– Может, съездите с Матвеем к родителям в Москву? – предложил Стас. – Они хоть с внуком понянчатся напоследок. Кто знает, как часто мы сможем вырываться в Россию. Да и будет ли такая возможность…
– Если честно, не очень хочется, – покачала головой Неля. – Ты же знаешь, что у меня никогда не было особо нежных отношений с родителями, так что нынешнего общения по скайпу и ватсапу нам вполне хватит и в Лондоне тоже.
– А если нам просто поехать всем вместе куда-нибудь в отпуск? Хотя бы на море… Матвею полезно подышать морским воздухом. Да и ты развеешься, погреешься перед туманным Альбионом…
Неля поколебалась немного. Предложение было заманчивым. Но потом она всё-таки вспомнила о главном и решительно покачала головой.
– Нет, не могу. Надо посмотреть, как тут всё пойдёт с детдомом, – призналась она. – Хочу быть уверенной, что дело не бросили на полпути и не пустили на самотёк. А ты… может, пока в Романовку съездишь? Ася вроде тебе предлагала проконсультировать тамошних артистов по вопросам верховой езды.
– Думаешь, мне правда стоит этим заняться? – смутился Стас. – Вообще-то, я звонил режиссёру, и он тоже очень упрашивал, но… я, честно говоря, не знаю.
– А почему нет?
– Тебе это не будет неприятно? – деликатно спросил он.
– Да с чего бы? – Нелька улыбнулась. – Если ты об Асе, то всё ведь давно в прошлом, разве нет?
– Ну разумеется, – кивнул он. – Просто я подумал, что тебе это может не понравиться. Вдруг мы с Асей будем пересекаться где-нибудь на съёмочной площадке…
– А у меня есть поводы для беспокойства? – поинтересовалась она.
– Конечно же, нет, – с облегчением рассмеялся Стас.
– Тогда не понимаю, с чего вдруг мне нужно начинать строить из себя мегеру. Я доверяю тебе всецело, как самой себе. Контролировать и стоять над душой – не в моих принципах, ты это сам прекрасно знаешь. Не буду лукавить, градус доверия к Асе у меня несколько пониже, – призналась она. – Но… Ася изменилась, Стас, я это вижу. Я ведь специально тебя с собой к детскому дому тогда потащила – хотела понаблюдать за её реакцией. Так вот, она поначалу, конечно, выглядела слегка взволнованной… но потом её отпустило. У неё к тебе тоже ничего не осталось. Я это точно знаю.
– Да ты стратег, оказывается, – усмехнулся муж. Неля покачала головой.
– Никакой стратегии, всё просто как дважды два. Пока ты любишь меня – я тебе всецело, безоговорочно доверяю. И точка.
– Люблю, – подтвердил он. – Я очень тебя люблю, Нелечка… – и уткнулся лицом в её волосы.
По дороге в Романовку Ася почувствовала себя странно. Голова вдруг сделалась тяжёлой, в висках и затылке ломило, а лицо горело так сильно, словно кто-то активно поминал её недобрым словом. Пару раз глаза её бессильно закрывались, и она уплывала в мутный вязкий сон, но потом от очередного ухаба на дороге её подбрасывало и возвращало в реальность. Правда, уже через несколько мгновений Асина голова опять клонилась вниз, и тяжёлая муть наваливалась на неё снова.
– Ася!.. Эй, Ася, с вами всё хорошо?..
С трудом разлепив веки, она увидела перед собой лицо какого-то мужика. Ах да, это же водитель их съёмочной группы…
– Э, да вы, я гляжу, совсем расклеились, – услышала она его голос как будто со стороны, сквозь вату.
– Я просто не выспалась… – пробормотала она непослушным заплетающимся языком. – Всё нормально. Долго нам ещё ехать?
– Так приехали уже. Вы всю дорогу проспали!
Проспала всю дорогу? Странно, но Ася совсем не чувствовала себя отдохнувшей – а, напротив, ужасно разбитой и слабой. Она с трудом вылезла из машины и, попытавшись сделать шаг, покачнулась.
– Эй, эй, – водитель предостерегающе подхватил её под локоть. – Может, вас до самого номера довести? По-моему, вам плохо…
Ася сфокусировала взгляд перед собой и обнаружила, что стоит аккурат напротив гостевого домика.
– Ну что вы, – произнесла она внятно. – Не стоит беспокоиться, я сама дойду. Спасибо.
В номере она сразу же без сил опустилась на кровать. Было такое ощущение, что она летит на карусели – как в детстве, в парке Горького. Потолок кружился над ней, только было не весело, а тошно.
«Интересно, Никитка любит кататься на карусели?» – подумала она и тут же решила для себя, что непременно поведёт его в парк Горького, когда они приедут в Москву. Летом там просто чудесно…
А ещё Ася подумала, что Никитка, наверное, будет ходить в ту же школу, в которой она сама училась раньше. И сразу же вспомнила школьные звуки, и запахи, и лица учителей… Ей сделалось очень светло и радостно от этих мыслей. Несмотря на то, что голова – впрочем, теперь уже не только голова, но и шея, и спина – продолжали адски болеть. Зрение периодически рассеивалось, и Ася видела перед глазами только какие-то размытые плавающие круги.
«Я, кажется, заболеваю», – догадалась она наконец. Только этого ещё не хватало… И как не вовремя. Она с трудом подняла руку и прикоснулась к своей щеке: ей показалось, что она трогает закипевший чайник. Очевидно, у неё температура. И довольно высокая. Может быть, вызвать неотложку? Чёрт, да она же не в Москве… Ася понятия не имела, как набирать скорую помощь с её мобильника – наверное, нужен какой-то местный код?..
Хорошо бы сейчас снова уснуть, провалиться в спасительное забытье – но как назло, отключиться не получалось, слишком ей было плохо. Ася сжимала виски ладонями и тяжело дышала. Будто в насмешку, и на помощь-то позвать было некого – все наверняка ещё на съёмочной площадке… И – боже, как же душно в этом номере!..
Тут Ася сообразила, что хозяйка гостевого дома наверняка где-то рядом. Может быть, даже на кухне. Надо просто заставить себя встать и пройти несколько метров. Это нелегко, но необходимо.
Ася с трудом села на кровати. Её шатало, как пьянчужку с похмелья. Ничего-ничего, если ухватиться руками за стул, а потом ме-е-едленно передвигаться по стеночке… то вот уже и она – спасительная дверь.
Ася буквально вывалилась в коридор и, продолжая для устойчивости держаться за стену, двинулась по направлению к кухне. Ей казалось, что это небольшое – в пару десятков шагов – расстояние она преодолела не раньше, чем за полчаса. Во всяком случае, задыхалась она так, как будто пробежала марафон.
На кухне не было ни души. Если бы у Аси были силы заплакать – она разрыдалась бы от собственной беспомощности.
Медленно развернувшись, она – шаг за шагом – двинулась обратно к номеру. Ей необходимо было срочно лечь.
В это время дверь, ведущая на улицу, распахнулась, и внутрь гостевого дома ввалились люди. Сколько их было – Ася разглядеть не успела, да и неважно это уже было. Главное – вот оно, спасение! Все лица забавно сливались у неё в одну серую массу, поэтому она просто сделала движение по направлению к этой невнятной толпе и выдохнула из последних сил:
– Вызовите врача, пожалуйста.
– Ася, что с вами? – раздался встревоженный и такой знакомый голос. Ну конечно же, это был Белецкий – с облегчением поняла Ася.
И в ту же секунду рухнула ему под ноги.
Ася прометалась в жару три дня. Вызванный врач только разводил руками – возможно, эмоциональное перенапряжение, сильный стресс, усталость и недосып… Сильный молодой организм должен это перебороть, при надлежащем уходе особой нужды в госпитализации нет.
Время от времени Ася выплывала из окутывающего её, как кокон, густого дурмана, и начинала различать лица. Чаще всего, конечно, она видела перед собой лицо Веры – очень встревоженное. Но иногда на смену приходили и другие физиономии. Когда-то у её постели оказывалась хозяйка гостевого домика. Изредка дочка ресторатора Марина (Ася настолько ослабла, что даже не задавалась вопросом, что она, собственно, тут делает и зачем). Забегала даже Аурика – смотрела сочувственно, как на тяжелобольную. Впрочем, должно быть, Ася и выглядела тяжелобольной.
«Он, наверное, не придёт…» – плавясь в горячечном бреду, думала Ася с отчаянием. Она не знала, почему ей так важно было, чтобы Белецкий навестил её, да и не искала больше логики в мотивах своих поступков. Ей просто хотелось взглянуть ему в лицо… и, быть может, от одного взгляда исцелиться, как в сказке. Во всяком случае, она верила в то, что ей сразу же станет легче.
Когда в один из моментов она открыла глаза и увидела-таки перед собой того, кого так долго ждала, то не сразу сообразила, явь это или игра её затуманенного сознания.
– Добрый вечер, – поздоровался с ней Белецкий, как будто они встретились на какой-нибудь светской вечеринке.
– У вас такие синие глаза, – отчётливо произнесла Ася, не совсем, впрочем, понимая, кто тянет её за язык. – С ума с сойти. Я раньше думала, что это просто фотошоп. Но нет, у вас они и в жизни такие же синие, как на фотографиях или в кино. И вообще, вы такой… такой… идеальный! – выпалила она.
Белецкий выглядел слегка обескураженным.
– Э-э-э… спасибо за комплимент. Очень неожиданно.
Ася ещё больше разошлась.
– Слушайте, а вы вообще существуете? Можно вас потрогать? Хотя да, я же вас уже трогала, – развеселилась она, вспомнив их нечаянное ночное объятие на крыльце. – Правда, вам это не доставило особого удовольствия, как мне показалось, – хихикнула она.
– Вот, выпей клюквенный морс, – раздался над ухом озабоченный голос Веры (ну надо же, оказывается, Вера тоже здесь…), и к горячим и сухим Асиным губам прикоснулась приятно охлаждающая чашка. Ася послушно, как ребёнок, принялась глотать кисло-сладкое питьё. Вера тем временем положила ладонь на её лоб.
– Опять вся горит, да что ж такое… Надо растереть её уксусом.
– Не надо, – испугалась Ася, чуть не захлебнувшись морсом. – Ненавижу этот запах. И вообще, как это ты будешь меня растирать? Я стесняюсь. Ты что, увидишь меня голой?
– Я, пожалуй, пойду, – поспешно сказал Белецкий, поднимаясь. – Вера, ты зови, если что, вдруг какая помощь понадобится.
Когда утром четвёртого дня Ася открыла глаза, то поняла, что голова её блаженно легка, тело больше не пылает в огне и не мокнет от пота, а ощущение вакуума в желудке сигнализирует о том, что она проголодалась до такой степени, что запросто сожрала бы сейчас ногу целого слона, жареную на вертеле.