…18 июля было днем переходов. Мы трижды переходили из одной части станции в другую для проведения экспериментов.
Около 13 часов я отправился на борт «Аполлона», где примерно шесть часов работал вместе с Томом и Диком. Мое место в «Союзе» в это время занимал Вэнс Бранд. Он проплыл через переходной люк, и вскоре в советском Центре управления полетом услышали его веселый голос:
— «Москва», я «Союз»! Доброе утро! Говорит Вэнс Бранд. Я очень рад быть здесь.
На 65-м витке Леонов и Кубасов надели скафандры и перешли в спускаемый аппарат своего корабля. В 15 часов 03 минуты «Союз» и «Аполлон» расстыковались. Медленно, словно нехотя, отходили они друг от друга. «Аполлон» был сориентирован так, что уходил в сторону Солнца, закрывая своим корпусом огнедышащее светило. Алексей и Валерий прильнули с аппаратурой к иллюминаторам. Кубасов включил автомат управления фотокамерой. При таком расположении кораблей имитировалось солнечное затмение. Они старались не упустить момент и не потерять времени. В течение двух-трех минут нужно было успеть заснять редкостное явление, созданное самим человеком. Работали автоматы, работали люди. Одни точно выполняли программу, другие творчески оценивали обстановку и получали уникальные кадры.
Затем начался еще один этап стыковки. Но теперь уже корабли как бы поменяли свое назначение: «Союз-19» стал активным, «Аполлон» — пассивным. В полетной документации эта операция была названа тестовой — испытательной. Однако испытания проходили не совсем нормально. «Аполлон» раскачивало, в результате сильных боковых отклонений касание получилось грубым. Однако стыковочный узел «Союза-19» выдержал все нагрузки, чем еще раз была подтверждена надежность конструкции и правильность инженерных решений.
В 18 часов 26 минут корабли расстыковались окончательно, но совместная работа продолжалась. Еще почти три витка «Союз-19» и «Аполлон» летали рядом, экипажи проводили научный эксперимент «Ультрафиолетовое поглощение». С американского корабля на уголковый отражатель «Союза» посылался сигнал, который, отразившись, вновь принимался на «Аполлоне». Специальная регистрирующая аппаратура должна была получить данные, позволяющие судить о концентрации атомарного кислорода и азота на больших высотах.
Первое измерение с расстояния 150 метров не дало удовлетворительных результатов.
— Том, что там у вас? — спросил Алексей.
— Не можем понять, но что-то не ладится.
— Сейчас попробуем помочь вам.
«Союз» развернулся по курсу и подключил к эксперименту уголковый отражатель приборно-агрегатного отсека. Дальнейшие измерения получились удовлетворительными.
На 71-м витке прозвучали слова прощания!
— До встречи на Земле!
Все дальше и дальше удалялся «Аполлон» от «Союза». Вечером 20 июля Алексей Леонов доложил руководству полетом:
— Укладка возвращаемого оборудования полностью закончена. Все три контейнера запломбированы. Готовим к возвращению последние документы. Как погода в Москве?
— Смотрите ничего не забудьте на орбите, — напоминает Земля. — А погода у нас отличная. Редкостный воскресный день!
— А сегодня разве воскресенье? — удивился Алексей.
— Именно так. Заработались вы там, ребята.
В спускаемый аппарат перенесены приборы, кассеты с пленкой, капсулы, контейнеры, термостаты, сувениры американских коллег, бортжурналы, съемное оборудование.
— Пора, Валерий, — вздохнул Алексей. — Экспедиция закончена.
— Пора, — без энтузиазма отозвался Кубасов.
На 95-м витке они вновь надели скафандры, устроились поудобнее в своих рабочих креслах и начали готовиться к спуску.
Алексей доложил о том, как выполнена ориентация. Его сообщение ретранслировали в подмосковный Центр управления полетом. Экипажу ответил Юрий Романенко:
— Вас поняли. Все идет штатно. Время расчетное. Ждем!
21 июля в 13 часов 10 минут включилась тормозная двигательная установка. «Союз-19» начал сходить с орбиты. Произошло разделение отсеков. Спускаемый аппарат, в котором находились Алексей Леонов и Валерий Кубасов, преодолевая сопротивление атмосферы, устремился к Земле.
— На борту все нормально. Внизу Африка. Преобладает желто-коричневый цвет, видим озера. Корабль идет плавно.
— Принято! — ответила Земля.
— Разделение прошло вовремя, идем устойчиво, — передал Леонов.
Из Центра управления подтвердили:
— По нашим данным, у вас все штатно.
После паузы реплика:
— Слышим ваши переговоры между собой.
Кубасов ворчит:
— А что это вы наши переговоры слушаете?
Земля смеется:
— Не мы — микрофон.
В корабле тихо. Слышно, как работают движки системы управления спуском. В иллюминаторе плывет Каспийское море, покрытое барашками облаков.
— Как самочувствие? — запрашивает Земля.
— Отличное. Спасибо.
Спускаемый аппарат, объятый пламенем, огненной точкой чертит небо. Потом пламя исчезает. На высоте 10 километров срабатывает тормозной парашют.
В 13 часов 51 минуту «Союз-19» приземляется в 54 километрах северо-западнее города Аркалык.
Три июльских дня 1975 года: 15, 17 и 21-е. Каждая из этих дат определяет один из этапов совместного советско-американского полета. Но есть и еще одна, которую хранит Алексей Леонов в памяти и в сердце: 22 сентября 1975 года. В этот день Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев принял в Кремле экипажи «Союза» и «Аполлона». Леонид Ильич сердечно приветствовал американских и советских космонавтов. А они вручили ему символ стыковки на орбите— металлический эллипс, половинки которого соединены специальным замком. Эллипс был собран из частей, доставленных в космос на советском и американском кораблях.
После совместного «путешествия» в космос было и совместное путешествие по американской земле.
Четырнадцать дней. Одиннадцать городов. Маршрут от Атлантического побережья до берегов Тихого океана. Вашингтон, Нью-Йорк, Чикаго, Омаха, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Хьюстон…
«Добро пожаловать!», «Очень приятно видеть вас в нашем городе», «Здравствуйте, русские парни!», «Наши сердца с вами!» — такие плакаты висели в аэропортах, на улицах и площадях городов, их поднимали восторженные толпы американцев.
— Мы были союзниками с вами во время войны, — говорили ветераны, — сейчас становимся союзниками в освоении космоса. От Эльбы до Вселенной — это перспективный путь для всех живущих на планете.
Пусть ракеты несут только мирные грузы!
И всюду — пресс-конференции. Всюду — вопросы. Самые неожиданные, самые разные. Чистосердечные и с подковыркой. О технике и о политике, о русском характере и американской деловитости, о самом полете и о космосе вообще. Был и такой:
— Не слишком ли дорого обходятся исследования космоса?
— Конечно, дорого, — согласился Алексей. — Наверное, и испанской королеве было жалко денег на экспедицию Христофора Колумба. Но она рискнула дать их. И кто знает, когда бы открыли Америку, если бы королева пожадничала…
Смех, аплодисменты, бурный восторг публики и одобряющие возгласы: «Молодцы!», «Русские парни за словом в карман не лезут!»
Томас Стаффорд улыбался и согласно кивал головой. На вопрос, что он может сказать о Леонове и Кубасове, отвечал искренне и с готовностью:
— Удивительно простые, общительные и скромные люди. И очень ответственные. На этих ребят можно положиться.
Диалоги спустя годы
Новый день начинается с утра. Оно может быть солнечным и туманным, слезиться дождем или слепить белизной снега, может быть душным и прохладным, морозным и ветреным… Но каким бы ни было утро нового дня, для Алексея Леонова оно начнется, как всегда, разминкой «до хруста костей».
Потом дела. К примеру, один из таких дней включил комплексную тренировку экипажей, совещание в совете «Интеркосмоса», встречу с научным руководителем по диссертационной работе, разбор тренировки болгарских и кубинских космонавтов, ночные полеты. И конечно, заботы о семье, о доме. Да, недюжинное упорство, настойчивость и работоспособность требуются от человека, чье служебное положение определяется так: заместитель начальника Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина. И порой чисто символичны выходные дни, приходится отказываться от запланированных отпусков… Летчик-космонавт Леонов живет с полной отдачей душевных и физических сил, стремясь как можно больше успеть, поделиться с людьми тем опытом, что приобрел на земных и космических орбитах, сказать что-то свое…
В Москве была глубокая ночь, когда между Центром управления полетом и тем, кто находился на борту космического комплекса «Салют-6» — «Союз-26», начался не совсем обычный диалог. Речь шла о ремонтных работах вне корабля. Экипаж сообщал о своих действиях.
— «Заря»! Я «Таймыр-один», готовы начать программу.
Это означало, что оба космонавта — Юрий Романенко («Таймыр-один») и Георгий Гречко («Таймыр-два») — облачились в скафандры и находятся в переходном отсеке станции, люк в основное помещение закрыт. Теперь космонавты ждут разрешения Земли на сброс давления и открытие люка. «Заря» подтвердила контрольные параметры:
— Сброс идет нормально. Можно открывать люк… Переходите на автономное питание.
Какое-то время в главном зале Центра стояла тишина. Потом поступило сообщение данных медицинского контроля. Они «противоречили» напряженности момента: космонавты были спокойны.
Алексей Леонов смотрел на информационный экран, где засветились контуры станции «Салют-6», состыкованный с кораблем «Союз-26». Кружочки с буквами «К» (командир) и «Б» (бортинженер) показывали место нахождения экипажа.
— Ждем доклада, — напомнила «Заря».
— На связи «Таймыр-два». Вышел в открытый космос. Осматриваю торец и замки. Разъемы в полном порядке. Похоже, что элементы станции, антенны, светильники, солнечные батареи тоже в норме…
— Работали с шаблоном? — поинтересовались из Центра управления.
Речь шла о специальном устройстве для проверки электроразъемов.