Леонид Рахманов. Из личного архива Н. Л. Рахмановой
Следующей ступенью инициации служили семинары молодых писателей Северо-Запада для тех, кто уже стоял на пороге вступления в Союз. Они проходили в Ленинградском доме советских писателей имени Владимира Маяковского, и их участниками стали практически все перечисленные выше представители литературного процесса 1960-х годов.
Фактически семинарами руководила Вера Панова, трижды лауреат Сталинской премии, живой классик советской литературы и при этом настоящий писатель. Участница объединения при издательстве «Советский писатель» Ричи Достян вспоминала: «В конце сороковых годов в Ленинграде было множество групп пишущей молодежи. Позже они будут называться объединениями. Была такая группа при газете „Смена“, многолюдная и пестрая. Возможно, поэтому в ней задерживались ненадолго. <…> Мы кочевали из группы в группу, проникали на закрытые просмотры в Дом кино, на диспуты в университет и на всевозможные обсуждения в Союзе писателей. Здесь-то многие из нас впервые и увидели Веру Панову и сразу ощутили ее бархатную беспощадность». Вера Панова особенно выделила из поколения и назвала гением Рида Грачева, судьба которого в дальнейшем сложилась трагически.
Благодаря системе ЛИТО, существовавшей в Ленинграде в эту эпоху, все сколько-нибудь яркие литераторы, родившиеся в 1930-х — начале 1940-х годов перезнакомились, вступили в сложные соревновательно-дружеские отношения. В 1960 году вышел первый альманах «Молодой Ленинград», который в дальнейшем выпускался ежегодно. Именно в нем дебютировали многие будущие известные ленинградские писатели-шестидесятники.
Книги
В годы оттепели в Ленинграде невероятный книжный бум. Книги в дефиците, модную новинку в библиотеке взять невозможно — огромные очереди. Свободно бестселлеры покупают только члены Союза писателей в специальном месте — «Книжной лавке писателей» на Невском проспекте.
Сергей Довлатов, писатель: «Издательство выпустило дефицитную книгу Ахматовой. На долю сотрудников пришлось ограниченное количество экземпляров. Кого-то обошли совсем. И в том числе — мою жену.
Она пошла к директору издательства. Выразила ему свои претензии. Кондрашов в ответ сказал, понизив голос:
— Вы не улавливаете сложного политического контекста. Большая часть тиража отправлена за границу. Мы обязаны заткнуть рот буржуазной пропаганде.
— Заткните мне, — попросила Лена…»
Ежедневный обход книжных магазинов, включая дешевые и разнообразные букинистические, — почти обязательное занятие интеллигентного человека.
Среди тогдашних книжных новинок — первые после 1930-х годов сборники Исаака Бабеля («Избранное» вышло в 1956 году), Андрея Платонова («Избранные рассказы» — в 1958 году, «Рассказы» — в 1962-м, «Одухотворенные люди: военные рассказы» в 1963-м), Ильфа и Петрова («Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» в 1956-м. «Собрание сочинений» в 1961-м), Эдуарда Багрицкого (1956), Анны Ахматовой (1958, 1961), Марины Цветаевой (1961), Бориса Пастернака (1961), Сергея Есенина («Стихотворения и поэмы» — в 1956-м, «Собрание сочинений» — в 1962-м), Ивана Бунина (Собрание сочинений в 1956-м).
По воспоминаниям поэта Ильи Фонякова«самое сильное литературное впечатление 1956 года — выход сборника „День поэзии“.
Обложка альманаха „День поэзии“, 1956
Потом была целая серия таких книг, выходивших и в Москве, и в Ленинграде. Но первая была уникальным событием для всех. Она даже внешне отличалась от других сборников: в мягкой обложке, необычайно широкого формата, не помещающаяся ни на какие полки и стеллажи. Обложка была испещрена автографами поэтов, а внутри читатель мог найти наряду со стихами и размышлениями о поэзии большой дружеский шарж художника Иосифа Игина „Редколлегия за работой“. На этом коллективном шарже можно было увидеть Бориса Пастернака, только что вышедшего из длительной полуопалы. Здесь же — Сергей Михалков, еще сравнительно молодой. У него в руках пачка листов с надписью „Пьеса“, а в зубах другая пачка бумаги, с надписью „Басни“. Здесь же был и Владимир Луговской, и Михаил Светлов. И поэты следующего поколения — Роберт Рождественский и Владимир Соколов. Этот шарж был символом консолидации всех литературных сил. Тех, кто был на виду, и тех, кто волею судеб был задвинут в тень. Тех, кого все уже знали, и тех, кто только что пришел в поэзию. Это было обещанием чего-то нового.
Именно тогда было опубликовано стихотворение Пастернака „Свеча горела на столе, свеча горела…“ На страницах этого сборника многие читатели впервые встретились с поэзией Марины Цветаевой. Даже на филфаке тогда еще не слышали это имя. А тут была целая подборка потрясающих стихов… Здесь же был напечатан ошеломивший нас своей необычной поэтикой, своим прямым грубоватым поэтическим языком Борис Слуцкий… В 56-м году появилось ощущение свежести, ожидания чего-то нового и нужного всем нам.
В 1956 году вышел не только сборник „День поэзии“. В этом же году был проведен праздник под таким же названием. Именно к этому празднику и была выпущена книга. Вместе с Евтушенко мы продавали эту книгу. Люди осаждали прилавки. Был огромный интерес к нашему слову, было доверие к нему…»
Еще большим оказался спрос на выходившую в блестящих переводах зарубежную прозу. В 1958 году Гослитиздат впервые на русском языке издал «Трех товарищей» Ремарка. В 1960 году полумиллионным тиражом вышла «Жизнь взаймы». В 1958–1960 гг. произведения Ремарка вышли 16 раз общим тиражом 3,5 млн экземпляров. Только роман «Три товарища» за три года издали восемь раз общим тиражом 1 млн 315 тыс. экземпляров.
Андрей Битов:«Мы были самые современные молодые люди: прочитавшие самую современную книгу, описавшую именно нашу жизнь, и ничью другую… Читая Ремарка, мы совершенно не думали, что это тридцатые, нам казалось — сейчас… Походка наша изменилась, взгляд, мы обнаружили паузы в речи, учились значительно молчать, уже иначе подносили рюмку ко рту».
Из немцев читали еще Генриха Белля (в 1957, 1958 и 1959 годах издан роман «И не сказал ни единого слова», в 1958 — «Хлеб ранних лет», в 1959 — «Дом без хозяина», в 1961-м — «Бильярд в половине десятого», в 1962-м — «Где ты был, Адам?», в 1964-м — «Глазами клоуна») и Ганса Фалладу («Волк среди волков» 1957, 1959).
Но самые сильные впечатления у тогдашних отечественных читателей были, вероятно, от американской прозы. Бродский, скажем, объяснял любовь Довлатова к американским писателям: «Сережа принадлежал к поколению, которое восприняло идею индивидуализма и принцип автономности человеческого существования более всерьез, чем это было сделано кем-либо и где-либо. Я говорю об этом со знанием дела, ибо имею честь — великую и грустную честь — к этому поколению принадлежать. Нигде идея эта не была выражена более полно и внятно, чем в литературе американской, начиная с Мелвилла и Уитмена и кончая Фолкнером и Фростом».
Кто-то читал Дос Пассоса, Стейнбека, Хемингуэя в еще довоенных, чудом сохранившихся изданиях. Но большинство познакомилось с американцами в конце 1950-х. В 1959 году выходит двухтомник Эрнеста Хэмингуэя, в 1960-м печатают на русском «За рекой, в тени деревьев».
Владлен Неплох:«Читали Хэмингуэя, читали Ремарка, кальвадос пили. Когда мы пили портвейн, мы говорили: „Пойдем по кальвадосу возьмем“. Но Хэмингуэй был в каждом доме, портрет его был, я не знаю, как без этого можно было жить. Такое время было, „Старик и море“ был настольной книгой».
С 1957 года российский читатель узнает Уильяма Фолкнера. В 1958 году у нас выходят его книги, вначале «Семь рассказов», потом в 1959-м «Поджигатель. Рассказы», в 1963-м «Полный поворот кругом», в 1964-м «Деревушка», в 1965-м «Город» и «Особняк». Трумэна Капоте начнут печатать с 1963 года, в 1965-м выходит «Завтрак у Тиффани». В 1960 году «Над пропастью во ржи» Сэллинджера печатает «Иностранная литература», в 1965 году появляется «Великий Гэтсби» Скотта Фитцжеральда, в 1968-м выходит «Вся королевская рать» Роберта Пенна Уоррена.
Вплоть до середины 50-х магазины «Ленкниги» безлюдны. Романы лауреатов Сталинской премии и труды основоположников марксизма не раскупаются. Настоящие книгочеи в букинистических магазинах. Положение изменилось с «оттепелью». В Доме книги не протолкнуться. Неформальные отношения с продавцами — огромная удача: могли отложить дефицитную книгу или предупредить о ее появлении. Особенной популярностью пользовалась работавшая в отделе поэзии на втором этаже Люся Левина, упомянутая даже в знаменитом газетном фельетоне, предшествовавшем посадке Иосифа Бродского.
Около Дома книги, 1960-е. Из архива Дома книги
Александр Яблонский:«Книга владела умами. Тогда только начинала пробиваться сквозь пыльные заросли творений сталинских лауреатов молодая зелень настоящей литературы — западной прозы, по преимуществу, и молодой советской поэзии. В пространстве от Литейного до Восстания можно было услышать имена и Хемингуэя, и Ремарка, и Фрэнсиса Скотта Фитцжеральда, даже Фолкнера. Рассказывали (шепотом), что кто-то однажды на углу Маяковского и Невского, прямо напротив кинотеатра „Художественный“, произнес имя Джона Дос Пассоса. „Евтушенко — кто это? О, о, да, вспомнил — попсовый такой, клевый, в кепарике, хотя Роберт покруче будет — глубоко берет, чувак“… Одними из самых известных персон Брода были Люся Левина — продавщица из Дома книги, и Олег из „Академкниги“».
Людмила Левина:«Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина вызвали огромный интерес к поэзии. После их выступлений стали выходить их книги, хоть и небольшими брошюрками… И вот постепенно все больше и больше народу стало интересоваться отделом поэзии, и отдел стал самым модным в магазине. Подсобное помещение у нас было в конце зала, и когда я несла книги, за мной шла толпа. Становились в очередь и начинали всё покупать, всё, вне зависимости от качества книги. Здесь был весь город, и приезжие тоже. Рядом Герценовский институт, недалеко Университет. В основном покупателями были молодые люди. Некоторые стали моими постоянными покупателями, любимцами, потому что их интерес к поэзии меня радовал и привлекал.