- В щепотку капаешь воду и натираешь им оружие, нож, наконечники стрел, но только лучше не руками, а с помощью листьев или травы. Очень помогает в борьбе с крупным зверем. Главное, успеть его хотя бы один раз пырнуть или пробить шкуру стрелой. Зверь вскоре вырубится. Держится на металле три недели, потом стоит обновить.
-Я оставлю яд пока нетронутым, но тебе спасибо, - сказал Ури, - я тебя вот о чем хочу спросить, если вы добываете металл из старых домов, можно будет сварганить лезвие для боевого топора? Мою старую секиру похоронил угрень во время бури. Такая большая рыбина, может, видел?
- Видел, - подтвердил Степа, - мы называем его подводной рысью. Ты говоришь о металле. Мы сдаем его под счет. Конечно, утаиваем кое-что, но выковать лезвие где-нибудь в городе, а не в кузне, мы не сможем.
- Послушай, вам запрещены акинаки, то есть мечи, копья, но ведь топоры-то разрешены. А секира - это тот же топор, только немного другой формы.
Знахарь задумался на несколько мгновений, потом сказал:
- Мой двоюродный брат работает в кузнице. Я договорюсь с ним. Он сделает два лезвия.
- Два, - удивился Ури, - мне хватит одного.
- Еще одно для меня. Ты ведь воин. Научишь меня драться на топорах.
Байкер ухмыльнулся, взял тростинку и принялся рисовать на песке:
- Лады! Тогда принимай заказ. Смотри: лезвие должно быть выпуклым, ну... вот примерно так. Его длина как моя ладонь и еще два пальца. Ширина где-то такая же. Нижний край лезвия вытянут на три... нет, лучше на четыре пальца. Шейка пусть будет в четыре пальца. Можно и в три сделать, но пусть будет в четыре. Проушину сделаешь вот такой формы под хорошее такое древко. Обух в три пальца и остро заточен, как и лезвие... все вроде. А, да, еще носок. Не нужно его вытягивать в пику, но пусть будет вот такой, чтобы охамевшему баггеру хоть в битве, хоть на допросе можно было под бочину ткнуть для пущего понимания.
- Я запомнил, - сказал знахарь, - думаю, у нас получится незаметно выковать секиры. Только не торопи. К осени ты получишь свое.
- А я тем временем найду хороший ясень, - Ури довольно крякнул, - заготовки под топорища тоже нужны. И еще, ты можешь сделать наконечники на болты для арбалета?
Степа, немного поколебавшись, кивнул:
- Сделаем, и так много металла уйдет, но есть нычки. Кузнец найдет недостающее. Ведь у меня и у него общие прадед и дед, а значит, и общая ярость.
Наконечники были готовы к середине лета, а в начале осени знахарь, как и обещал, принес лезвия. Ури сделал из них две превосходные секиры.
- Теперь я снова чувствую себя президентом клана Дэнджеров, - удовлетворенно произнес он, когда в первый раз взмахнул смертоносным оружием.
Отныне знахарь приходил к Ури упражняться бою на топорах. По неопытности Степа предложил проводить тренировочные поединки, но байкер отказал ему в этом.
- Это тебе не акинак, - говорил он, - махание секирой быстро утомляет, управляться ею тяжело, может так случится, что пойдет в ту сторону, куда ты не хотел ее направлять. Нет, так и покалечиться недолго. До весны научу тебя простым ударам, тычкам и зацепам. Этого тебе хватит сполна, чтобы оттяпать башку любому ублюдку.
Сначала, под пристальным наблюдением байкера, Степа отрабатывал удары, водя секирой по воздуху, затем тренировался на деревьях, срубленных на высоте роста взрослого мужчины. Знахарь отличался невероятным упорством. Ни осенние ливни, ни ветер, ни клокочущее негодованием серое море не могли остановить тренировок. Он рубил, пинал, наносил обманные удары, разучивал движения в любую погоду. Вся злость, вся жажда мстить за сестру и за предков обрушивались на ни в чем не повинные пни и колоды, и Ури нравилось усердие ученика.
- Все хорошо, - говорил он, - но это не дело, нужна плоть, чтоб ты ощутил, как в нее входит лезвие.
Однажды байкер ушел слишком далеко от своего логова и подстрелил сайгу, которую среди кочевников называли также "лесной овцой". На следующей тренировке перед Степой на толстой ветке висела неразделанная туша.
- Вот враг, - сказал байкер, - давай-ка, отведай его крови!
Степа рубанул сверху вниз по диагонали. Лезвие с хлюпом и хрустом вошло на всю глубину в бок сайги.
- И тут перед тобой появляется второй враг, - Ури указал на дерево, - убей и его.
Степа дернул рукоять, но только качнул тушу. Лезвие глубоко увязло в мясе и ребрах животного. Знахарь снова рванул древко на себя. Секира слегка поддалась, и только с третьего раза он освободил оружие.
- Второй враг убил тебя, - заключил Ури, - рубишь ты хорошо, удар поставлен прилично, и все же ты проиграл. В битве с несколькими врагами надо рубить не на всю длину лезвия, а вершком на его половину или того меньше, чтобы завалив одного ублюдка, тут же схватиться с другим.
Степа кивнул в знак понимания.
- Лады! - Ури покровительственно ухмыльнулся. - Сегодня у нас будет день задушевной болтовни и объедания. Я пойду, разведу костер, а ты пока поупражняйся в разделке лесной овцы. Руби ее, но так, чтобы лезвие не застревало.
Вечером байкер и знахарь устроили пир в длинном одноэтажном сооружении, скрытом от посторонних глаз в зарослях орешника. Крыша постройки сохранилась только на треть, но от накрапывающего дождя защищала.
- Мясо жесткое, - заметил Ури, подкидывая хворост в костер, - тебе уже пора, наместник не досчитается.
- Не хочу сегодня никуда, - Степа устало вздохнул, - утром приду. Скажу, что охотился на чернокрылов. Подстрелил одного и ждал ночи, чтобы забрать, да только тварь уползла куда-то. Никто кроме меня не знает о свистках.
- Как ты только терпишь эту хрень! - байкер покачал головой. - Может, когда я освобожу дочуру, поедешь с нами? Ты не похож на бычье, ты не должен подчиняться баггерам.
- Нет, - сказал знахарь, - за это заберут жизнь отца или одного из младших братьев.
- Что там слышно, кстати, о моей Хоне?
- Говорят, нынешние дети господни чудны своей кротостью и богобоязненностью. Из-за этого в следующем году в Богополе ждут великий урожай.
- Что-то не похоже на мою дочуру, - задумчиво произнес Ури, - ты точно уверен, что это она, а не какая-нибудь другая деваха?
Степа пожал плечами:
- Я слышал это от наместника. Отрок и девица, прибитые бурей, поражают своим смирением и любовью к Элохиму. Так и сказал, передаю слово в слово.
- Скоро зима, - байкер поднес руки к костру, - а там и весна. Мне нужно что-то придумать, чтобы попасть в этот ваш Богополь.
- Я думал об этом, - сказал Степа, - напрямую не прорвешься. Есть у меня идея. Тебя нужна кольчуга и облачение воина. Тогда ты сможешь доехать до Богополя без особых вопросов.
- И где ж ее достать? Снять с наместника? Так ты сам говорил, за это десять твоих соплеменников порешат.
- Три раза в году из Богополя к нам приезжают повозки за металлом. Иногда чаще. Но три обоза - это обязательная дань. Один из таких обозов приходит перед праздником жертвоприношения. Мы можем напасть на караван, и ты возьмешь облачение одного из убитых.
- А ты дерзкий, - Ури расхохотался, - и сколько бойцов охраняют повозки?
- Шестеро. Раньше было восемнадцать, потом стало двенадцать. А теперь только шесть воинов. Тридцать весен уже никто не восстает. Люди Богополя разъезжают по дорогам безбоязненно. Это их дороги, - знахарь тяжело вздохнул и добавил. - А мы их рабы.
- Вдвоем против шестерых, - задумчиво протянул Ури, - опасная задумка. Они ведь не какие-то кегли с бугра и даже не выродки из Запагубья, они умеют сражаться.
- И еще. Там будут три раба. По одному на каждую повозку. Их придется тоже убить, - Степа взглянул на байкера с напряжением и болью. - Даже если там окажутся Степные Псы. Свидетелей не должно остаться.
- И не жалко тебе своих? - медленно спросил Ури.
- Жалко, - Степа перевел взгляд на потрескивающий костер. - Мой народ и так умирает, потому что раб не считается человеком. А быть живым скотом страшнее смерти. Я знахарь, и мне ведомо, что порой приходится отрезать конечность, чтобы спасти остальное тело.
- Я тоже это знаю, - сказал Ури, вспомнив о ране, которая при промедлении наверняка убила бы его.
- Ладно, - отмахнулся Степа, - это я так. Скорее всего, там не будет Степных Псов. Богопольцы не любят нас, считают слишком строптивыми. Главное другое, засаду устроим подальше от моей деревни. Нападем на обоз возле селения Сурви. Пусть их покарают за смерть воинов.
- Кто такие Сурви?
- Наши предки, по преданию, называли себя выживальщиками, и после Судного дня, поселились на том месте, где сейчас стоит наша деревня. Какое-то время десять-пятнадцать весен, к нам стекались выжившие. И тогда случился раскол: большая часть утверждала, что незнакомцев стоит принимать в свои ряды, но было и меньшинство, которое выступило решительно против этого. Лишние рты - лишние проблемы, так говорили они. В конце концов, несогласные отделились от нас, ушли на другое место, на морское побережье и назвались Сурви, а если точнее - Истинными Сурви. А мы стали Степными Псами, в честь собак. Ведь они всегда помогали людям выживать.
- Ты суров, - сделал вывод Ури, - за раздор, который был чуть ли не сто оборотов небесного колеса назад, готов подставить под нож... сколько там за убитого воина?.. шесть на пять... тридцать... да, тридцать человек. А ведь они почти ваше племя, только другой клан. Как у нас, у байкеров, семь кланов, но одно племя.
Степа покачал головой:
- Восемьдесят весен назад между нами случилась война. Сурви совершили набег на нас, но мы их разбили. Потом заключили вечный мир и разделили территории, мы получили право рыбачить на море. Больше они не пытались воевать, потому что Степные Псы были многочисленней. Богопольцы с самого Судного дня жили с нами рядом. Поначалу они казались мирными, потом стали нападать на соседей. Когда они собрались походом против нас и п