Перед глазами стояла осада Ургенча. Это был 1219 год. В городе жило несколько сотен тысяч человек. Огромный гарнизон защищал его. Монголы задействовали три тысячи метательных механизмов. А ведь до этого дня редко когда при подобных осадах использовалось более одной-двух сотен таких устройств. И что собенно поражало: всего за восемь лет до этой осады монголы впервые увидели метательную машину, а вся прислуга артиллерии Чингиз-хана состояла из военнопленных китайцев, прекрасно работающих за миску просяной каши, за глоток кумыса, просто за возможность жить.
Всего за восемь лет они прошли огромный путь. Но их потомки почти начисто лишились способности учиться у других народов. Развитие в степи замерло. Они живут бок о бок с земледельцами и на юге и на севере, но никому из них не приходит в голову мысль, что зерно, овощи и фрукты можно выращивать самим. Откуда же взялся это невиданный подъем и такой катастрофический спад, закончившийся резней 1758 года? Откуда?!
Алдонтины и шауни завораживали Платона. Он хотел понять их глубже, найти суть, основания. Но ничего этого не было. Лишь зыбкий песок перемен. Понимают ли они сами, что происходит с ними?
Он стал изучать их язык, познавая грамматику. Он хотел составить алфавит их языка. Такая мысль была сразу поддержана вождями. Шауни-алдонтинский язык необычайно певуч, полон образов, символов. Дети природы, в душе поэты и мечтатели, они считали себя неотъемлемой частью окружающего мира, признавая его гармонию и совершенство. Строй языка был вольным, свободным, создавая бесконечное разнообразие языковых форм. Этот язык не только отображал, но и формировал отношения личной свободы и неограниченных возможностей действовать.
Главны враг краснокожих - энглиши. Только они ведут истребительную войну с аборигенами. Энглиши - молодая, энегичная, дисциплиниованная нация.
Когда в мир пришел Спаситель, давший людям великую веру, еще многие сотни лет потомки первых богоискателей шли по планете, неся людям учение Спасителя. Они не завоевывали страны и народы. Они покоряли их обоянием учения.
Нищие монахи-отшельники, ютясь в пещерах и тростниковых хижинах, отказывались от пышной культовой иерархии. Благочестие, самоограничение, глубочайшая вера - это все было.
А потом им на смену пришли ложь, демагогия, торговля индульгенциями. Энглиши восстали одними из первых. Когда тайно с мертвых языков, доступных лишь посвященным, были переведены тексты Священных Книг, народ ахнул. В них написано совсем не то, о чем говоили священники.
Энглиши люди уникальной судьбы. Четыре разных народа в течении долгих столетий сражаясь и смешиваясь один с другим создали великую нацию и великий язык. Практичный, жестко регламентированный, строгий, как солдатская шеренга на параде. Строй языка загнан в надежную, четко выверенную форму, ограниченную дисциплиной времен глагола.
Энглиши, вырываясь вперед, в развитии натолкнулись на рамки строгих догматов начинающей стареть религии, созданной в другое время для других условий. Им нужен был новый Бог и новые законы.
И они создали их, лишь оставив символы на знаменах. Главной задачей стало безудержное производство и потребление материальных благ.
Спейны и франки остались верны старым догматам. Медленно, но неуклонно, они стали отставать во всех.
"Да, - подумал Платон, - такую нацию остановить может лишь равная ей".
Разделяя большую часть идей автора "Города солнца", Платон Громов в то же время был не согласен с мыслью о преимуществе теократии перед другими формами правления. Конечно, каста ученых жрецов при полном единогласии народа может известное время руководить обществом на принципах добра и справедливости. Но сосредоточение всей полноты власти, как в руках монарха, ак и в руках группы лиц, не может не привести к злоупотреблениям.
И если противовесом светской власти самодержавцев является духовная власть служителей культа, то чем будет вымеряться баланс интересов в теократическом государстве?
Без сомнения, стоящие у истоков, увлеченные величием идеи люди найдут в себе силы бороться с искушением. А дальше?!
Когда между нравственными, гражданскими и уголовными нормами сотрется грань, а издавать законы и следить за их исполнением будут одни и те же люди, кто станет отделять правду от неправды.
И общество в любой момент может двинуться к пропасти. Ведь некому будет сказать: "Стойте! Куда вы идете?" И любые, даже безумные мысли, могут стать господствующими, если исходят от тех, кого принято считать непогрешимыми.
Эти проблемы устраняет республиканское устройство общества, где все виды власти разделены и закреплены за разными группами людей и находятся между собой в постоянном противодействии.
Платон был искренне убежден, что последняя, в классическом понимании вопроса, республика была уничтожена узурпировавшим власть Цезарем. Но к его огромному удивлению то, к чему он собирался звать туземцев (Платон изгнал из своего лексикона слово дикарь), давно уже существовало в готовом виде.
Социальная иерархия как у алдонтинов, так и шауни была вполне сложившейся и поддерживалась переплетением интересов всех членов племени. Во главе народа стоял Верховный Вождь. Но он не был ни самодержцем, ни главой правительства. Он не обладал реально ни политической, ни экономической властью. Он являлся хранителем устной памяти народа, его традиций. Он был главным судьей народа, следил за торжеством Закона.
Изменять и дополнять законы мог только Круг Большого Костра. Это было собрание всех достойных членов общества: вождей, младших вождей, старших воинов, куда вполне позволялось входить и женщинам. В особых случаях собирался весь народ.
Так как примитивное натуральное хозяйство краснокожих не ставило вопросов в экономических, производственных отношениях, не было необходимости и в создании структур, регулирующих права собственности, найм набочей силы, финансовые проблемы.
Постоянные межэтнические стычки требовали полной мобилизации всего народа, его непрерывной готовности к войне.
Военными действиями, как и подготовкой к ним руководил Вождь Войны. Как и Верховный Вождь, вождь мирного времени, Вождь Войны был лицом выборным. О наследственной передаче власти не могло быть и речи. Если выдвигалась выдающаяся личность, Вождь Войны мог водить воинов в походы долгие годы. В противном же случае на каждую боевую операцию избирался свой лидер.
Совершенно новым для Платона и потому особенно непонятным было деление народа на военные общества-братства. Честолюбивый молодой человек, если он чего-то хотел в жизни добиться, непременно был обязан вступить в одно из братств. Всех ждал один путь: воин, младший вождь общества, главный вождь общества, большой вождь племени, верховный вождь.
Ни родственные связи, ни личные отношения не могли помочь жаждущему славы воину. Только смекалка и отвага способствовали быстрому продвижению
Общества постоянно соперничали между собой за право быть реальной силой по наведению внутриплеменного порядка, выполнению решений совета вождей, указаний Верховного Вождя. Временное усиление одних и ослабление других общество шло постоянно и определялось в основном силой лидеров.
К моменту открытия франкской фактории у алдонтинов особенно выделялось братство Небегущих, а у шауни Воины-Псы. Их вождями были Зоркий Сокол и Твердое Сердце, вышедший из общества воинов-псов после смерти Сидящего Быка.
Входщие в эти общества воины отличались отчаянной смелостью, граничащей с фанатизмом. Они не испытывали горечи поражений в войнах с пришельцами и жаждали войны до полной победы. Воодушевленные полным разгромом врага в апреле шестьдесят девятого года, они требовали немедленного форсирования Отца Рек и нападения на форт Стронг Джампинг.
Но не их голоса были решающими на советах вождей. Расщепленный Дуб, твердая Скала, Огненный Глаз, Познавший Древо и, конечно же, Сменивший Сущность, прекрасно понимали, что война неизбежна. Но их мысль шла намного дальше. Выграть время для накопления сил, подготовить армию как технически, так и, прежде всего, организационно, а затем обрушить на врага и одним могучим ударом уничтожить его. В любой момент краснокожие были готовы к нанесению контрудара. Но на восточном берегу было все спокойно.
"Этот метис, - подумал Платон, - которого все называют Сменивший Сущность, явно был до того не интендантом". Краснокожие проводили военные учения. Как сочувствующему делу борьбы аборигенов, Платону разрешалось присутствовать на них.
Пятьсот всадников полным аллюром мчались по равнине. Путь им преграждало двести столбов, стоящих в семи шагах один от другого. На ходу отряд перестраивался в три линии, выдерживая интервал. Приблизившись на расстояние броска, воины каждой линии за одно мгновение успевали метнуть в цель по пять боевых топориков каждый. Далее, проскочив между сболбов, они вновь выстраивались в одну линию и замедляли ход. Почти все топоры вонзались в цель.
"Если каждый всадник до начала сечи успеет метнуть пять топоров, - быстро прикинул Платон, - то рубить, пожалуй, уже будет некого". Другие приемы ведения боя удивляли не меньше. Один отряд выстраивался пешим строем в каре, ожидая атаку конницы. Всадники шли лавой пятью линиями. Приближаясь к пехоте на расстояние ружейного выстрела, они давали залп из мушкетов, затем осыпали строй градом стрел и тут же разделившись на два потока уходили далеко в стороны от каре. Зайдя пехоте глубоко в тыл, они смыкали окружение. Необходимость развернуть строй и держать круговую оборону сразу вела к дезорганизации, что обрекало пехоту на поражение.
Еще больший восторг вызывала другая сцена. Отряд пехоты, вооруженный ружьями и луками стоял посредине голой равнины не имея ни малейшей возможности где-либо укрыться. На него галопом неслась конница. Казалось, ничто не спасет пехотинцев. После обмена выстрелами, пехотинцы готовы принять удар всадников в штыки. Но в последний миг они вдруг исчезли в траншее, вырытой заранее и искусно замаскированной. Пропустив над собой разгореченных коней, они тут же наносят массированный удар из ружей и луков. Пока всадники, неся потери, разворачивают лошадей, пехотинц