Они мешают Петру Леонидовичу работать в полную силу. Глупцы! Они мешают себе…
— Ну посмотрим, — сказал Петр Леонидович.
После того случая с мелом тишина ему показалась тревожной и почти угнетала его. Он вызвал ученика отвечать и, насупившись, слушал, время от времени беспокойно посматривая на парты. Он старался обходить взглядом лишь Толю Русанова. В тот раз на лице Русанова было тоже внимание. У Толи Русанова иссиня-голубые и, если судить беспристрастно, удивительно привлекательные глаза. Может быть, он и не такой уж плохой парень. Может быть…
Петр Леонидович не переставал следить за ребятами. Он заметил — Гарик Власов обернулся назад пошептаться, но Володя Новиков, чуть привстав, показал ему часы, и Власов выпрямился и прикрыл рот ладонью, словно опасаясь, что рот не послушается.
Как кстати сегодня эта спокойная тишина в классе! Петр Леонидович должен объяснить теорему.
Он подошел к доске и увидел плакат: «8 класс „Б“ объявляет борьбу…»
«Если бы это было не игрой, не забавой… — подумал Петр Леонидович. — Если они действительно хотят помочь мне работать с большей пользой для них же… Не знаю. Посмотрим».
Но он позабыл все свои подозрения, едва взял в руки мел. Ничто не раздражало и не отвлекало его. Он мог свободно работать.
Сегодня между классом и им возник тот контакт, при котором Петр Леонидович становился талантливым. Он вел урок именно так, как создал его в воображении.
Наконец Петр Леонидович положил мел и вытер платком руки. В классе пс-прежнему стояла тишина. Сколько раз она его обманывала!
«Поняли они меня или нет?» — задал себе вопрос Петр Леонидович и испугался. Он готов был отказаться от благопристойности класса, если за ней пряталась пустота.
— Лаптев! — поколебавшись секунду, назвал Петр Леонидович.
Он мог бы, конечно, вызвать Юрия Брагина и уйти с урока вполне удовлетворенным. Хоть один раз ничем не испортить себе настроения! Но Петр Леонидович упрямо пригласил к доске Мишу Лаптева, которого в глубине души считал порядочным тупицей.
Черные глазки Миши Лаптева побежали к переносице, остановились, задумались, и затем Петр Леонидович услышал ответ, от которого любой учитель пришел бы в превосходное расположение духа.
Затем раздался звонок.
«Сказать, что я ими доволен?» — раздумывал Петр Леонидович. Нет, он ничего не сказал. Он поставил в журнале пятерку против фамилии Миши.
В классе поднялся невообразимый шум, но после того лишь, как за учителем закрылась дверь, Толя Русанов прошелся колесом вдоль всего класса.
Почему так ликовал именно Толя Русанов, когда пятерку поставили Лаптеву? Походив колесом, Толя решил стать математиком.
Гарик Власов объяснял своему соседу по парте, что сегодня ему совсем не хотелось шептаться.
— Ребята, ребята! А знаете, почему я сегодня заработал пятерку? Тихо было. Никто не мешал. Я слушал — и понял! — сияя от радости, всю перемену толковал Миша Лаптев.
И почти все ребята толпились возле Володи.
— Володя, заметил? Петр Леонидович сегодня и не рассердился ни разу. И объяснял интересно.
— Володя! Ты интересно это придумал — бороться за минуты!
Вдруг Юрий Брагин, который всю перемену молча перелистывал «Огонек», отбросил журнал и рассмеялся.
— Герой! — сказал он, указывая на Володю пальцем. — Ха-ха-ха! Герой!
Кровь схлынула со щек Володи. Он шагнул к Юрию.
— Зачем тебе это надо? — спросил Юрий, кивнув на плакат.
— Не мне это надо, всем… — хриплым от гнева голосом ответил Володя.
Ребята тесным кольцом окружили их с Юрием. Юрий встал, потянулся, лениво зевнул:
— Всё-то вы делаете, что полагается! А интересных увлечений у вас нет никаких. Ску-ука с вами!
И тут из толпы выскочил Толя Русанов. Он казался щуплым и слабеньким рядом с рослым Юрием.
— Скука с нами? А нам с тобой скука! Ты своим гаражом увлекаешься да машиной. А нам на твою машину и твой гараж наплевать! Нам интересно бороться за минуты. Интересно! Интересно! А тебе — вот!
Он рывком сунул кулак к самому носу Юрия. Тот невольно отстранился. Все засмеялись. Юрий закусил губу, оскорбленно прищурился. К нему подошел Коля Зорин. Ну, этот под стать Юрию — тоже рослый, плечистый, да к тому же и хмурый, как туча.
— Брось насмешничать, Юрий! А не бросишь — поговорю с тобой по-боксерски!
Между тем давно заливался звонок, и Ирина Федоровна была уже в классе. Ребята разошлись по партам.
Наш «критик» как откроет рот,
Так всех ехидством обольет, —
услышала Ирина Федоровна громкий шепот Коли Зорина. Шептались Толя Русанов, Гарик Власов, в классе стоял гул.
Ирина Федоровна прочитала плакат и обернулась к ребятам:
— Ненадолго у вас хватило выдержки, однако!
Все сразу притихли.
Ирина Федоровна ходила от доски до противоположной стены, постукивая высокими каблучками, и диктовала длиннейшие периоды из первого тома «Мертвых душ». У нее не хватало дыхания залпом прочесть целый период, она останавливалась на середине фразы и улыбалась.
— Ребята, помилуйте! Беречь минуты — это не значит бежать галопом по Гоголю, — смеялась она. — Так, пожалуй, мы с вами все запятые проскочим.
Вдруг она подошла к парте Толи Русанова и стала возле нее. Толя невинно вскинул глаза на учительницу.
— Что такое? — спросила Ирина Федоровна.
— Что? — спросил Толя.
— Ты не знаешь? У тебя даже уши покраснели! — сама краснея, с упреком сказала Ирина Федоровна.
— Неужели? — сказал он и потрогал действительно горячие уши.
— Стыдно, Русанов!
— Ирина Федоровна! Да что вы? Да я… Вам показалось, Ирина Федоровна!
Ребята дописали фразу и ждали.
— Вам показалось, — не очень твердо продолжал уверять Толя. — Вам показа… — Он нечаянно взглянул на Володю, перевел взгляд на плакат над доской, смутился, замолчал, и из парты появился первый том «Мертвых душ». — Один только раз посмотрел, Ирина Федоровна. Честное слово!
— Нехорошо. Во-первых, это обман. Во-вторых… — Ирина Федоровна, как полагается, прочитала нравоучение Толе.
Потом продолжался диктант.
Если бы после окончания утренней смены Петр Леонидович заглянул в восьмой класс, он немало бы подивился, услышав разговор, какой происходил между уборщицей и восьмиклассниками. Уборщица наспех подметала пол, посыпанный мокрыми опилками, и пробирала собравшихся у доски ребят.
— Русским вам языком говорят — расходитесь! — ворчала уборщица. — Вторая смена сейчас собираться начнет, а они, на-кася, всё в классе толкутся!
— Тетя Зина, уйдем! Дайте задачку решить!
— Напала охота не вовремя задачки решать! Урока вам мало?
— Как ты доказываешь? Ты неверно доказываешь! Откуда у тебя три с четвертью урока набралось? Где ты их взял? — кричал Толя, ошеломленный ответом задачи, которую Володя решал на доске.
— Где взял? Ты не знаешь, где взял? А вот где! — Володя смахнул тряпкой написанные на доске цифры и снова застучал мелом.
— Ребята, слушайте, слушайте! Судите по правде, ребята! Он нарешает, пожалуй! Следите за ним! — упрашивал Толя Русанов товарищей.
— Первое действие! — кричал Володя, стараясь его перекричать. — Первое действие: Ирина Федоровна подходит к Русанову. Диктант прерван, начался разговор. Разговор продолжается ровно пять минут по часам. Вот они. По радио выверены. — Володя, вздернув обшлаг, показал Толе руку с часами.
— Ладно! Видел! А где действие? Никакого действия нет. Тоже задача!
— Пять минут есть. От пяти минут не откажешься.
— Ладно! Дальше валяй!
— Второе действие: пять помножим на тридцать…
— Как помножим? Какое ты имеешь право множить?
— Такое право, что ты не один пять минут потерял. Из-за тебя все тридцать человек по пяти минут потеряли. Пять помножим на тридцать, получается… Сколько? Ровно сто пятьдесят. Переводим минуты в часы. Ребята, сегодня наш класс из-за Толи Русанова в убытке на два с половиной часа, то есть три урока плюс четверть урока. Вот какой ты растратчик! И в первый же день!
— Ребята! Да как это так? — жалобно протянул Толя.
Толя считал, пересчитывал цифры, свалившиеся на его злополучную голову. Грандиозные цифры! Из пяти минут наросло два с половиной часа, три с четвертью урока!
— Э! Постойте! Постойте! — вдруг сообразил он. — Почему на меня одного все пять минут навалили? Ирина Федоровна читала лекцию для всех.
— О чем лекцию?
— Как о чем? О том… Ну, о списывании. И вообще…
— Мы о списывании вообще давно и без лекции знаем.
— Не отвертишься, Толька! Признавай себя виноватым, — сказал Кирилл. — А я пойду статью для «Зоркого глаза» о тебе напишу: «Как пропало в нашем классе три с четвертью урока».
Тетя Зина подмела опилки к доске, и восьмиклассникам пришлось разойтись.
«МАЛЬЧИК, ТЕБЕ НАДО ПОМОЧЬ»
Однажды на перемене в класс вошел секретарь школьного комитета комсомола Сергей Чумачов:
— Здравствуйте, новаторы!
Он посмотрел на плакат и стал у газеты. Ребята, сгорая от любопытства, выжидали, когда Чумачов прочитает статьи. Он читал до тех пор, пока не появился учитель; тогда Чумачов, забыв авторитет десятиклассника, побежал из класса, меряя чуть не по метру длинными, как у журавля, ногами.
В этот день «Зоркий глаз» сообщал, что на химии зря потеряно время. Теперь виновником был общий любимец Гарик Власов, круглощекий паренек. Он некстати занялся рисованием. А учитель как раз вызвал его отвечать. Пока Гарик прятал рисунок, искал пропавшую куда-то тетрадку по химии, пока морщил лоб, стараясь разгадать, о чем шла речь на уроке, время текло да текло. Прозвенел звонок. Гарик так и не собрался ответить. Это было вчера. Позавчера и третьего дня «Зоркий глаз» потерь не отметил.
Урок кончился, и в перемену снова явился Сергей Чумачов.
Теперь он привел с собой двух других десятиклассников. Они до звонка читали газету.
Когда и на третью перемену пришел Чумачов, его встретил дружный смех класса.