– Заходи, – пригласила она его без лишних церемоний.
Всю ночь они просидели в тесной, но уютной каморке, согревая руки о стаканы с горячим чаем, угощаясь вареньем из лесных ягод и неспешно разговаривая. Нянечка не расставалась с вязанием – спицы так и мелькали в её проворных, как у молодки, ловких пальцах.
– Нужно довязать шапочку и шарфик для внучка, – пояснила она, – а то скоро сиверко[18] подует, холода придут.
Димке дико было слышать в разгар июня о грядущем похолодании. Впрочем, после того, как, трясясь в автобусе по дороге из Архангельска, он увидел лежащий повсюду снег, хоть и подтаявший местами, впору было не удивляться уже ничему.
При ближайшем знакомстве нянечка оказалась никакой не мегерой и вовсе не сварливой старухой. Совершенно нормальная, классическая добрая бабушка, устроившаяся на пенсии в детский дом, чтобы немного подработать.
– Вы, если устали, ложитесь и поспите, – предложил он. – Я тут сам тихонько посижу.
– Ещё чего! – добродушно возмутилась та. – Доверю я детский дом чужому человеку. Может, только я в сон – а ты меня тут же и прирежешь, – и сама громко засмеялась, давая понять, что шутит. – А ты, если хочешь, и правда отдохни, сынок. Приляг вон на мою кушетку…
– Спасибо, что-то не спится, – отказался Димка.
– Так чего тебя сюда занесло-то? – вспомнила она. – Про какого мальчика ты речь вёл?
– Вот, – он достал бумажку и прочитал вслух:
– Никита Иволгин, две тысячи восьмого года рождения.
– Так ты… хахаль той, беленькой, столичной крали? – покосилась на него нянечка, как ему показалось – недобро.
– Если вы про Асю… – пробормотал он.
– Асю, во, точно! Ну надо же, – всплеснула руками она. – Сначала взбаламутят ребёнка, наобещают ему подарков и райскую жизнь в Москве, а потом пропадают с концами… Мальчонка вон страдает, ждёт, плачет, а Ася твоя поманила да и пропала. Уже четыре дня от неё ни слуху, ни духу – поминай, как звали!
– Она заболела, – Димка почему-то разобиделся за Асю. – Она никого не обманывала и от решения своего не отступала. Я, собственно, потому и приехал, она меня специально вызвала.
– Так, значит, она тебя вместо себя прислала?
– Можно сказать и так. Должен же я с ним познакомиться, – пожал плечами Димка. – Посмотреть на него, поговорить.
– Поговорить, посмотреть… – передразнила старуха. – Как будто товар себе на рынке выбираете, а не живого человека.
– Да именно поэтому нам и нужно встретиться! – вспыхнул Димка. – Ну нельзя же вот так, живого ребёнка – и без оглядки в чужую семью запихнуть!
– А ты тут мне голос не повышай, тем более на пожилого человека, – миролюбиво посоветовала старуха. – Ишь, вспыхнул, как порох – пых! пых! Всё я понимаю. Сама двух деток усыновила.
– Ну да? – сразу остывая, поинтересовался он. – Когда это?
– Да лет тридцать тому уж. Близняшки, Мишка да Колька. Мать их родами померла, а мы с ней в одном классе учились, подружайками были… муж Тосин в лесу сгинул ещё до их рождения. Ну, хотели малышей сразу в детдом, да я грудью встала – не дам, мол! Супруг мой ворчал поначалу. Потом ничего, привык. Вырастили, воспитали, на ноги поставили… – нянечка вздохнула. – Шапочку-то я сыночку Мишкиному вяжу. А Колька пока всё никак не женится, охламон…
– А свои дети у вас есть? – заинтересовался Димка.
– Дочка Любушка. У неё уж у самой скоро внуки пойдут. Старшая её дочь – внучка, стало быть, моя – красавица на выданье, двадцать лет недавно исполнилось. А у тебя с этой твоей Асей дети есть?
– Нет, – буркнул он, отводя глаза.
– У неё проблемы или у тебя? – по-свойски бесцеремонно продолжила она свои расспросы.
– У неё, – нехотя признался он.
– Любишь, значит, – понимающе подытожила старуха. – А что ж, поближе детей не нашлось – в Москве вашей? Стоило в такую даль за дитём тащиться?
– Ася по работе сюда приехала. В командировку. Ну, и увидела Никиту. Он ей сразу в душу запал…
– Хороший мальчишечка, – кивнула нянечка одобрительно. – Не обалдуй какой-нибудь.
В процессе этой обстоятельной беседы Димка вдруг почувствовал, что его начало клонить в сон. Он на секундочку прислонился к стене головой, закрыл глаза… и будто провалился в глубокую тёмную яму.
Старуха некоторое время понаблюдала за тем, как ровно вздымается и опускается его грудь, а затем, сердобольно вздохнув, встала и набросила Димке на колени шерстяное одеяло.
Проснувшись поутру, Димка не сразу сообразил, где находится. Он обвёл взглядом маленькую каморку, вспомнил, как здесь оказался, и смутился из-за того, что так резко вырубился и оставил душевную старушку коротать ночь в одиночестве.
– Извините меня, – пробормотал он. – Я и сам не понял, когда заснул.
Он почувствовал неловкость за то, как сейчас выглядит. Должно быть, жуткое зрелище: помятый, взлохмаченный, небритый… да его даже директор испугается, не то что ребёнок!
– Садись-ка, покушай, – деловито предложила нянечка. – Самовар только что поспел. И пирожки у меня есть, я и забыла совсем про них, дура старая – надо было тебя вчера накормить. Теперь жаль, остыли уже, я их перед самым дежурством напекла… Ты поешь, сынок. А у меня смена через полчаса заканчивается.
Димка вдруг вспомнил, что почти целые сутки ничего не ел – если не считать скудного перекуса в самолёте. В дороге автобус останавливался возле какой-то «Столовой у Алевтины», но он был поглощён мыслями о предстоящей встрече с Асей, так что кусок не лез ему в горло.
– Спасибо, – поблагодарил он. – А где тут у вас… умывальник?
– Прямо по коридору пойдёшь, там в конце увидишь – синяя дверь справа. И туалет там же, – добродушно добавила она. – Не стесняйся. Дети спят пока. У них в семь-тридцать подъём только.
– А который час? – спохватился он.
– Начало восьмого.
– Вы что же, совсем не спали? Я вашу кушетку занял… – Димке стало стыдно ещё больше.
– Да брось ты, ишь чего выдумал – старуху жалеть. Дома отосплюсь. Пожилым людям немного сна надо. Я зато своё рукоделие докончила, – похвалилась она.
С директором, как Ася и обещала, не возникло абсолютно никаких проблем.
– А вы, значит, муж? – спросил он, энергично пожимая Димкину руку. – Рад, очень рад встрече. Никитка вашу супругу совсем заждался…
Диме пришлось повторить рассказ о её болезни. Директор понимающе покивал.
– Ну, вы как – хотите тут, при мне, в кабинете побеседовать? Или вызовете его для разговора один на один?
– Если можно, я бы хотел сам. Без посторонних, – попросил Димка. – Извините… но мне так будет легче.
– Сейчас его приведут. Можете оставаться здесь. Я выйду, – пообещал директор.
– Не хотелось бы вас утруждать…
– Не стесняйтесь. Вы ради такого важного дела издалека приехали. А мне не слишком сложно немного в коридоре постоять.
Когда Никитка появился в директорском кабинете, у Димки перехватило дыхание. До чего же он был похож на Асю! Те же светлые волосы, те же огромные глаза… По незнанию можно было и в самом деле принять его за Асиного сына.
– Вы от тёти Аси? – спросил мальчик несмело. – А где она сама? Она же обещала, что скоро меня навестит…
Димке пришлось в третий раз рассказать историю её болезни.
– Она ко мне приедет, когда выздоровеет?
– Конечно, дружище. Мы вместе и приедем, – пообещал Димка.
– А вы её муж? – помолчав, спросил Никитка. – Она мне про вас ничего не рассказывала…
– Очень в духе тёти Аси, – невесело улыбнулся Димка.
– И вы согласны, чтобы я жил с вами в Москве? – похоже, Никитка решил раз и навсегда выяснить все накопившиеся у него вопросы.
– А почему я должен быть против? – осторожно уточнил Димка, внимательно глядя на мальчугана. Никитка тяжело, как-то по-взрослому, вздохнул.
– Я же не ваш родной сын. Чужих детей трудно полюбить, как своих собственных.
– Это кто же тебе такую чушь сказал? – нахмурился Димка. Никитка обиженно насупился.
– Вовка из одиннадцатой комнаты. Он вообще говорит, что тётя Ася передумала меня усыновлять, что я ей на фиг не сдался, в Москве и своих детских домов полно.
– Но выбрала-то она именно тебя. Тебя и полюбила, – напомнил Димка. В глазах мальчика вспыхнула надежда. Димка добавил в свой тон ещё больше уверенности:
– Так что ерунду болтает твой Вовка, так и знай.
– Я ему тоже так сказал. Даже врезал разок, – похвастался Никитка. – На самом деле, он мне просто завидует. Постоянно задирается и подножки ставит. Думает, что если ему уже двенадцать лет, то больно взрослый.
– Я тебя потом парочке приёмов карате научу, – пообещал Димка, – чтобы ни один человек в мире не смел беспричинно задираться, болтать про тебя глупости или смеяться над твоими мечтами.
– Карате? Ура, супер! – подпрыгнул на месте Никитка.
Затем он полез в нагрудный карман и достал сложенный листок бумаги.
– Это я для тёти Аси рассказ написал. Вы ей передадите?
– Рассказ? – подивился Димка. – Да ты у нас писатель, оказывается…
– Буду, когда вырасту, – привычно подтвердил Никитка.
– А мне можно его прочитать? Или это эксклюзив для тёти Аси?
– Не эслюк… экслюк… читайте, в общем, – махнул рукой Никитка. – Только не смейтесь, ладно? Его не все понимают. Из наших одна только Лариска и поняла…
«Ещё и Лариска какая-то…» – подумал Димка, буквально ошалев от количества свалившейся на него новой информации.
Он развернул листок, исписанный аккуратным детским округлым почерком.
«Жил был маленький принц. И звали его Ники. Однажды его родители уехали в соседнее королевство и не вернулис. Все говорили, что их слопал огромный кроважадный дракон. Но Ники не верил и продолжал их ждать. Прошло много много много лет. Однажды в ворота дворца постучалис. На пороге стояла прекрасная красавица с золотыме волосаме.
Кто ты? Спросил её Ники. Я тебя раньше не видел, но у вас знакомое лицо!!!
Я твоя мама Ники. Сказала эта красавица.