Я чуть не упала от неожиданности и удивления. Но через секунду поняла, что Кирилл, видимо, уж очень нацелен на секс, раз готов на подобные жертвы — укладывать Катю, мягко говоря, непросто. И да, я действительно рассчитывала спрятаться от него в детской. И фиг он меня оттуда выковыряет.
— Ты в мазохисты заделался, что ли? Нет, Кир, я сама. С тобой она до полуночи не уснёт, не привыкла же.
— Ладно. — Муж вздохнул и попытался поймать мой взгляд, но я старательно смотрела только на Катю. — Ты выходи, как она уснёт, хорошо?
— Хорошо, — соврала я, зная, что не покину детскую даже под дулом пистолета. По крайней мере, не в ближайшее время. Кирилл ещё несколько дней назад трахал свою Милену, а теперь собирается трахать меня? Ну уж нет.
Я понимала, что вечно так прятаться не получится, но… ещё бы хоть недельку. А лучше — месяц. Сначала у меня будут месячные, потом скажу, что молочница началась, пролечиться надо. Да, так и сделаю.
Катя перед сном разбушевалась — утрамбовывалась почти час. Лениво сосала молоко из бутылки, рассматривая отблеск от ночника на потолке, хлопала глазами и даже не думала засыпать. Как чувствовала, что я не хочу уходить от неё. В итоге задремала около одиннадцати, и я, выключив свет, упала на кушетку и потянула на себя шерстяной плед, которым укрывалась вместо одеяла.
Плевать на зубы и всё остальное. Утром, всё утром.
Кажется, я успела уснуть… потому что разбудили меня прикосновение прохладной ладони к щеке и почти неслышный шёпот возле уха:
— Вер, пойдём… Не надо здесь спать…
Чёрт! Притащился всё-таки.
— Я очень устала. Иди к себе, а я тут останусь.
— Верунь… — Ладонь поползла ниже, сдвигая плед, накрыла грудь. — Очень хочу тебя, соскучился…
Хорошо, что в комнате было темно, хоть глаз выколи, иначе Кирилл обязательно заметил бы моё искривлённое лицо.
Соскучился он, конечно, да-да. Как будто у него было время скучать. То работа, то Милена. Весь в делах и заботах, не то что я.
— Кир, я устала безумно, — повторила для особо одарённых. — Давай… в выходные, хорошо?
А в выходные у меня будут месячные…
— Ох, Верунь… — выдохнул муж мне прямо в губы и тут же прижался к ним в каком-то абсолютно бешеном поцелуе. Даже простонал что-то, почти до боли сжав грудь, и откровенно лаская мой рот жадными движениями языка.
Когда-то давно я сильно возбуждалась от подобной грубоватой нежности. Но сейчас всё было иначе — к горлу подступила тошнота, и меня едва не вырвало на мужа. В последний момент, вспомнив про спящую по соседству Катю, я загасила собственные ощущения.
— Иди, — толкнула Кирилла ладонью в грудь и отвернула голову, когда муж вновь попытался меня поцеловать. — Я сегодня не в настроении. ПМС.
— Ладно, — Кир чмокнул меня в щёку и наконец встал с кушетки. — Точно не пойдёшь? Ты ведь не умывалась даже.
Ага, чтобы ты ещё и в ванной начал ко мне приставать? Замка-то на двери у нас нет.
— Точно.
Муж ушёл, осторожно прикрыв дверь, чтобы не разбудить Катю, а я потом долго лежала без сна, глядя в чернильно-чёрное пространство перед собой.
Я понимала, что это не может продолжаться бесконечно. И если я не хочу уходить от Кирилла, то должна принять его в своей постели. Как? Хороший вопрос.
На который я совсем не знала ответ.
2
Вера
Утром пытки продолжились. Конечно, Кир думал, что он так проявляет внимание к жене и делает мне приятное. Увы, но приятно не было от слова совсем, особенно когда муж полез в душ вместе со мной. Я вылетела оттуда пулей, чертыхаясь и бухтя, что сейчас некогда глупостями заниматься — Катя скоро проснётся. Это даже было правдой, но не всей, разумеется.
Потом Кирилл пытался облапать меня во время приготовления завтрака, и в результате я, старательно отбиваясь от навязчивых прикосновений, едва не спалила омлет. Так хотелось треснуть мужа чем-нибудь по голове! Или в пах дать раскалённой сковородкой — тоже хороший вариант. Особенно после того, как услышала:
— Верунь, ты так похудела… Я только сейчас заметил.
О-у, ну ещё бы! Ты же, скотина, полгода не меня, а Милену рассматривал. И в реале, и в переписке. Фоточки откровенные — в бюстгальтере, без него, в трусиках, без них. И даже видео. Вот его просмотр я не осилила — не настолько у меня крепкие нервы, чтобы таращиться на мастурбирующую любовницу мужа.
И что Кирилл во мне вообще нашёл, если ему нравятся такие, как Милена, — отвязные девки без комплексов? У меня даже фоток с пляжа — раз-два и обчёлся. А уж без трусов я и вовсе фотографировалась исключительно в том возрасте, когда ещё не умела ни ходить, ни ползать.
— И как, нравится? — буркнула я, пытаясь спасти омлет. В принципе, низ вполне можно отскрести… Главное, чтобы вкус с подгоревшей стороны не пробрался дальше. Тогда Катя точно откажется есть, а уж Кирилл — тем более. Он любит, чтобы всё было идеально. В том числе женская фигура.
Боюсь, мне в этом смысле до Милены так же далеко, как до луны пешком.
— Ну… — протянул муж, и я мысленно взмолилась: нет, молчи! А то и правда же прибью сковородкой! — Думаю, ты всё-таки слегка переборщила. Сплошные косточки сейчас. Это сколько же ты сбросила?..
— Восемнадцать килограммов за полгода.
— Многовато, — пробормотал Кирилл и наконец перестал щупать меня за задницу. — Притормози, ладно?
Я промолчала, мысленно отправив мужа в ад к чертям.
Когда Кир наконец ушёл, проснулась Катя, оставив меня без передышки. И без нормального завтрака, но к этому я уже привыкла. Накормить дочку по утрам было тем ещё квестом, и времени на себя не хватало. Да и сил тоже.
Поэтому я изрядно обрадовалась, увидев на экране звонящего телефона имя свекрови. Антонина Павловна обычно звонила не просто так, а сообщить, что она приедет навестить нас и помочь мне. В этот раз было то же самое — свекровь сказала, что постарается добраться к одиннадцати, чтобы погулять с Катей вместо меня.
Господи, спасибо! Хоть помоюсь нормально, а то Кирилл утром своими щупаньями весь настрой сбил.
Отношения с Антониной Павловной у меня с самого начала нашего знакомства заладились на «ура». Учитывая тот факт, что с собственной мамой я, наоборот, не общалась, да и в целом видела от неё мало хорошего, — свекровь стала для меня неким противовесом, возможностью получить хоть немного родительской ласки. Нет, мать она мне не заменила, но я считала её хорошей подругой и всегда была рада видеть. Свёкор тоже относился ко мне нормально, но отношения с ним были более ровными, прохладными. А вот с Антониной Павловной мы часто болтали, как девчонки, хотя ей было уже за шестьдесят.
Мама… Она была жива, но я не помнила, когда видела её в последний раз. Она забеременела в шестнадцать от какой-то случайной связи и никогда не рассказывала мне, кем был отец, кривилась только презрительно. Воспитывали меня бабушка и дедушка, мама же занималась только собой. Чтобы она хоть раз обняла меня или поцеловала — нет, не было такого, мама не обращала на меня внимания. Я была для неё пустым местом и в пять месяцев, и в пять лет, и в пятнадцать, и сейчас в двадцать восемь.
Когда мне было десять, умер дедушка, а через четыре года ушла и бабушка. Не прошло и полугода, как мама привела домой мужчину, и начался форменный ад. Нет, её сожитель не домогался меня, но ненавидел так люто, что домой я приходила только спать. И при первой же возможности, поступив в педагогический на вечернее, сняла комнату и устроилась на работу уборщицей в ближайший магазин. Полы долго мыть не пришлось — меня заметили, оформили сначала продавцом, затем кассиром, а через пару лет я всё-таки пошла работать по специальности — сначала нянечкой, затем воспитателем в детском саду.
Про маму я сейчас знала только то, что несколько лет назад она родила ребёнка. Я по-прежнему оставалась прописана в той квартире, где когда-то жила вместе с ней, бабушкой и дедушкой, но уходить от Кирилла туда был вариант ещё хуже, чем оставаться с ним. Вспоминая вспыльчивость маминого сожителя, точнее теперь уже мужа, я предполагала, что при первой же возможности он выкинет нас с Катей из окна.
Знакомясь с Антониной Павловной, я опасалась, что не понравлюсь ей, как всегда не нравилась матери, хотя в детстве из кожи вон лезла стараясь во всём угодить. Училась отлично, рано стала сама готовить, обувь её чистила. Всё было мимо. Предполагаю, что моего биологического отца мама сильно ненавидела, и эта ненависть затем перекинулась и на меня. Хотя в целом она никогда не была со мной жестокой, не била и даже не орала, просто… не любила.
Антонина Павловна, которую я называла по-простому тётей Ниной, отнеслась ко мне по-другому. Как-то сразу приняла, полюбила, постоянно нахваливала, во всём поддерживала и всегда защищала перед Кириллом. Поначалу мне даже не верилось, что так бывает… Ни у одной из моих подруг не было подобных отношений со свекровью. Плохие, никакие, равнодушные, нормальные — всякие, но только не тёплые и сердечные, как у меня.
Хоть в этом мне в жизни повезло.
3
Вера
Пока Антонина Павловна гуляла с Катей, я успела и помыться, и убрать квартиру, и приготовить обед. Носилась пропеллером по комнатам и в результате к моменту возвращения свекрови и дочки ничуть не отдохнула.
— Веруша, — всплеснула руками Антонина Павловна, увидев мой взъерошенный вид. — Я думала, ты хоть полежишь на диване, в потолок поплюёшь. А ты…
— Зато я вытяжку кухонную помыла. Давно хотела, а то там уже такой слой жира был…
— Кстати, насчёт слоя жира… — Свекровь красноречиво оглядела мою фигуру в тёплом домашнем костюме с начёсом. — Ты когда ела в последний раз?
— Э-м…
— Кошмар, Веруша! Пойдём скорее обедать. Мыть руки и обедать, да, Кать?
— Да! — кивнул мой ребёнок.
Под неусыпным надзором Антонины Павловны я съела тарелку борща, причём даже с хлебом, а потом отправилась утрамбовывать Катю на дневной сон. После двухчасовой прогулки уснула она быстро, и через десять минут я уже вернулась на кухню, включив в детской видеоняню.