Андрей не знал точно, сколько времени прошло, но понял, что конца и края этой дремучей тайге не видно. Тогда он бестолково повернул обратно, но, конечно же, уже не мог вспомнить точного направления своего движения и засомневался: действительно ли он возвращается назад? Правильно ли идёт? Быть может, стоит забирать чуть левее или, наоборот, правее? Лес везде одинаковый, и не разберёшь толком, где Андрей уже проходил, а где нет…
От усталости и испуга хмель постепенно рассеивался. Парень остановился, чтобы отдышаться, и схватился за мобильный телефон, ещё не веря, не осознавая до конца, что сам загнал себя в ловушку.
Сигнала сети не было. Умом Андрей понимал, что заблудился, но сердце отказывалось в это верить. Один среди тайги, без связи, воды и еды… Паршиво, если не сказать – дерьмово. Он испугался и снова принялся торопливо продираться сквозь лес: почему-то оставаться на месте и бездействовать казалось ему самым страшным в данной ситуации.
Всю ночь Андрей шёл, практически не останавливаясь, потому что непрерывное движение отвлекало его от тревожных и тоскливых мыслей. Сто раз он пожалел о том, что ни черта не помнит из уроков географии в школе. Там ведь, кажется, была такая тема – как сориентироваться в лесу без компаса. Андрей помнил только, что замшелая сторона дерева указывает на север, но понятия не имел, как применить это знание на практике. Он даже не представлял, в какой стороне находится Романовка. Откуда он пришёл? С севера? С юга?..
Надежда периодически сменялась отчаянием, отчаянье – злостью, злость – паникой, и тогда парень принимался метаться по лесу, не разбирая дороги, царапая лицо и руки о ветки и понапрасну растрачивая стремительно убывающие силы. Кричать и звать на помощь он почему-то не додумался.
В конце концов, к утру Андрей совершенно обессилел. Повалился на землю, как подкошенный, и тут же заснул.
Резкая боль в ноге моментально выдернула его из тревожного сна. Андрей хрипло вскрикнул, ещё не успев ничего толком понять и не соображая, что случилось. Происходящее сначала показалось ему продолжением ночного кошмара. Но сон мгновенно слетел, а боль – дикая, адская – осталась. Она всё длилась и длилась, пульсируя чуть ниже колена и эхом отдаваясь во всей ноге. И в этот самый момент возвышающийся над ним человек – Андрей не мог разглядеть его лица из-за бьющего прямо в глаза солнца – нанёс ещё один удар. Боль в ноге взорвалась с удесятерённой силой, рассыпавшись на миллионы осколков. Андрей потерял сознание.
Выслушав Асину просьбу о помощи в поисках пропавшего актёра, цыганка покачала головой.
– Ты меня с кем-то путаешь, милая. Я не экстрасенс, как это модно у вас говорить. Определять, где в данный момент находится незнакомый человек, я не умею.
– Но… – Ася беспомощно сжала руки перед грудью. – Со мной же вы сразу всё угадали, хотя мы не были с вами знакомы… Вы сказали, что у меня есть сын, и я действительно вскоре решила заняться усыновлением ребёнка из детского дома… Ведь как-то вы это предвидели?
Цыганка снова задумчиво покачала головой.
– Будущее я не предсказываю. Мне доступно настоящее – говорю то, что прямо сейчас вижу. Тот мальчик уже был в твоей судьбе написан, я это точно понимала. Я ведь человека по его лицу, по глазам читаю…
– Эх, – с досадой произнесла Вера, – надо было хотя бы фотографию Андрея захватить!
Она тоже выглядела ужасно расстроенной, как будто искренне верила в то, что вмешательство цыганки волшебным образом разрулит неприятную ситуацию и проблема решится сама собой.
– Незачем думать да гадать, – сверкнув чёрными глазами, рассердилась вдруг цыганка. – Чему быть, того не миновать! С преступления всё началось, преступлением и закончится, – бросила она напоследок, собираясь уйти.
– Какое преступление? – Ася почувствовала, что покрывается мурашками. – Что вы имеете в виду?
– Сама поймёшь, когда время придёт, – цыганка поджала губы. Похоже, настойчивость этих столичных штучек начала её утомлять. – А ты, красотка, лучше о муже своём подумай. Мало ты о нём заботишься, мало бережёшь… Смотри, как бы не пожалеть потом. Ой, хась явэла…[24] – пробормотала она будто бы себе самой.
Ася ощутила, как ледяные щупальца обхватывают и сжимают её сердце.
– Димка? – переспросила она в страхе. – Вы что-то знаете о нём? С ним… может случиться что-то плохое? – губы её затряслись. Вера решительно схватила подругу за руку и потянула за собой.
– Ну, хватит! – сказала она гневно. – Пойдём отсюда, Ася. Не видишь, что ли – она над нами просто издевается. Ни слова по делу не говорит, только пугает… всё это глупости. Чушь собачья! Раз не может нам помочь – так бы и сказала, чем голову зря морочить…
– Хочешь слово по делу? – цыганка саркастически улыбнулась. – Дочка у тебя будет, хорошая моя. Красавица-дочка… и очень скоро.
Эффект, который произвели на Веру эти её слова, невозможно было описать. С лица актрисы схлынула кровь, и она шумно принялась глотать ртом воздух, чтобы не задохнуться. Тут уже рассердилась и Ася. Она знала про Верины проблемы, знала о том, что та давно мечтает стать матерью, поэтому «пророчество» наглой цыганки было для неё, должно быть, ножом в сердце.
– И правда – пойдём, Вер, – произнесла она, не удостоив гадалку даже презрительным взглядом.
– Яв састы баxталы и сари тыри фамилия тэ явэл баxталы![25] – продолжая смотреть на Веру, внятно произнесла цыганка, а затем, повернувшись, спокойно направилась обратно – к свадебным столам и гулянию.
Вера всё ещё была сама не своя. В её широко раскрытых глазах застыли недоверие и ужас.
– Зря я это затеяла. Прости… – в искреннем раскаянии произнесла Ася и, пытаясь избавиться от витающего в воздухе напряжения, нервно пошутила:
– Похоже, нашими руками местные активно решают проблему расформирования детского дома. Одного мальчика я усыновляю, другую девочку, глядишь, и ты себе присмотришь… видимо, именно на это цыганка и надеялась.
– Нет, – медленно выговорила Вера. – Дело не в этом.
– А в чём же?
– Я беременна, – тихо сказала она.
Когда Андрей пришёл в себя, его мучителя уже не было рядом.
Он попытался пошевелиться, но тут же взвыл от страшной боли в покалеченной ноге. Малейшее движение причиняло невыносимые страдания. Боль, казалось, пронзает всю ногу насквозь – от бедра до кончиков пальцев. Кое-как приподнявшись на локте и стараясь не шевелить повреждённой конечностью, Андрей с опаской посмотрел в ту сторону. Ему казалось, что он может увидеть сейчас всё, что угодно, вплоть до окровавленного обрубка. Слава богу, нога оказалась на месте, однако выглядела неестественно вывернутой, из чего можно было сделать неутешительный вывод о переломе. А может быть, и не единственном.
– Да что за… твою мать!!! – выкрикнул он в бессильной ярости, чувствуя, как внутри закипают дурацкие мальчишеские слёзы. Всё происходящее походило на дурной сон: он потерялся в тайге, какой-то придурок сломал ему ногу, телефон сдох, да и сам Андрей, похоже, скоро сдохнет от жажды, голода и холода… если, конечно, до этого на него не нападёт какой-нибудь праздношатающийся медведь. Отличный квест на выживание, ничего не скажешь! Ну просто Леонардо, растуды его в качель, ДиКаприо – в своей знаменитой оскароносной роли.
Несколько раз он предпринимал попытки осторожно ползти, но тут же со стоном бросал эту затею: боль в ноге, в обычное время равномерно-тупая и ноющая, сразу же становилась острой, отдаваясь резкими пульсирующими толчками. Иногда ему казалось, что его заживо режут пилой. Нет, с места ему не сдвинуться – это как пить дать.
Кое-как ему удалось сесть, почти не тревожа больную ногу и не опираясь на неё. Закусив губу, Андрей привалился спиной к шершавому стволу ближайшего дерева и осторожно отвернул вверх штанину. То, что он увидел, не добавило ему оптимизма: огромный багровый отёк развеивал последние робкие сомнения относительно перелома. Опухшая нога походила сейчас на бревно. Единственной хорошей новостью, если вообще уместно было говорить о хорошем в данной ситуации, условно можно было посчитать то, что ниоткуда не торчали осколки костей – и, значит, Андрей отделался закрытым переломом.
Ужасно хотелось пить. Он проклинал себя последними словами за то, что, кидая всякую ненужную ерунду в свой рюкзак во время сборов, не додумался положить туда простую бутылку воды. Зато, конечно, зарядник для мобильника – ну очень важная и необходимая вещь для него сейчас, ага… Идиот! Андрей с досадой отбросил бесполезный рюкзак в кусты.
Затем он сорвал несколько травинок и сжевал их влажные стебли, старясь хоть немного утолить жажду. Приходилось постоянно отмахиваться от зудящей мошкары и комаров. Конечно, боль от их укусов была ничтожно мала по сравнению с болью в сломанной ноге, но всё равно доставляла массу неудобств. Долго он так не протянет, это ясно… но что же делать? Что, чёрт возьми, ему делать?!
Он вдруг вспомнил строчки из прочитанного недавно стихотворения: «Если ты потерялся в лесу, то кричи…»[26] Как и все актёры, Андрей знал много стихов и часто цитировал их в подходящих жизненных ситуациях. Правда, до того естественного шика, с которым это делал Белецкий, ему было пока далеко. Он громко, надрывно расхохотался, проговаривая вслух так кстати всплывшие в памяти строчки:
– Если ты потерялся в лесу, то кричи,
Птичьим криком касаясь деревьев сплетенья,
И на вдохе вливая в себя отраженье
Трав пахучих и неба проём – не молчи!..
Собственный голос казался ему чужим. Похоже, у него начиналась истерика. Последние строки он уже не говорил – а действительно кричал, орал изо всех сил, как безумный:
– Крикни ввысь и замри, ожидая ответ,