Важной особенностью Романова были нескрываемый антисемитизм и мстительность. Исключительно из-за еврейского происхождения вполне лояльного советской власти Аркадия Райкина вынудили уехать в Москву, туда же перебрались друживший с Юродским Сергей Юрский и его жена Наталья Тенякова. Запрещали спектакли Георгия Товстоногова, из-за обвинения в гомосексуализме выгнали с работы и арестовали главного режиссера ТЮЗа Зиновия Корогодского, положили на полку фильмы Алексея Германа. В 1974 году были арестованы писатели Михаил Хейфец и Владимир Марамзин. Их обвинили в составлении самиздатовского собрания сочинений Иосифа Бродского. Знавший о работе над собранием знаменитый филолог Ефим Эткинд тоже вынужден был эмигрировать. Позднее Марамзин оказался во Франции, а Хейфец отбыл весь срок в лагере. Начались побеги и массовый отъезд ленинградских артистов и писателей на Запад. Невозвращенцами стали знаменитые солисты Театра оперы и балета имени Кирова Рудольф Нуреев, Михаил Барышников и Наталья Макарова. О положении литературы в годы правления Романова Довлатов писал так: «Если при Сталине талантливых писателей сначала издавали, затем обливали грязью в печати и, наконец, расстреливали или уничтожали в лагерях (Бабель, Пильняк, Мандельштам), то теперь никого не расстреливали, почти никого не сажали в тюрьму, но и никого не печатали».
Убийство на улице Достоевского
Советская школа плохому не учила. Герои, на которых воспитывалась учащаяся молодежь: шолоховские Давыдов и Нагульнов, молодогвардеец Олег Кошевой, дипкурьер Нетте — и вправду герои. Проблема заключалась в том, что жизнь в Советском Союзе и в частности в Ленинграде, предлагала выпускникам школ совсем другие коллизии, другой расклад сил, нежели в художественной литературе социалистического реализма. Иногда им предстояло стать персонажами драм, сюжеты которых они очень плохо себе представляли. Так, в Ленинграде произошла кровавая драма, очень похожая на историю, описанную в романе Достоевского «Преступление и наказание».
Не изменившиеся за сто лет декорации города удивительным образом способствуют повторению трагедий, о которых писали русские классики. И кажется неслучайным, что чудовищное убийство женщины и ребенка произошло именно на улице Достоевского.
8 апреля 1972 года в дверь квартиры 23 дома 14 по улице Достоевского позвонил неизвестный тамошним обитателям молодой человек. Звали его Борис Фридман. Незнакомец объяснил гражданину Силкину, открывшему дверь: в квартире 19 ниже этажом живет его теща Софья Михайловна Бородулина с младшей дочерью Радой. Теща уже несколько дней не подходит к телефону, не отвечает на звонки в дверь, ее дочь не появляется в школе, меж тем в их квартире горит свет.
Сосед сверху отказал Фридману в просьбе спуститься с пятого этажа с окна на свой четвёртый по веревке. Если зацепить за батарею веревку, батарея может вырваться из трубы, веревка порвется, Фридман упадет и разобьется. На следующий день Борис Фридман пришел на улицу Достоевского с женой Элеонорой и ломиком взломал дверь квартиры тещи. И тут же вызвал милицию. Сразу же за входной дверью в коридоре лежал труп десятилетней Рады, на кухне — тело ее матери Софьи Бородулиной. Преступник нанес обеим жертвам не менее 40 ударов молотком. Экспертиза установила, что Бородулина, которую убийца добивал острой отверткой, оставалась живой и умирала безо всякой помощи около десяти часов.
Мать и дочь Бородулины
В советские годы любое убийство — ЧП для города, где оно происходит. А если убийство не раскрыто в течение трех-пяти суток, милицейское начальство вызывали на ковер к городскому руководству. Зверское двойное убийство на улице Достоевского привлекает к себе особое внимание. Начальник следственного отдела прокуратуры поручает дело своему лучшему сотруднику — Нине Федоровне Марченко.
В квартире хаос. Стены забрызганы кровью, на полу посуда, опрокинута мебель, ящики шкафов вывернуты, белье и одежда валяются на полу.
Следователь Нина Марченко вспоминала: «Когда зашли и посмотрели на тот ужас, который был обнаружен на месте происшествия, более всего меня потряс труп девочки Рады, набухший такой — трупы долго лежали. У меня такое чувство было, будто война прошла через этого мертвого ребенка, тяжело».
Коридор квартиры Бородулиных. Из протокола осмотра места происшествия
Мать и дочь Бородулины жили в большой двухкомнатной отдельной квартире в центре Ленинграда: для семидесятых это роскошь. В шкафах горы дефицитного товара: две мутоновые шубы, несколько пар сапог, фарфор, хрусталь, вазы, импортная электроника. Множество золотых изделий, например массивный портсигар весом в триста граммов; две сберкнижки на крупные суммы. Осмотр места происшествия длится десять часов. Среди хаотического нагромождения разнообразных вещей трудно было заметить отдельно лежащую в коридоре скромную пуговицу.
Из воспоминаний Нины Марченко:«Я часто задумываюсь, почему я обратила внимание на эту пуговицу. Интересная пуговица, формы необычной, по-моему, венгерского производства. Я сторонница взять с места происшествия как можно больше вещественных доказательств. Взяла я эту пуговицу, не думая, что от нее зависит судьба раскрытия этого дела».
Никакой очевидной картины того, что произошло у Бородулиной, не складывается. На ограбление не похоже: в квартире осталось множество дорогих вещей. Соседи рассказывают, что покойная была скрытной, предпочитала разговаривать с ними из-за закрытой двери. Следов взлома нет. Необходимо отследить все связи Бородулиной, ее контакты перед гибелью, круг знакомств.
Софья Михайловна Бородулина — вдова. Ей сорок четыре года. Последние десять лет нигде не работала, воспитывала дочерей, вела хозяйство. Муж два года назад погиб в автомобильной катастрофе. Жила Бородулина замкнуто. После того как старшая дочь Элла вышла замуж, Софья Михайловна большую часть времени проводила с дочерью Радой, ходила по магазинам. Близких знакомых или родственников в Ленинграде не имела.
Когда убивают состоятельных людей, оперативники всегда изучают имущественную историю семьи. Пытаются понять, кому будет принадлежать наследство. И, как правило, подозрение падает прежде всего на близких родственников. В уголовном розыске своя таблица умножения. Она может шокировать неподготовленного человека. Когда обнаружен расчлененный труп, то в плане оперативно-розыскных мероприятий пишется три пункта, три основные версии. Первая — близкие родственники, вторая — мясник или автомеханик, версия третья — врач. Как правило, срабатывает версия номер один.
Борис Леонидович Фридман родился в 1949 году. Еврей, беспартийный. Окончил Ленинградский технологический институт имени Ленсовета. Работал в Научно-исследовательском институте лакокрасочной промышленности. Он и его жена Элеонора живут в большой коммунальной квартире в доме на Разъезжей улице вместе с родителями Бориса Фридмана. Это люди абсолютно другого имущественного уровня, нежели убитая Бородулина. Отец Фридмана всю жизнь проработал слесарем на заводе, мать — нянечка в детском саду.
Фридманы возмущены приходом правоохранителей — их только вчера опрашивали, они не понимают, почему к ним вторглось столько людей. Но со следователем прокуратуры не поспоришь, и приходится пропустить незваных гостей в комнату. Помещение маленькое, вещей немного, обыск обещает быть недолгим: простая формальность.
Марченко открыла платяной шкаф, засунула руку в один из карманов плаща. И извлекла шесть пуговиц точно таких, как найденная на месте происшествия.
— Борис Леонидович, а это что такое?
— А это пуговицы.
— От чего?
— От плаща.
— А где плащ?
— В химчистке.
— Вы мне квитанцию покажите.
Фридман показывает квитанцию, но заказчиком значится почему-то некий Леонидов. Почему такая фамилия? Объяснения Фридмана звучат не очень убедительно: «Я своей фамилии — Фридман — не люблю и ее стесняюсь. Часто пользуюсь фамилией Иванов, а вот в этот раз написал „Леонидов“». Что за преступление — сдать плащ в химчистку?
— Почему вы сдали плащ в химчистку?
— Я запачкал его кровью, которая пошла у меня из носа в автобусе…
Нина Марченко предложила Фридману проехать с ней в прокуратуру: «Он согласился, оделся, но видно было, что бледность появилась на лице, занервничал».
Когда следователь забрала плащ Фридмана из химчистки, она обнаружила на нем следы крови. Но экспертиза показала: кровь не могла принадлежать самому Фридману, зато могла — убитым. И другие экспертизы указывали на его, именно его, виновность.
Когда после обыска следователь Марченко проводила первые допросы Фридмана, в ее распоряжении еще не было экспертных заключений. Но у Фридмана и без них сдали нервы. Уже через день после ареста он подробно рассказывал о том, как пришел к совершению убийства.
Из показаний Бориса Фридмана:«Мои отец и мать всю жизнь работали, как честные советские граждане, стараясь привить мне любовь к труду и честное отношение к жизни. Я всегда старался принимать активное участие не только в учебе, но и в общественной работе. В 321-й школе Фрунзенского района я был председателем совета дружины, носил почетное звание пионера-кировца, был членом городского пионерского штаба, получил почетное звание „коммунар“ в детской организации „Коммуна юных фрунзенцев“».
Борис Фридман на следственном эксперименте
Эпоха Хрущева становится временем последнего взлета коммунистического идеализма. В 1959 году группа энтузиастов создает на базе Дома пионеров Фрунзенского района города Ленинграда «Фрунзенскую коммуну». Ее организаторы воспитывают детей на идеалах дружбы и социалистических ценностей, изобретательно стимулируют их творческую активность. В коммуне была ставка на творчество: «Все творчески, иначе — зачем?» — кредо создателя коммуны Игоря Петровича Иванова. Но при этом и рабоче-крестьянское понимание долга не было забыто. И будущие скрипачки, обливаясь слезами, трудились на прополке турнепса. В расписании дня не было предусмотрено время на одиночество, да, правду сказать, и потребности в нем никто не испытывал…