жили, упразднив крепость, устроить с восточной стороны города цитадель, что было утверждено в мае 1862 года. А 11 июня вышел указ об упразднении Оренбургской крепости[58]. В связи с устройством цитадели предписывалось оставить три бастиона с восточной стороны, так как «они не препятствуют расширению города и могут быть полезны для прикрытия находящихся внутри их строений» и потому, что «от оставления этих бастионов сократятся несколько расходы на срывку верков крепости». Проектировалось строительство казарм, здания которых существуют и сейчас. При этом генерал-губернатор указывал, чтобы «не дозволять строить и в черте 130-саженного разстояния от цитадели, не дозволять починять находящиеся ныне строения в так называемом казачьем Форштадте».
По проекту застройки бывшей эспланады против Сакмарских и Чернореченских ворот следовало оставить широкие улицы, которые затем предполагалось превратить в бульвары. Пространство оставили свободным, но только с одной стороны оси улиц. Сейчас в этих местах сквер у Дома Советов и сад им. Фрунзе.
Срытие вала и разборка ворот продолжались каждый год по пять месяцев, начиная с мая. Число башкир, привлекавшихся на эти работы, все увеличивалось. На 1864 год, последний год производства работ, требовали уже 470 башкир «при 15 урядниках и двух телегах с лошадьми». Так закончилось существование Оренбургской крепости. Остатки вала сохранялись еще долго, часть Неплюевского бастиона даже до 1950-х годов.
В ГОДЫ РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИЗМА
Промышленность
Упразднение крепости совпало по времени с освобождением крестьян от крепостной зависимости и развитием капитализма в России. Оренбург не мог остаться в стороне от этого процесса. После срытия вала город слился со слободами, но не с Форштадтом. Этому препятствовало не только строительство цитадели, но и то, что он к тому времени уже давно стал совершенно обособленной административной единицей, называясь официально станицей Оренбургской. Хотя город делился по принципу полицейско-пожарных частей, старые названия слобод сохранились. То, что застраивалось на бывшей эспланаде, воспринималось как расширение слобод, собственно городом продолжали считать территорию в пределах бывшей крепости.
В середине 1860-х годов к северу от старой слободки которая вошла в 3-ю часть города, появились промышленные заведения. Они строились на выгонной земле По отношению к современному городу эта местность находилась к северу от ул. М. Джалиля. Участки арендовались, а не покупались. Сначала эту застройку называли «клейные и гончарные заведения» или «гончарные и другие заведения», затем «арендованные места». Около заведений стали селиться их хозяева, а позже и люди, никакого отношения к производству не имевшие.
Промышленные заведения стали появляться и в других местах, главным образом в Новой слободке. Развивалась переработка зерна, прибавилось мельниц; на горе к востоку от Новой слободки, там, где теперь бывшая водонапорная башня, начали арендовать землю под ветряные мукомольные мельницы. Первой из них была, вероятно, мельница бессрочно отпущенного солдата Андрея Гаврилова Бунтова (только ли однофамильца старой казачки, с которой беседовал А. С. Пушкин ?). Землю он арендовал с 1861 года. К 1875 году здесь, около дороги на Уфу, работали уже четыре мельницы и две строились.
Прежде чем говорить о дальнейшем развитии промышленности, необходимо вернуться к судьбе Старой слободки. В Оренбурге, а особенно в слободе, как и раньше часто бывали пожары. 1 июня 1864 года очень большой пожар уничтожил ее почти всю. После него была образована специальная комиссия по перепланировке и уравнению дворовых мест, возглавлял ее генерал-майор Керстич, к ней прикомандировали уездного землемера Чикулина для практической работы. Комиссия провела некоторую перепланировку, разделив большие кварталы, проведя новые улицы и переулки. Так появилась, например, Новая улица, которая сейчас считается переулком, поскольку она стала на один квартал короче. Появился Пустой переулок и нынешний Некрасовский, тогда Анохинский. Но всего сделать комиссия не смогла, приходилось считаться с нежеланием части погорельцев переселяться с насиженных мест. Чтобы уменьшить скученность, которая образовалась за счет деления дворовых мест и хаотичности застройки, погорельцам и тем, чьи места попадали под новые улицы и площади, выделили 320 мест в Новой слободке. Разметили 20 кварталов «за Караван-Сараем», но начинались они от линии Рыбаковской, потому что места южнее были уже заняты казенными постройками и располагались относительно современных улиц между Парковым проспектом и улицей Цвиллинга. Эти кварталы получили название «Оторвановка», из-за отсутствия улиц, связывающих эту часть Новой слободки с городом напрямик. Употребляли это название и в официальных бумагах. Наименование «Мариинская слободка», которое позже дали этим кварталам, не прижилось. Кроме того, отвели 6 кварталов с восточной стороны Новой слободки «к магометанскому кладбищу». Переселяться пришлось в основном более бедным. На двести с лишним мещан, солдат и солдаток и нескольких крестьян пришлось только двое купцов.
К этому времени социальный состав населения Старой слободки изменился. Солдаты сюда, по-видимому, больше не селились, наследники же их числились уже в других группах. В 1866―1869 годах из 256 домовладений, распределявшихся по большей части слободки, солдатских домовладений было только 24,2 процента, мещанам же принадлежало 58,6, купцам ― 6,25, чиновникам ― 3,12, казакам и крестьянам ― по 1,56, офицерам ― 0,77 процента. Купцы жили преимущественно наверху или по Чернореченской улице, у некоторых было по два дворовых места, а к купеческому сыну Скворцову отошла бывшая мыза генерал-майора Тимашева площадью в 2085 кв. сажен. Применительно к современному городу это место между Ардатовским переулком и улицей Чичерина к северу от улицы М. Джалиля.
Существенную роль в дальнейшем развитии города сыграло строительство Оренбургско-Самарской железной дороги. По уставу общества Оренбургской железной дороги, утвержденному 22 февраля 1874 года, оно получило права наравне с производителями государственных работ. Разговоры о необходимости железной дороги велись еще задолго до строительства. Думали, что она может пройти к северо-востоку от города, и несколько лет не застраивали на бывшей эспланаде места к востоку от линии современной ул. Орджоникидзе. Строители, проектировавшие дорогу, решили вопрос иначе и выбрали для станции и вокзала то место, где они находятся и сейчас. Тогда описание его звучало так: место «на городской земле около так называемой Дрейерской дороги за мостом близ старой мельницы и казачьей казармы».
Большинство в городской думе с этим не хотело соглашаться, так как здесь проходила дорога на Маяк, где прогоняли скот, ездили за кирпичом и т. п. Лишь гласный А. Ф. Грен заявил, что место нужно дать, но при условии сохранения свободного проезда и прогона скота. Его мнение поддержали еще трое гласных, но этого было слишком мало. Дума все-таки просила, нельзя ли устроить вокзал в конце Телеграфной улицы (ул. Цвиллинга), или хотя бы «по переезде через госпитальный мостик, правее за оврагом». Эти предложения оказались неприемлемыми, а уполномоченный по отчуждению земли, штабс-капитан корпуса лесников Ершов, пояснил, что по уставу отчуждение может произойти и без согласия владельца. В марте 1875 года дума отдала безвозмездно более 45 десятин земли, с тем чтобы за счет общества железной дороги был построен крепкий мост через овраг. Мост договорились строить с подъездной дамбой и такой высоты, чтобы он «не мог быть заливаем вешним водоразлитием реки Урала». Построили. Через четыре года, в 1880 году, его все-таки снесло, и железной дороге пришлось срочно восстанавливать мост.
Строительство дороги окончилось в 1876 году. В 1877 году она начала работать, одновременно был сдан в эксплуатацию и вокзал. Он был тогда двухэтажным, без боковых крыльев, только центральный ризалит имел три этажа.
С вводом в эксплуатацию железной дороги значительно ускорилось расширение города, особенно на арендованных местах. В Оренбург хлынул поток переселенцев, ускорился темп роста населения. В 1870 году число жителей составило 35 623 человека. По однодневной переписи 1875 года было уже 42123 человека. Жилых строений в то же время насчитывалось 4367, из них 453 каменных. Через пять лет жилых домов стало 5314, из них каменных ― 499. Наплыв населения наблюдался не только из внутренних губерний России, откуда люди приезжали, привлекаемые обширностью и плодородием земель и сравнительной дешевизной предметов первой необходимости. Развитие торговли привлекло многих из Бухары, Хивы и Туркестанского края.
Приезжие просили разрешения на постройку промышленных заведений на арендованных местах. Кроме того, что они сами жили там, они еще пускали на арендуемый ими участок других хозяев. Поэтому при проверке в 1884 году оказалось, что из 242 домов только 45 занято промышленными заведениями, то есть немногим больше 1/6. Неоднократные постановления думы о выселении с арендованных мест тех, кто не имеет заведений, остались на бумаге. Заведения были преимущественно гончарные, кожевенные, клейные, красильные. Располагались они по улицам Тухтинской, Жаломской, Светловской, которые в начале XX века получили названия Гончарных рядов. Это нынешние улицы М. Джалиля, Гончарная, Шафеева, Акулова. Арендованные места расширялись только в северную сторону и со Старой слободкой не сливались, где в принципе не разрешалось иметь промышленных заведений, хотя иногда это положение и обходили. Улицы, пересекавшие и слободку и арендованные места, носили разные названия, хотя их можно было считать продолжением друг друга. Подавляющее большинство заведений, или заводов, как их часто называли, было весьма скромных размеров. Нередко это одна лишь комната, где помещались один-два чана для окраски или дубления. Гончарный завод выглядел следующим образом: ниже уровня земли находилась обжигательная печь с топкой, куда вел лаз; над землей небольшая постройка с нехитрыми приспособлениями гончара да дымовая труба. Были предприятия и покрупнее. У А