться от наседающих комаров, которые бойко звенели в воздухе, чувствуя вкусный запах добычи. – Похоже, там всех до одного угробили. Конечно, разве можно уцелеть после такого взрыва? Жалко, что рано отступили.
– А если бы на помощь к немцам танк пришел? – вмешался Полещук. – Тем более что до города рукой подать. Всё должно быть вовремя. Правильно ротный сделал, что отвел.
– Мы бы его тоже взорвали, – раздухарился Федор.
– Дурак-человек, чтобы взорвать, нужна взрывчатка. Ты бы ее под огнем полез закладывать?
– Что-то об этом я не подумал, – хмыкнул Федя.
– Думать, Феденька, – это вообще не твое, – поддел товарища Гриша. – Ты просто выполняй, что старший говорит, и всё.
– Отставить разговоры. – Луценко появился внезапно. – Ишь, раскудахтались на весь лес. Приказ ротного: меняем диспозицию. Сейчас выдвигаемся в другой квадрат, там и передохнем. Солоп прислал связного, наша задача: на новом месте задержать немцев до полудня.
Пока рота совершала ночной марш, Иван успел узнать у посыльного последние новости. Накануне посланные под Глуск разведчики встретили коллег: взвод десантников 214-й воздушно-десантной бригады. Солоп, побеседовав с его командиром лейтенантом Ткаченко, подчинил бойцов себе, мотивируя приказ нехваткой сил для сдерживания фашистов.
– Мы с вашим командиром еще с финской знакомы, рядом сражались, – сказал он лейтенанту, заметив нерешительность в глазах, – знаю, не подведете.
Под утро взвод Луценко занял новые позиции, заминировав дорогу, ведущую к мосту через Птичь. Там же, пока десантники отдыхали, Иван познакомился поближе с нежданным усилением из 214-й, бойцы которой устроились рядом.
Как оказалось, согласно той самой директиве наркома Тимошенко, которая привела батальон Солопа на белорусскую землю, с другой стороны Староваршавского шоссе громить немецкие обозы должны были десантники полковника Левашова Алексея Федоровича, размещавшиеся перед войной в небольшом городке Марьина Горка, находившемся на полпути между Минском и Осиповичами. Через несколько дней после начала войны бригада оказалась в полуокружении, обойденная с двух сторон немецкими ударными клиньями: передовые дивизии одного из них уже дрались под Жлобиным, а другой, северный, захватив Минск, вел бои около Орши. Страшная неразбериха в штабах, хаос и паника, незнание ситуации, низкая квалификация лишали командование фронта возможности принимать взвешенные решения, соответствующие реальной обстановке. Поэтому Левашову оставалось только ждать, когда про него вспомнят. И ему, сидевшему как на иголках, свалившаяся директива была очень кстати. Но то ли штабисты не посмотрели карты, то ли какой-то большой начальник решил блеснуть полководческим талантом, десантникам было приказано срочным маршем выдвинуться за 200 километров под Могилев, где уже вовсю шли бои, чтобы там пересечь линию фронта, добраться до аэродрома и самолетами десантироваться… обратно. Когда же разобрались или вспомнили, что самолетов для проведения такой операции попросту нет, а может быть, после матерной речи командира бригады в сторону вышестоящего начальства, в штабе догадались отменить этот абсурдный приказ и выдать новый. Согласно ему десантникам предписывалось выдвинуться на автомобилях и пешком в район Слуцк – Старые Дороги, до которых было рукой подать, и там уйти в леса, чтобы выполнять директиву Ставки. В поход вышла почти половина бригады, оставшиеся должны были держать линию обороны по Березине как обычное пехотное подразделение, так как других войск на этом участке попросту не было. С присущим ему энтузиазмом Левашов сам повел десантников в рейд, и его бойцы практически с колес вступили в бои. За короткое время они сумели провести ряд успешных операций, чем заставили немцев выделить дополнительные силы для борьбы с ними.