Из тех свобод, которые мы получили в последние тридцать лет, первостепенное значение имеет свобода передвижения. Хочешь — отправляйся смотреть Шарм-эль-Шейх, хочешь — замки Луары. Но тем не менее каждое лето, каждую зиму какие-то чудаки собирают палатки, спальные мешки, загружают рюкзаки, покупают билет в плацкартные вагоны и отправляются куда-то, черт его знает куда: в Вепсский лес, на перекаты Карелии или в предгорье Урала.
Клуб «Восток»
Гитара — народный инструмент. Её всегда можно было купить, достать и даже смастерить. И всегда люди пели. Но вот был короткий период в истории нашего Отечества, с середины 60-х до середины 70-х, когда блатняк уже не пели, а «Машина времени» еще не появилась. Это и было временем расцвета авторской песни.
Леонид Романков вспоминал: «Сначала пели песни зековские: „Рядами стояли зэка, обнявшись, как родные братья, лишь только порой с языка срывались глухие проклятья“. Вот это мы пели, когда были в спортивном лагере Политехнического института. А потом появились такие величины, как Высоцкий, Галич, Ким, Городницкий. Народ настолько наелся казенного оптимизма вроде фильма „Кубанские казаки“, что материал, полный человеческих чувств, искал возможности где-то прорваться».
В России никогда не пели по указу: городской романс, песни каторги, шансонетки, детский фольклор, — это все народная низовая культура. После XX съезда, когда многое стало разрешено, хотелось говорить громко и внятно. Главным видом литературы становится поэзия, главным песенным жанром — авторская песня.
Самый романтический вуз Ленинграда пятидесятых и шестидесятых — это, конечно, Горный институт. Возможность объездить всю страну, жить не в коммунальной квартире, а дышать воздухом тайги или тундры, возможность изведать приключения — все это влечет сюда молодежь, в том числе и поэтов. ЛИТО Горного института — самое сильное собрание молодых поэтов Ленинграда пятидесятых годов. Именно в геологических экспедициях поют «Ванинский порт», поют «Нас извлекут из-под обломков», поют Киплинга и постепенно начинают петь песни своих поэтов — Глеба Горбовского и Александра Городницкого. По свидетельству Якова Гордина, пели также «запретных и полузапретных поэтов, Есенина, скажем, который был не то чтобы запрещен, но не поощрялся».
Александр Городницкий (слева), 1967. Из архива А. Городницкого
Александр Городницкий:«Как ленинградец и как патриот своего города не могу не отметить, что в Ленинграде авторская песня появилась раньше, чем в Москве. Ярчайший пример — один из лучших наших питерских поэтов Глеб Горбовский, чью песню „Когда качаются фонарики ночные“, или „У павильона `Пиво-воды` стоял советский постовой“, и многие другие песни, которые мы распевали в пятидесятые, я до сих пор люблю и помню наизусть… Вообще песни начинали жить своей жизнью, порой совершенно независимо от тебя. Так, текст песни „Снег“, которую я написал в далёком 1958 году в экспедиции в Игарке, был напечатан в „Комсомольской правде“, и через какое-то время я получил письмо от комсорга цеха ткацкой фабрики из Иваново-Вознесенска: „Дорогой Саша, я, Люся такая-то, я прочитала в газете твою песню, услышала, как её поют, я очень хочу с тобой дружить и надеюсь, что это дружба перейдёт в лю…“ И три точки. И далее: „Извини, дорогой Саша, что оставляю тебе просто паспортную фотографию. В следующий раз вышлю фотографию в купальнике… Дорогой Саша, извини, что, не зная тебя, я сразу обращаюсь к тебе на `ты`, но я считаю, что комсомольцы должны обо всём прямо говорить друг другу“. Это был первый признак славы».
Романтическое мироощущение пятидесятых обязывает мужчину жить особым образом. Как у Хемингуэя: голый человек на голой земле перед тяжелым нравственным выбором. Реальная жизнь с ее гастрономом на углу, партийными собраниями и танцплощадками не годится романтическому герою. Он должен шагать сутками, не спать неделями, выручать товарищей, идти не по карте, а по абрису.
Писатель и историк Яков Гордин полагает, что появление и расцвет авторской песни и уход большого количества молодых людей в геологию — «вещи связанные, и то и другое — попытка отсечь себя от государства. Когда молодой человек уезжал куда-нибудь на север, в тайгу, то в этом в маленьком коллективе никакие парторги, профорги, обкомы, горкомы уже не имели никакого значения».
В шестидесятые годы Дом кино находился на Невском, 72. В 1960 году, как раз перед тем, как Дом кино переехал на Манежную, здесь впервые публично выступил Булат Окуджава. Он тогда оказался в Ленинграде, дружил с Александром Володиным, и этот знаменитый драматург решил, что пришло время показать его своим друзьям, режиссерам и артистам. С Окуджавой авторская песня приобрела совершенно нового героя. Это не романтический геолог, а обыкновенный горожанин, парень с Арбатского двора, пассажир троллейбуса. Булат Окуджава — поэт. Он открывает настоящей поэзии путь в авторскую песню.
1960-е годы — героический период авторской песни. Инженер из НИИ с гитарой у костра — самый свободный человек в стране. Бардовская среда адаптирует и Есенина, и Мандельштама, делает широко популярным имя не печатавшегося Иосифа Бродского, благодаря не в последнюю очередь Евгению Клячкину, который написал несколько песен на его стихи (хотя сам Бродский не приветствовал попытки положить его стихи на музыку).
До середины шестидесятых годов авторская песня — элитарное, штучное искусство. Нужно, чтобы был певец, гитара и слушатели. Не печатаются тексты, не выходят пластинки, нет нот. А вот с конца шестидесятых ситуация меняется — в магазинах появляются катушечные магнитофоны, искусство становится массовым. Как писал Александр Галич: «Есть магнитофон системы „Яуза“. И это все! Этого достаточно…» Новые записи распространяются как лесной пожар.
Запретить это было невозможно, значит, это нужно было возглавить.
Начинающими поэтами и прозаиками руководит Союз писателей. Теми, кто хочет выступать на сцене, — Союз театральных деятелей. Кому поручить бардов? Так в Ленинграде в 1961 году возник клуб песни «Восток», по адресу: улица Правды, 10, где тогда был Дворец культуры пищевиков. Поначалу его возглавляли телеведущий Владимир Фрумкин и литературовед Юрий Андреев. В клубе «Восток» организуются совместные концерты профессионалов и любителей. Казалось бы, на фоне признанных мэтров барды должны выглядеть смешно и нелепо.
Но зал на ура встречает бардов и порой в штыки — профессиональных композиторов, среди которых были и Микаэл Таривердиев, и Александр Колкер — люди, безусловно, талантливые. Начавшаяся, казалось бы, легализация авторской песни больше всего взволновала официальных творцов из Союза композиторов. Потому что — кто это такие? Самозванцы без консерваторского образования, которые могут потеснить «настоящих» композиторов.
Городницкого с Клячкиным приглашают в зал Союза композиторов. Их концерт заканчивается чудовищным скандалом: звучат выражения вроде «салонное музицирование», «дворовые песни», «блатная лирика». Это те эпитеты, которыми профессиональные композиторы награждали бардов.
Александр Городницкий:«В то время и Окуджаву объявили опасным диссидентом, хотя именно Окуджава никогда диссидентом не был. Он был, во-первых, член партии, во-вторых, фронтовик. В-третьих, в отличие от Галича, у Окуджавы не было никаких откровенно несоветских песен. Другое дело, что он был свободным человеком, очень большим поэтом».
Несмотря на травлю в прессе и все усилия власти, авторская песня становится массовой. К началу 1970-х барды популярны не меньше эстрадных артистов, и песни, спетые у костра, в одночасье становятся хитами без участия государственных радио и телевидения.
Финляндский вокзал в Ленинграде. Каждые несколько минут на Карельский перешеек идут электрички с туристами, с веселой молодёжью. И гитара, гитарист, человек, который знает двадцать песен Высоцкого, четырнадцать песен Городницкого и три песни Кукина — это неизменный центр компании.
Постепенно советская массовая культура адаптирует авторскую песню. Выходят пластинки на «Мелодии», бардов приглашают на телевидение. Организуются бесконечные конкурсы, победители получают призы, тексты песен перед исполнением непременно утверждаются государственным цензором.
Туристы с гитарой
Но — меняется время. Новое поколение начинает разговаривать на языке рок-н-ролла. Акустика уступает место электричеству. Песни под гитару остаются частью застольной и походной городской культуры. А с 1990-х вся музыкальная культура становится нишевым продуктом. Кто-то идет на концерт Филиппа Киркорова, а кто-то — на Бориса Гребенщикова. Одни поют Шнура, другие — Михаила Круга. В этой радуге вкусов и предпочтений есть место и любителям авторской песни.
В Америке на Брайтон-Бич работают специальные кондитерские цеха, которые выпускают конфеты «Грильяж» и «Белочка». Потому что эмигранты хотят есть то, что они ели в детстве. Это вообще общее свойство людей — люди хотят того, к чему они привыкли в юности. Поэтому Концертный зал у Финляндского вокзала почти всегда переполнен — здесь выступают барды, те, кто определил вкусы 70- и 60-летних.
Мимы. Искусство пантомимы
Искусство пантомимы в России — петербургское явление. Здесь работают лучшие актеры этого жанра. Имя ныне живущего в Париже ленинградца Вячеслава Полунина известно всем. Но и до Полунина был длительный период в истории ленинградской пантомимы, о котором мы знаем довольно мало. Это славный период зарождения петербургского мимического театра.
Пантомима — древнее искусство, пережившее свой расцвет в начале XX века, когда появилось немое кино с Чарли Чаплиным. Пантомимическим началом в актерской игре интересовались и Станиславский, и его младшие современники: Вахтангов, Мейерхольд, Евреинов, Таиров. Однако в тридцатые годы эпоха немого кино завершилась, Евреинов эмигрировал, Таиров впал в немилость, Мейерхольда расстреляли, и пантомима оказалась в Советском Союзе под запретом.