Алекс вытянулся по струнке. И тут я, не стесняясь в выражениях, высказал ему все, что о нем думал. Шея и щеки Алекса стали наливаться кровью.
– Не доверяешь офицеру, мерзавец?! – буквально рычал я. – Но военный флот держится на доверии! И если до сих пор ты этого не понял, значит, негоден для службы на флоте! Почему ты сказал Филипу, что он не заслуживает доверия? А ты, черт тебя подери, заслуживаешь?
Выпустив пар, я наконец умолк и взглянул на Алекса. В глазах у него была боль. Когда-то он боготворил меня. Что ж, всему на свете когда-то приходит конец.
– Я смотрел сквозь пальцы на твои фокусы с Филипом, – заговорил я уже спокойнее. – Часто сам поддерживал тебя. Но ты зашел слишком далеко в своей чертовой вендетте, ради нее нарушил традиции Военно-Космических Сил, наплевал на них, издеваясь над беспомощным гардемарином. Надеюсь, ты раскаешься в своем поведении и тебе станет стыдно, как стыдно сейчас мне, что еще недавно ты был моим другом. – Алекс вздрогнул. – Я отменил твой дурацкий приказ. Не доверять офицеру можно лишь в том случае, если он хотя бы раз солгал. Ты извинишься перед Филипом и запишешь это в бортовом журнале. Понял?!
– Так точно, сэр! Приказ понят! Будет исполнено, сэр! Уже на выходе я задержался.
– Я не стану проверять, выполнил ли ты мой приказ, Алекс, поверю тебе на слово как офицеру. Жаль, что ты вел себя так, а не иначе.
По пути в каюту я ругал себя за несдержанность, за то, что забыл о достоинстве офицера. Разве я лучше Алекса? Упрекал-распекал его, а нет чтобы на себя посмотреть! Как бы то ни было, Алекс не заслужил подобного обращения. С другой стороны, его обращение с Филипом не укладывалось ни в какие рамки.
У меня голова пошла кругом от всего этого. Куда ни кинь – всюду клин. И впереди – никакого просвета.
Наша с Амандой каюта была на корабле самой большой. Прежние мои обиталища были не в пример теснее. Я привык к тесным кубрикам, где кроме меня жили еще три гардемарина. А нынешняя каюта казалась мне огромной широкой квартирой.
Но родился ребенок, и стало тесновато. Каюта не была приспособлена для семейной жизни. Кроватка для малыша и разбросанные повсюду детские вещи заняли почти все пространство.
Спал я очень чутко. Даже во сне прислушивался к дыханию сына. А Аманда то и дело подходила к кроватке. Как следует отдохнуть ночью мне не удавалось. Поэтому я старался чаще бывать на мостике. В удобном кресле во время вахты можно было немного расслабиться.
Мой последний визит к Алексу не прошел бесследно. Он несколько дней избегал встречаться со мной взглядом. И наши совместные вахты проходили в полном молчании. Я долго боролся с собой, но однажды не удержался и заглянул в бортовой журнал, хотя обещал этого не делать. Запись Алекса там была. Значит, он извинился перед Филипом.
Все места за моим столом по-прежнему были заняты. Аманда не могла оставить малыша одного, а носить его в столовую не хотела, чтобы не мешать пассажирам, и ела в каюте.
Рядом со мной сидел Жорж Портилло, агроном из Эквадора. Однажды он спросил:
– Как вы считаете, командир, станет Надежда членом ООН?
Обычно я избегал разговоров о политике. Но сейчас впереди было целых шестнадцать месяцев изоляции от внешнего мира. И я решил ответить. Политическая обстановка за это время, скорее всего, заметно изменится, и до нашей болтовни никому никакого дела не будет.
– Устав ООН разрешает членство любому государству, если оно не входит во враждебный нам блок и располагает достаточными ресурсами для самостоятельного существования, – процитировал я по памяти. – В настоящее время планета Надежда уважает законы ООН, не входит в другое политическое объединение, и в этом смысле препятствий для ее вступления в ООН нет. Что же до ресурсов, то, насколько мне известно, их там предостаточно. Экономика Надежды развивается бурно. Значит, и тут все в порядке. Гражданская активность там на высоком уровне. Не исключено, что они будут стремиться к политической самостоятельности.
– Это же такая отсталая, малокультурная планета! И она будет иметь в Генеральной Ассамблее ООН равные права с высокоразвитыми европейскими странами! – возмутилась миссис Аттани.
К дискуссии подключились и другие пассажиры. О Надежде все скоро забыли. Спорщиков интересовало, что следует понимать под культурной и развитой страной.
– Возьмем, к примеру, Болгарию, – чинно разглагольствовал доктор Франкон. – Полагаю, никто не станет отрицать, что эта страна далека от… – Он не договорил и вдруг крикнул: – О Боже!
Взгляд доктора Франкона был устремлен на дальний стол, где снова началась потасовка. Беспризорники швырялись ломтиками хлеба, салатом и прочей снедью. Один из этих дикарей схватил стул и принялся крушить все, что стояло на столе.
– Вакс! – крикнул я. – Быстро! – И указал на разбушевавшихся переселенцев.
Вакс сорвался с места. Стюарды тоже со всех сторон бросились к беспризорникам. Одного Вакс схватил за шиворот и выбросил в коридор, затем еще двоих. Мелисса Чонг, вся красная, безуспешно пыталась утихомирить своих подопечных. Наконец всех беспризорников выдворили из столовой, и порядок был восстановлен. Кипя от ярости, я подозвал стюарда.
– Передайте всем офицерам, что после ужина им надлежит прибыть на капитанский мостик.
– Почему приличные люди должны терпеть выходки этих негодников? – громко возмущалась миссис Аттани.
– Пускай они обедают на час раньше, – вторил ей Сингх.
Я сделал несколько вдохов и выдохов, опасаясь сходу наговорить им резкостей, и, немного успокоившись, пообещал:
– Постараюсь, чтобы беспризорники вас больше не беспокоили.
Легко сказать – «не беспокоили». А как этого добиться?
После ужина я в ожидании офицеров нервно шагал по мостику. Первым явился Вакс, потом Алекс, за ним – гардемарины Филип, Дерек и Рейф. Неуверенно вошел доктор Брос – он впервые попал в центр управления. Пилот Ван Пэр с порога заулыбался и весело произнес:
– Цирк! Этих ссыльных надо было поместить в зоопарк!
Я велел ему замолчать.
Последним пришел главный инженер Гендрикс.
Оставаясь в кресле, я обратился к офицерам:
– С меня довольно. Необходимо как-то с этим покончить. Кто хочет высказаться? Первым слово взял Вакс:
– Пусть питаются в матросской столовой, сэр. Я с ходу отверг это предложение:
– Нет. В этом случае они будут мешать экипажу. Следующий.
– Хорошо бы их изолировать, сэр. Пусть питаются в своей зоне на втором уровне, – сказал Алекс.
– Как в тюрьме? – не без ехидства спросил я. – Только этого не хватало.
– А почему бы и нет? – выпалил пилот Ван Пэр. – Ведь они постоянно нарушают дисциплину. Устроим для них кутузку.
– Вы забыли добавить слово «сэр»! – Я поднялся с кресла.
– Извините, сэр! Я не нарочно, сэр!
– Ладно, больше не перебивайте меня. Про кутузку забудьте. Пассажиры не заключенные. Это военный корабль.
Наступило молчание.
Вообще-то военный корабль может стать тюрьмой, пример тому – «Индонезия». Но это позор для Военно-Космических Сил. Разрази меня гром, если я позволю устроить на своем корабле тюремную зону.
– Может, напичкать этих чокнутых транквилизаторами? – подал голос главный инженер.
Все взоры обратились к доктору Бросу. Он отрицательно помотал головой.
– Несколько дней еще можно, но не шестнадцать же месяцев! Это пагубно скажется на их здоровье! Больше никаких предложений не поступало.
– Ладно. – Я снова зашагал по мостику. Где же выход? – Беспризорники – пассажиры, а не заключенные, и обращаться с ними следует соответствующим образом, – заговорил я наконец, – не нарушая правил. Никаких тюремных зон! Никаких транквилизаторов, никакой изоляции от остальных пассажиров! Другое дело, что мы не обязаны терпеть все их безобразные выходки. – Я сделал паузу и продолжил: – Так что придется каждому офицеру на время ужина взять шефство над пятью беспризорниками и сидеть с ними за одним столом. Отныне вся ответственность за их поведение ложится на вас.
На лице Дерека появилось выражение брезгливости. Он хорошо знал, что собой представляют жители Нижнего Нью-Йорка, хотя сам был уроженцем Верхнего.
– Более того, вам предстоит следить за ними не только в столовой. Необходимо отучить их от отвратительных привычек, сделать цивилизованными людьми. Только Ван Пэр освобождается от этой обязанности. – Пилот облегченно вздохнул, но радость его была недолгой. Глядя на него в упор, я сказал:
– Вы, пилот, будете подменять за столом с беспризорниками офицера, несущего вахту. Ван Пэр стал мрачнее тучи.
– Извините, сэр, – воспользовался паузой Вакс. – На всех беспризорников офицеров не хватит. Я подсчитал. Не станете же и вы этим заниматься?
– Почему? Непременно займусь, – заявил я, к немалому удивлению собравшихся.
– Вы?! – вскрикнул Вакс. – Но как быть тогда с пассажирами, приглашенными за ваш стол? Ведь это для них большая честь! Разве можно их усадить вместе с беспризорниками?
– Другого выхода нет. – Я нервно забарабанил пальцами по спинке кресла. – Надо набраться сил и терпения, помогать друг другу. Мистер Тамаров, вы возглавите эту работу.
Алекс вытаращил глаза.
– Мистер Таер, назначаю вас его заместителем. Филип и Алекс обменялись злобными взглядами.
– Мистеру Тамарову и мистеру Таеру остаться. Остальные свободны.
Все ушли, кроме Вакса, который нес вахту и теперь развалился в кресле в предвкушении бесплатного спектакля.
– Встать!
Алекс с Филипом вскочили и вытянулись по стойке «смирно».
– Эти беспризорники меня достали. Надо принять меры. Хоть вы и не ладите, но работать вам придется вместе. Вы, Алекс, хотя бы на время забудьте о своей вендетте и недоверии к гардемарину, а вы, Филип, проявите усердие и добросовестность в выполнении поставленной перед вами задачи. – Я строго посмотрел на Филипа. – Повторить приказ!
– Приказ понят и принят к исполнению, сэр! Проявить добросовестность и усердие в выполнении поставленной передо мной задачи, сэр! – отчеканил Филип.