Поездка за город, 1959
Общество пролетарского туризма пользовалось значительными льготами. Оно было освобождено от налогов. Общество организовало свою фабрику, на которой делали лыжи, фотоаппараты, рюкзаки, байдарки…
В двадцатые-тридцатые годы во многих европейских странах, прежде всего в Советском Союзе и в Германии, в моде скульптурные изображения молодых спортсменов обоего пола — да хоть девушки с веслом. Страны готовятся к войне, туризм — часть военной подготовки. Молодой человек должен уметь ориентироваться в лесу по компасу и без него, питаться грибами и ягодами, ждать врага в палатке или шалаше, чтобы неожиданно выскочить и уничтожить.
«Кто не растеряется в горах, тот не струсит в бою» — таков девиз советских альпинистов.
Государство заинтересовано в том, чтобы туризм в стране развивался исключительно как часть военно-спортивной подготовки граждан. Для Общества пролетарского туризма это неприемлемо. Руководители ОПТЭ декларируют, что подлинный туризм — самодеятельные походы. Такой негосударственный подход до добра не доведет, и в 1936 году общество ликвидируют. Самодеятельный туризм подчиняют Всесоюзному совету по физкультуре. Его популярность постепенно падает — вплоть до начала пятидесятых, когда страна будет переживать новый туристский бум.
5 декабря 1936 года советская Конституция узаконила право на отдых. Всякий советский человек имел право на ежегодный отпуск, от тринадцати до двадцати одного дня, когда можно поехать в пансионат, отправиться на спортивные соревнования, навестить дядю в родном колхозе, наконец, остаться дома и пить водку. Но советский человек чем дальше, тем больше предпочитал туристические походы.
Лыжный кросс в Парголово, 1955
Возможно, поэтому чрезвычайную популярность в Советском Союзе в пятидесятые получил спортивный туризм. В 1949-м самодеятельный туризм был введен в единую спортивную классификацию: турист такой же спортсмен, как лыжник или тяжелоатлет. Можно даже, выполнив определенные нормативы, стать мастером спорта по туризму. В вузах страны, а также во дворцах и домах пионеров появляются туристские спортивные секции, куда записываются тысячи студентов и школьников.
Началом конца спортивного туризма в СССР стало исчезновение зимой 1961 года на Кольском полуострове группы туристов из Ленинградского сельскохозяйственного института.
После зимней сессии в Хибины отправилась группа студентов: Рудольф Бахирев, Галина Биктимирова, Ян Граудонис, Дмитрий Ильин, Нина Макарова, Маргарита Спелова, Григорий Соиспаев. К оговоренному сроку студенты на базу не вернулись. Поиском пропавших занялись как военнослужащие и сотрудники милиции, так и городские, партийные, комсомольские, спортивные организации Ленинграда. Поисковым группам помогали сменяющиеся группы студентов и добровольцы из разных регионов страны.
Вскоре одна из поисковых групп обнаружила на лавинном конусе рюкзаки с оторванными лямками. Стало ясно, что ребята погибли в этом районе.
В конце марта обнаружили тела Нины Макаровой и Рудольфа Бахирева. Тела остальных извлекли из-под массы льда и снега только в конце июня. Шестерых погибших похоронили на Казанском кладбище г. Пушкина, тело Яна Граудониса было похоронено на родине в Риге.
После трагедии шестьдесят первого года самодеятельный туризм был выведен из общей системы спортивных разрядов. Теперь это не спорт, а что-то вроде спорта. Жесткое правительственное постановление, практически запретившее походы высшей категории сложности, тем не менее никак не отразилось на популярности туризма в стране. С началом «оттепели» увлечение охватило миллионы советских людей. Из спорта туризм превращается в образ жизни.
Вот типичная текстовка из выпуска киножурнала, посвященного туризму: «Пока еще морозно, но солнце уже светит ярче. Ленинградские туристы открыли весенний сезон за полярным кругом. Инженер Алексеев любит освежиться снежком. Геолог Петров предпочитает студеную воду. Доктор геологических наук Наливкин и в походе не забывает побриться».
Ленинградский клуб туристов (ЛКТ) в шестидесятые-восьмидесятые годы находился на Большой Конюшенной, 27. Важнейшее место. Вот турист хочет поехать на полярный Урал: он идет и оставляет здесь заметку: «Хочу путешествовать по полярному Уралу», подпись — Алексей. Через некоторое время появлялись другие подписи — Валентина, Зинаида, Павел, Николай. Они встречаются, получают разрешение на поход, специальную карту, потому что геодезия была засекречена, — даже не карту, а план, регистрируются и могут начать путешествие.
С начала шестидесятых все большее распространение получает дикий туризм. Группы отправляются в походы без регистрации — провести летний отпуск с друзьями, людьми своего круга. Городская интеллигенция ходит в лес и горы без всяких разрешений, не ставя перед собой никаких спортивных задач.
Ненаселёнка — это слово завораживает своим звучанием городского жителя. Физик и впоследствии депутат Ленсовета Леонид Романков вспоминал: «Мы обычно в одно место забрасывались, там неделю жили, потом перебрасывались — шли или ехали на попутках или как-нибудь еще — в другое место, там неделю жили, за время отпуска успевали сделать три-четыре стоянки, чтобы можно было отдохнуть, порыбачить, а главное — поговорить вечером у костра».
Геолог и бард Александр Городницкий считает, что туризм в те годы был формой неосознанного или даже осознанного протеста. Огромную популярность в Советском Союзе приобретает профессия геолога. С начала пятидесятых геология — специфическая форма фронды. Экспедиция — это поход, растянувшийся на месяцы и годы.
Туристы на пикнике
Александр Городницкий:«Мы шли в геологию, чтобы уйти из города, чтобы уйти из-под опеки, это была действительно форма протеста. Не только профессиональные геологи, поэты ездили: Глеб Горбовский, Иосиф Бродский, — ездили в экспедиции, чтобы только вырваться, подышать другим воздухом».
В турпоходах и геологических партиях складывается специфическая культура советской бардовской песни. Она возникает в конце пятидесятых и быстро набирает популярность.
Виктор Топоров вспоминал:«Евтушенко сформулировал: „Стихи читает чуть не вся Россия и чуть не пол-России пишет их“. На самом деле дело обстояло наоборот — писали стихи все. Огромное большинство писало стихи беспомощные. Но выяснилось, что если ты читаешь беспомощные стихи, то любой мало-мальски развитой человек морщится, а когда ты это делаешь под трынь-брынь, да еще под небольшое количество водочки или сухача, то, глядишь, и проскакивает».
Как только турист возвращался из похода, он начинал готовиться к новому, а для этого главное — заготовить продовольствие, а в магазинах почти ничего не было. Тушенка — часть праздничного набора к Седьмому ноября, специально откладывалась и хранилась. Через знакомую продавщицу в продовольственном наборе вместе с гречневой кашей покупалось сгущенное молоко. Отличный подарок на день рождения — армейский вариант консервов, такой просто так не достанешь. Разве что соль можно было свободно купить в магазинах, а еще нужен чай, сахар, кисель — в общем, сборы занимали месяца четыре. И вот через четыре месяца образовывался рюкзак для одного похода.
По словам опытных туристов, калорийность дневного пайка должна была в серьезных походах составлять порядка трех тысяч килокалорий. А вес — чем меньше, тем лучше. Идеальный вариант: семьсот-восемьсот граммов продуктов в день на человека. Многие брали с собой охотничьи ружья и рыболовные сети.
Леонид Романков:«Все было тогда в дефиците, и поэтому брали с собой по максимуму. И я еще брал смешную бумагу от предприятия — я работал в Телевизионном институте — что я корреспондент газеты „Луч“ (это наша стенная газета), еду изучать природу и быт, допустим, Алтайского края, и предприятие просит местные власти оказывать корреспонденту всяческую поддержку. И, надо сказать, эта бумага срабатывала, давали машины и лодки… Все это, конечно, напоминало деятельность детей лейтенанта Шмидта».
В конце пятидесятых в массовое производство запускаются байдарки. С этого времени армия байдарочников неизменно множилась с каждым годом.
«Каждый поход сопровождался волоками: то есть начинали по одной реке, поднимались по ней как можно выше, таща байдарки за собой, там байдарки разбирались, и потом был волок, — вспоминал турист Юрий Ушаков, — В зависимости от похода — двадцать, тридцать километров. Что такое волок? Это груз на человека под сорок пять килограммов, две ходки по двадцать пять, то есть переносишь часть, потом другую часть, и вот так вот три раза ты проходишь волоком. Были походы, где у меня было два волока: один был сорок километров, другой — шестьдесят. В общем, это хорошая работа. Но зато попадали в такие места, где практически не ступала нога человека, даже геологи там встречались очень редко, туда забраться было невозможно».
Социальная база советского туризма — инженерно-техническая интеллигенция. В условиях брежневской рутины свой творческий потенциал люди реализуют не на работе, а в занятии любимым делом, модернизируя фабричное туристское снаряжение или же создавая из подручных средств совершенно новые образцы. Годичная подготовка к летнему походу превращается в праздник творчества, на которое не жалко ни сил, ни времени.
Туристское оборудование надо как-то создать самому, причем в магазинах вообще никаких исходных предметов не продается. Сырье надо достать, где хочешь, с угрозой для жизни. Металл достают на Кировском заводе, где есть танковое производство, на станции Предпортовая ищут алюминиевые трубочки, а друг-дальнобойщик в «Трансавто» снабдит нужным брезентом. Капрон для палатки и для рюкзака берут у летчиков или тех, кто обслуживает аэродромы. Можно сказать, что советская оборонка, хоть, может, и не выиграла холодную войну, но сделала советский туризм самым массовым и самым оснащенным.
Безымянные изобретатели создали многочисленные модели палаток, рюкзаков и спальных мешков. В последнее тридцатилетие советской власти самодеятельный туризм оформился в особую цивилизацию — это был целый мир со своим фольклором, историей, разработанной музыкальной традицией, материальной культурой и моральным кодексом. В турпоходах советский человек приобретал опыт свободы, жизни в неподконтрольном государству пространстве и опыт личной ответственности.