[65].
Развитие деловой активности закономерно вызвало появление кредитных учреждений. Первым открылся Общественный банк в 1864 году. Вслед за ним через два года открылось Оренбургское отделение государственного банка. В 1876 году основали общество взаимного кредита. В 1884 году появляется отделение Волжско-Камского банка, а через десять лет отделение русского торгово-промышленного банка. Интересно отметить, что если частные банки имели собственные помещения, то Общественный банк все время арендовал здания, хотя свободно мог купить себе дом, поскольку часто владел закладными на постройки. Для городской думы было довольно характерным затягивание многих вопросов по различным причинам. Часто это бывало из-за бедности городских средств или купеческого стремления побольше выгадать для себя. Управа часто только делала вид, что серьезно занялась каким-то делом.
Довольно показательна история усовершенствования водопровода. Он переделан из летнего и пущен во время генерал-губернаторства А. П. Безака в декабре 1864 года. Общая длина труб была всего четыре версты. Резервуар на 6 тыс. ведер установили к востоку от артиллерийского двора на территории бывшего бастиона. В Старую слободку линия не шла. С большими задержками водопровод расширяли, перестраивали. В Старую слободку его провели только в 1903 году. Однако, чем больше расширялся водопровод, тем более необходимым становился фильтр, ведь вода подавалась со всем, что попадало в реку.
Первое предложение по устройству фильтра поступило в 1901 году от московского общества «Ферромагнит», которое запрашивало 19 тыс. рублей за один фильтр на 200 тыс. ведер в сутки. В 1905 году услуги предложило товарищество «Нептун». В следующие годы еще несколько фирм вызывалось оборудовать городской водопровод фильтром. Управа вела переписку, запрашивала в различных городах отзывы о работе фильтров. В 1907 году пришли самые положительные отзывы о работе фильтров системы «Нептун», их прислали из Ярославля, Рыбинска, Владимира, Тобольска, Нижнего Новгорода, Царицына, от Никольской мануфактуры Саввы Морозова в Москве. Дума же все тянула, так ничего и не решая. Последнее предложение прислал представитель французской фирмы. Это было в марте 1914 года. Вскоре началась империалистическая война и вопрос о фильтре остался открытым.
Другим неосуществленным начинанием было введение автобусного движения в Оренбурге. Если установка фильтра требовала денег, которых, по-видимому, не хватало, то в этом случае город наоборот получал бы что-то от предпринимателей, потому что предлагались концессионные начала. Наметили маршруты. На запрос управы из Петербурга, Риги и Одессы прислали правила движения и технические условия. На этом все и кончилось.
Та же участь постигла и устройство трамвайного движения. Думали провести ветку на Меновой двор. Но, когда в 1909 году это предложила железная дорога, которой понадобились складские помещения, сделку сочли невыгодной. Сами же ничего так и не сделали.
В 1901 году началось строительство Ташкентской железной дороги, которая связала Оренбург со Средней Азией, значительно повлияв на дальнейшее развитие промышленности и самого города. Оренбург превращался в важный железнодорожный узел, поэтому срочно приступили к строительству Главных мастерских железной дороги. Около мастерских были временные склады на арендованной у города земле. Близ главного склада в товарных вагонах устроились жить рабочие мастерских железной дороги[66]. Когда вагоны понадобились, рабочие, с разрешения железнодорожного начальства, построили здесь бараки, а потом и дома, потому что до города было довольно далеко и дворовые места даже в Новом плане стоили для них слишком дорого. Строились за мастерскими в районе современных улиц Зиновьева и Коммунистической. Дома были и деревянные, и саманные, строили кто как мог.
В 1905 году мастерские вступили в строй, железная дорога перестала арендовать участок под временный склад, надобность в нем отпала. Город отказался признать новое поселение своей частью. Среди мотивов такого решения были и трудности водоснабжения, освещения, обеспечение пожарной службой. Одним словом, дума не хотела брать на себя лишнюю обузу. С 1906 года по распоряжению губернатора постройки были прекращены, к этому времени там имелось уже 130 домов. Несмотря на распоряжение, строительство продолжалось. Чтобы препятствовать ему, управа специально наняла на строительный сезон нескольких полицейских. Все равно умудрялись строиться. В этом конфликте участвовали не две, а три стороны: поселенцы, город и железная дорога, которая чаще всего старалась защитить своих работников. К 1910 году в этом поселении свои дома имели более 200 лиц, часть из них к железной дороге отношения уже не имела. Попытки выселения практических результатов не дали.
Стороны, наконец, договорились, что участки будут сдаваться в аренду, но только работникам железной дороги. Но не все жители «Нахаловки», как прозвали и стали официально называть поселение, имели право на аренду. При отводе мест в марте 1912 года землемер Бенаев доложил, что из 263 усадеб только 181 подлежит закреплению за владельцами ― служащими железной дороги. Жилых же строений ― 268, в них 276 квартир, всего населения 1378 человек. Следовательно, на каждую квартиру приходилось в среднем около 5 человек. При этом нужно учесть, что дома, даже те, что строились по утвержденному плану, имели весьма скромные размеры. Довольно типично ― 7 на 8 аршин снаружи. Внутри кухня с печкой и плитой, одна-две комнатки. Были дома и крупнее. Например, у слесаря А. Ф. Макарова четырехкомнатные «хоромы» имели внешние размеры 10 на 10,5 аршина. Характерным для всех строений было отсутствие фундамента. Просто вкапывались стойки, к которым крепилась обшивка дома, обычно засыпного. Печка ставилась на сруб, который тоже покоился на стойках. Другого жилья не допускали, потому что все в Нахаловке считалось временным.
Начали упорядочивать застройку, и некоторые дома приходилось сносить и ставить на другом месте. Так, ремонтный рабочий Е. Т. Поляков в мае 1912 года просит нарезать для него новое место, «так как моя изба находится посредине улицы, вследствие этого мне двор не нарезан. Избу же я уберу и место заровняю» [67] .
К 1913 году было заключено только 129 контрактов на аренду. Жителям отказали в официальном наименовании поселка, даже церковь сначала не разрешили строить. Вопрос об этом тянулся с 1911 года. Наконец осенью 1914 года дума разрешила отвести на арендных основаниях участок под строительство церкви-школы[68] .
Чтобы препятствовать дальнейшему росту поселения, дума решила летом 1913 года окопать его. К осени завершилось рытье канавы размерами примерно 90 на 90 см общей длиной 785 сажен, что составляет около 1675 метров[69]. Названий улицам не дали, так и объясняли по приметам, где живут: ближе или дальше от Главных мастерских и т. п. По плану 1916 года границы поселения немного не доходят до линий современных улиц Воровского на западе и Рабочей на севере. Восточная граница проходила по красной линии нынешней застройки по проспекту Братьев Коростелевых. Так и не смогли отцы города решить окончательно вопрос с Нахаловкой, признать поселение равноправным им никак не хотелось, а выселить рабочих не смели: управлять по-старому уже нельзя было.
Просвещение и культура
В первой половине XIX века почти все учебные заведения в городе носили военный характер, к 1860-м годам было одно уездное и три приходских училища, открытых в 1832, 1851 и 1859 годах, за оставшиеся сорок лет XIX века открылось 6 женских и 4 приходских училища. Учрежденное в 1832 году женское училище преобразовали в Институт благородных девиц, который в 1889 году получил новое здание. Оно выходило на две улицы: довольно растянутым двухэтажным фасадом на Неплюевскую, из-за чего восточную часть ее даже стали звать Институтской, торцом другого большего объема ― на Орскую улицу (сейчас это Пушкинская, 53). В 1868 году открывается ремесленное училище, на следующий год мужская гимназия, еще раньше женская прогимназия и в 1868 году женская гимназия, которой с 1879 года отдали первое здание Неплюевского училища. Об этих учебных заведениях очень подробно написано у П. Н. Столпянского в книге «Оренбург».
Интересна оценка Оренбурга в отношении просвещения современником, генералом Ф.И Лобысевичем в историко-статистическом очерке «Город Оренбург», изданном в 1878 году. «К чести Оренбурга, ― пишет он, ― можно отнести его учебную обстановку. В городе находятся... столько учебных заведений, сколько мало бывает в наших губернских городах». Это свидетельство человека, отнюдь не склонного к преувеличениям. Но нельзя забывать, что так выглядел Оренбург лишь на фоне своих собратьев, где дело обстояло весьма неважно. В целом-то образование оставляло желать много-много лучшего. Даже через четверть века после этого, в 1903 году один учащийся приходских училищ приходился на 37,8 человека обоего пола. «Здесь есть, ― продолжает Лобысевич, ― одна книжная лавка, две частные библиотеки, очень порядочная и большая библиотека казачья, с платою за право чтения в ней 5 р. в год, небольшая библиотека при отделе географического общества, при юнкерском училище и при окружном штабе, но, бесспорно, лучшая и полнейшая библиотека ― при военной гимназии... очень жаль только, что она не предоставлена пользованию общества и составляет, как мебель, исключительную принадлежность гимназии».
Населения в Оренбурге по однодневной переписи 1875 года было 42123 человека. Число же учащихся во всех учебных заведениях как военных, так и гражданских доходило до 3000, то есть 1 учащийся на 14 человек населения. Но отношение это не совсем верно, так как в учебных заведениях был большой процент приезжих, не горожан Оренбурга.