Гробовая тишина накрыла площадь. Морды аборигенов вытянулись от удивления и ужаса. Пауза длилась целую вечность. Наконец, старуха Яра, та самая носатая уродина, которая кормила детеныша человечинкой, завизжала:
- Нелюдь убить Милон!
Толпа взревела. Юл бросил быстрый взгляд на Валуя, надеясь найти у того поддержку своим действиям. Но вместо этого он увидел наливающиеся кровью глаза и зло играющие на скулах желваки. Рука, в которой гигант держал дубину, напряглась. Народ племени Думдума утратил нормальную человеческую речь, позабыл все технологии, и даже чурался их, опасаясь "нарушать традиция", но интриговать, пускай и подсознательно, не разучился. Валую Юл больше был не нужен. Валуй теперь станет новым вождем. Эта мысль молниеносным озарением вспыхнула в мозгу парня, и он, больше не думая, нанес упреждающий удар, в прыжке рассек малой боевой лопатой горло громилы, из которого хлынула красная струя. Здоровяк выронил дубину. Младший правнук произвел резкий тычок в пах каннибалу и, не дожидаясь пока тот рухнет, схватил гладиус и бросился наутек.
Толпа вновь взревела и пришла в движение. Из-за валуна выскочила Хона.
- За мной! - прокричала она и понеслась впереди парня.
Юл бежал за девушкой, не оглядываясь. Они петляли в каких-то проулках, выскакивали на широкие улицы, поросшие кустарником, и тут же вновь ныряли в рощицы между высокими домами-коробками с множеством окон без стекол. Сзади слышались крики людоедов. Дважды дротики падали совсем рядом с Юлом, но парень нёсся на всех парах, не оборачиваясь. Сердце готово было выскочить наружу. Казалось, каннибалы вот-вот нагонят беглецов.
Сколько времени продолжалась эта гонка - неизвестно. Младший правнук уже отчаялся оторваться от упырей племени Думдума, когда Хона, а следом за ней и он выскочили на открытую местность, где к деревцу был привязан байк. Девушка быстро отвязала поводья, вскочила на лошадь.
- Что уставился! - проорала она. - Запрыгивай, давай!
У Юла в одной руке была боевая лопата, в другой - гладиус, ножны людоеды у него отняли, и вложить оружие было некуда.
- Подержи, - сказал парень, отдавая Хоне гладиус.
Он попытался запрыгнуть на круп байка, но, соскользнув, растянулся во весь рост.
- Баггерхелл! - выругалась девушка. - Давай скорей!
Юл быстро поднялся и сделал вторую попытку оседлать байка. Снова неудачно. Правда, на этот раз он приземлился на ноги, а не на спину.
- Кегль чахоточный! - проорала Хона. - Из тебя даже нажопник никакой!
С третьего раза Юл сумел залезть на лошадь. К этому моменту на пустырь уже выскочили несколько дикарей. Впереди всех мчалась грязнолицая людоедка с залысинами на черепе. Прокричав нечленораздельный клич, она бросилась к наездникам. Хона осуществила резкий выпад гладиусом, и острие клинка вонзилось прямо в разинутую пасть дикарки.
- Чоп! Чоп! - девушка подстегнула байка, и тот сорвался с места.
Рядом просвистел дротик, за ним второй и третий. Однако расстояние между беглецами и людоедами быстро увеличивалось. Сзади слышались возгласы, преисполненные бессильной злобы и разочарования. Впрочем, подумалось Юлу, едой каннибалы обеспечены: Валуй, Милон, дикарка, которую проткнула Хона, все они пойдут в котел, и маленький каннибал будет требовать у сморщенной старухи очередной кусочек свежей человечинки и с радостью будет обгрызать плохо сваренный палец рыжеволосого вождя...
Проскакав несколько проулков, парень и девушка оказались возле рощицы, внутрь которой вела узкая тропа. Они поехали по ней. Ветки то и дело били Юла по раненному плечу, царапали лицо. Но младший правнук терпел. Внезапно они оказались на открытой местности. Вечерело. Солнце клонилось к закату, но, несмотря на это, после темноты зарослей глаза неприятно резало.
Впереди была речка шириной шагов в тридцать, а за ней - седая степь, уходящая в бесконечную даль. Это цвел ковыль.
- Мы переправимся через реку и потом, до наступления темноты, должны пройти как можно дальше на юг... - произнесла Хона, когда копыта лошади коснулись воды. - И я тебе должна сказать кое-что важное.
- Хорошо, - согласился Юл, - созерцая пышное убранство степи, белой невесты, готовящейся к встрече с жарким и иссушающим летом.
Гексаграмма 22 (Би) - Убранство
Труднее всего быть честным с самим собой
Беглецы прошли не более трех тысяч шагов, когда оказались возле заброшенного поселка. Многие дома были скрыты зарослями, а деревья росли прямо внутри зданий, пробив мощными стволами обветшавшие крыши. Ночь надвигалась стремительно, и парень и девушка решили заночевать в вымершей деревне, расположенной недалеко от речки, той самой, которую, видимо, они недавно пересекли, поскольку русло петляло по местности причудливыми зигзагами. Хона выбрала самый большой и красивый двухэтажный дом с хозяйственной пристройкой в виде сарая, безусловно возведенный еще до Великой погибели. Дом был сделан из кирпича и огражден каменным забором в полтора человеческих роста. Из забора торчали ржавые пики длиной с половину локтя. Ворота давно уже сгнили или, возможно, были выбиты, и спутники без труда заехали внутрь. Во дворе росло четыре дерева, множество побегов от них и несколько кустарников. Травы здесь тоже было достаточно для того, чтобы насытить лошадь.
Беглецы спешились. Юл осмотрелся. Здание очень сильно напоминало ему родную обитель, где жил дед Олег. В груди защемило что-то тоскливое, отдающее роковой безысходностью. Правда, дом находился в жутком запустении, двор зарос бурьяном, почти все окна были без стекол. Рамы оказались сделанными не из дерева, а из какого-то странного серо-коричневого материала. Парень присмотрелся: когда-то, должно быть, он был белым, а теперь со временем потемнел. Гладкая, скользкая, твердая на ощупь рама не вызвала никаких ассоциаций. Юл предположил, что это пластик. Предки производили из него не только книги, не только канистры и бидоны, которые до сих пор верно служат жителям Забытой деревни, но и очень много разных вещей, о которых уже давным-давно никто не помнит.
- Надо завалить вход, - Хона прервала размышления парня.
- Может, в пристройке что-нибудь найдем, - предложил Юл.
В сарае с дырявой крышей и стенами, покрытыми многолетними лианами, дверей не имелось. Возле самого входа что-то серое вдруг рвануло резко вверх. Еще не понимая, что случилось, чисто рефлекторно парень метнул боевую лопату, срезав налету громозвучное нечто. Этим нечто оказалась самка фазана.
- Будет чем поужинать! - обрадовалась Хона. - А то у нас уже почти ничего не осталось.
- Здесь у нее кладка, - сказал младший правнук.
Байкерша подбежала к яйцам, взяла одно из них, внимательно рассмотрела и удовлетворенно произнесла:
- Недавно отложены, без зародышей.
В сарае беглецы обнаружили склад пластмассовых бидонов. На некоторых была выдавлена надпись: "Вода на продажу".
- Что здесь написано? - спросила Хона.
- Папа тебя не учил читать?
- Баггерхелл! - неожиданно вспыхнула девушка. - Проклятый кегль, я, кажется, вопрос задала!
- Ладно, ладно, успокойся, здесь написано: "Вода на продажу".
- Что?
- Вода на продажу...
- А что такое продажа?
Юл сам точно не знал значение этого слова, но пояснил, что это почти то же самое, что обмен. Гнев Хоны исчез так же быстро, как и возник. Она засмеялась:
- Как это, обмен на воду?.. ха-ха... обмен на воду возле реки!.. Теперь я понимаю, почему небесный стальной конь Харлей Изначальный наслал на них мор. Он не любит дураков! Интересно, на что они меняли воду: на свиней, уток или рабов, произошедших от бычья и телок?
В отличие от байкерши, Юла озадачил не смысл надписи, а способ, которым она была нанесена на бидоны. В принципе на дереве можно вырезать любой рисунок, но как такое сделать на пластике? На пластике такое невозможно. Но ведь надпись есть, вот она.
- Чем можно перегородить вход? - Хона вывела из задумчивости парня.
- А нужно ли это? - спросил Юл.
И словно в ответ где-то вдали послышался заунывный, долгий, полный голодной тоски вой.
- Это вердог, - девушка перешла на шепот, - вернее, вердоги, отродья степных кошмаров. Если одинокий наездник случайно повстречается с ними, считай, что он мертв.
Повертев головой, младший правнук обнаружил длинные пластмассовые поддоны, на которых стояли бидоны для продажи воды.
- Перегородим вход этими штуками, - сказал он, - свяжем их лианами и прикрепим к пикам на стене и к чему-нибудь на земле. Защита, может, и не совсем надежная, но мы, по крайней мере, успеем услышать, если кто-то начнет к нам пробираться.
Спутники так и сделали. Баррикадирование входа они закончили с последними лучами солнца. Затем они направились в дом. В просторном помещении, которое, скорее всего, когда-то было гостиной, беглецы сложили костер из сухих веток. С помощью сена и кресала Юл разжег огонь. Хона тем временем ловко ощипала и распотрошила фазаниху.
После полуголодных дней жареная птица почудилась роскошным пиршеством. К тому же в кладке оказалось целых шестнадцать яиц, половину из которых парень и девушка выпили, остальное оставили на потом. Насытившись, Хона и Юл разговорились.
- Знаешь, - сказала девушка, - хоть Харлей Изначальный за дело наслал на людей мор, все же раньше умели классно строить. Этот дом, в котором мы сейчас, красивый, хоть и весь в траве. Ты видел, как кирпичи ровно сложены! И еще такими узорами сделаны, как бы такое убранство... не знаю, как сказать...
- Ты мне хотела сказать что-то важное, помнишь? - Юл вопросительно посмотрел на Хону.
Странно, в отблесках костра байкерша не казалась наглой и надменной. Куда-то исчезла ее бравада, желание ничем не уступать взрослым кочевникам. Сейчас она выглядела хрупкой, немного печальной, но по-прежнему очаровательной. Словно Хона только что открылась по-новому, показала другую сторону женской красоты, которая манит мужчину, но никогда не откроет до конца свои магнетические тайны.