- Ничего это просто нелепые слухи, - скороговоркой проговорил парень.
- Слухи... вот что, - Юлий Первый вытащил из стола три берестяных свитка и протянул их Олегу, - возьми, здесь послания. Это для деда Ури, это для брата Кассия, а это для твоего будущего тестя Хорекса. Спрячь их в сумку, и иди за мной, я тебе кое-что покажу.
Отец, сын и самка леопона прошли по коридору вдоль книжных стеллажей к лестнице, ведущей к стальному люку.
- Ника, жди здесь! - скомандовал принцепс, поставив ногу на перекладину.
Пятнистая кошка бросила на хозяина взгляд, полный неудовольствия, но подчинилась, улеглась на дощатый пол. Юлий Первый, достал из кармана ключ, открыл навесной замок, резким рывком откинул люк. В лицо ударила весенняя свежесть.
- Пойдем, сын, пойдем, не стесняйся! - принцепс вылез на крышу.
Олег последовал примеру отца. Творцово, после уничтожения Богополя, считался крупнейшим поселением степи, однако с высоты академии он не казался таким уж большим. Кирпичные дома новоявленных патрициев, административные здания и хозяйственные постройки, загоны для скота и нелюдей, саманные и деревянные хаты, окруженные частично частоколом, частично бетонно-каменными стенами, вмещали в себя около тысячи граждан вместе с детьми, две сотни учеников и гостей со всего Припагубья и триста обращенных в рабство аэсов.
Творцово стоял на холме, и потому с крыши академии открывался прекрасный вид на весеннюю степь. Вдоль широкой реки чернели нивы, на которых копошились люди. За рекой начинался небольшой лесок, а за ним - бескрайнее дикое поле.
- Когда-то я и твоя мама стояли на самом высоком здании мертвого Ростова. Сейчас оно уже разрушилось. Ты не знаешь, что такое настоящая высота. А я познал ее лишь благодаря строению предков. И все же посмотри на мир с высоты нашей, пока еще не такой великой цивилизации, - просипел Юлий Первый, указывая на перемигивающуюся солнечными бликами реку. - Там, внизу была деревня. Она стала основой для Творцово. Теперь там только несколько рыбацких хижин. Возле нее меня поймали байкеры, и я впервые увидел твою маму. Представь, я шел из Забытой деревни и проходил по этому самому месту, где сейчас академия, и здесь не было никаких домов, никаких стен, ничего не было. Только трава, кусты и деревья. А вот посмотри туда, сын! Видишь, мельница! Когда ты родился, она уже стояла там и молола зерно для народа Демиургии. Для тебя она привычная часть пейзажа, но были времена, когда зерна кукурузы и пшеницы толкли в ступках. Их и сейчас толкут на дальних рубежах, но только не здесь и не в Забытой деревне.
Отец и сын какое-то время стояли молча. И только далекий крик петуха нарушал тишину позднего утра.
- Я веду статистику. Я вам объяснял на закрытых уроках, что это такое. Знаешь, сколько детей Творцово и Забытой деревни доживало до совершеннолетия тридцать лет назад? - принцепс вопросительно посмотрел на сына.
Олег пожал плечами.
- Три из десяти, - Юлий Первый поднял палец, как бы подчеркивая важность сказанного, - только три из десяти! А сейчас? Сейчас - семь из десяти. Да, именно так, семь из десяти. Четыре ребенка из семи мы спасаем. К твоей маме едут рожать со всего Припагубья. Хона сама родила пятерых. Ты знаешь, что наш первенец, зачатый в Богополе, прожил всего несколько минут. Мы его хотели назвать, как тебя, Олегом. И вот тогда твоя мама решила изучить акушерство. Она вообще настырная и сильная, колдунья и магесса акушерства, - лицо принцепса озарила невольная улыбка. - Кассий, Алиса, Лидия и ты. Кто знает, выжили ли бы вы, если бы не идея создать Демиургию? Мать Хоны, твоя бабушка, Бэха Некроткая, сумела родить живой и здоровой только одну девочку. И то ценой своей жизни.
Олегу стало неловко. Он не знал, что такое любовь бабушки или мудрость деда. Урал Громоподобный был далеко, а общение внуков с собственными родителями Юлий Первый не особо поощрял. Да и бабушка Талея с дедушкой Каеном были в жестокой обиде на принцепса за убийство их старшего сына Сазлыга. Для них Юлий Первый был братоубийцей. Впрочем, и бабушка Талея и дедушка Каен уже умерли от старости.
- Если бы не идея создать Демиургию, - продолжил Юлий Первый, - нас рано или поздно покорили бы байкеры. Сейчас они уважают нас за силу и мудрость, но если бы не было Демиургии, мы были бы слабы, глупы и беспомощны. А потом пришли бы богопольцы, разгромили бы степняков, а нас ввергли бы в еще более унизительное и страшное рабство. И ты, сын, полагаешь, что жизнь дюжины ретроградов стоит жизни сотен детей и матерей, умирающих во время родов, стоят свободы и чести твоих потомков и потомков всех граждан Демиургии? Ты так считаешь?
Олег не нашелся, что ответить и потупился.
- Демы, или чернокрылы, считались опасными тварями. Но твой брат Кассий умудрился приручить их. Он даже на охоту ездит с ручным чернокрылом на плече. Теперь рядом с Ростовской факторией имеется целая ферма по выращиванию демов. Семь лет назад с востока пришла саранча. Пограничный дозор вовремя оповестил нас, и мы успели опрыскать часть полей средством, сделанным на базе яда чернокрылов. Мы спасли только пятую часть урожая, но этого оказалось достаточно, чтобы в Демиургии не наступил голод. Целый год мы все недоедали, но не голодали. Если бы я не сломал сопротивление мракобесов, мы бы не владели средством против саранчи, и половина степи вымерла бы. Стоит ли их жизнь голодной смерти тысяч крестьян?
Олег молчал.
- Я не виноват и не собираюсь ни перед кем оправдываться, - сипло произнес Юлий Первый. - Когда-то на этой земле была большая страна, самая большая по площади. И когда-то ею правил ничтожный царь. Отец ничтожного царя, тоже правитель, говорил ему, что тот, прежде всего, обручен со своей страной. Но ничтожный царь был слабоволен и глуп. Как любят говорить байкеры, продался за вагину. И однажды пришли люди и убили царя, и его жену, и всех его детей. И они были правы, поскольку тот, кто забывает о будущем своего народа, не достоин иметь потомков, ибо не слышит их зов. Если когда-нибудь мы забудем о благе Демиургии, придут те, кто уничтожат нас. И правильно сделают.
Олег пересекся взглядом с отцом, и затылок юноши заиндевел, будто открылись незримые врата во что-то запредельное и оттуда подул ветер. Неприятный, колкий, холодный, но так необходимый для того, чтобы вращать лопасти мельницы, двигать парусные ладьи и вообще жить и творить историю.
- Помни об этом, сын, ты обручен с Демиургией, и твоя хотелка не стоит жизни ни единого гражданина. Я вынужден творить зло, чтобы преумножить добро. Потому что если я не буду делать так, зло жестоко надругается над всеми нами. Через пришлых врагов, через голод, через болезни и недород. А посему я ни в чем не виноват, и мне не в чем раскаиваться. Считай свое задание экзаменом по политической стратегии.
Олег кивнул. Оспаривать решение отца не было ни желания, ни сил.
- У твоего прапрадеда Олега были наручные часы. Они давным-давно остановились. Но я сумел их починить и подарил Кассию. Время снова идет. Стрелки часов нарезают круги и, кажется, что время тоже движется по кругу. Мы будто обречены повторять все заново. Но есть в человеке нечто, благодаря чему каждый оборот - это не возвращение в исходную точку, а движение хотя бы на маленькую ступеньку вверх. Так мы и идем по спирали. Знаешь, что в человеке мешает деградации и что движет его вперед, несмотря ни на что?
- Что? - спросил Олег.
Принцепс, оставив вопрос без ответа, вытащил из кармана маленький пластиковый томик желтоватого цвета.
- Возьми, - сказал Юлий Первый, - это Канон перемен. Твой дед Ури назвал эту книжицу путеводителем судьбы. Она ему помогла, может, и тебе чем-то поможет. Эта книжка говорит о том, что все в мире меняется, но даже если что-то и заканчивается, то это еще не конец. И все человеческое, все перспективное и прогрессивное в этом мире начинается с...
Принцепс загадочно улыбнулся и произнес:
- Впрочем, первая глава, первая гексаграмма скажет тебе, с чего все начинается, и кто такой человек. А теперь иди, попрощайся с матерью перед отъездом. И не забудь поздравить сестру Лидию с рождением племянницы. Надеюсь, ты в курсе, что она вчера родила?
- Конечно, - кивнул Олег.
- Иди, - устало проговорил Юлий Первый, - я еще немного постою, а потом займусь делами, буду двигаться к своей цели. Цели, которую нельзя достичь, но к которой необходимо идти, чтобы быть творцом, а не тварью.
Спускаясь по лестнице, юноша, снедаемый любопытством, достал книжицу, открыл ее и прочитал название первой гексаграммы.
Гексаграмма 1 (Цянь) - Творчество
Путь, который может быть пройден, это не постоянный путь
Дао Дэ Дзин
Пока друзья шли от академии к лечебнице, Цеб прожужжал все уши Олегу о том, что принцепс дал ему пачку бумаги и чернила и повелел записать все, какие только возможно, судьбоносные баллады. За это юному байкеру было обещано демиургское гражданство.
- Он так и сказал, считай свое задание экзаменом по этнографии, - взахлеб тараторил Плацебо Проворный, - я объезжу все кланы, чтобы не упустить ни одной песни и молитвы. Все заговоры перепишу, все до единого!
- Это, действительно, здорово, - согласился Олег, - ты меня подожди здесь, я с мамой пообщаюсь.
Лечебницей, или больницей, называлось одноэтажное кирпичное здание с шатровой крышей, в основании которого лежал квадрат. Занимало оно весьма значительную площадь, превосходящую размерами любое из строений Творцово. Здесь имелся склад лекарственных препаратов, сделанных из растений, грибов и секреций животных, здесь же была и небольшая химическая лаборатория, которая пока еще не функционировала в полную силу. Многочисленные дела не давали Юлию Первому всерьез заняться химией, а достойные ученики пока что задействовались на более важных фронтах работы. Недавно, всего с два года назад, почти сразу после войны с Богополем, открылась хирургия. Правда, самая сложная операция, которая тут проводилась - это удаление аппендицита. Да и то двое из шести пациентов умерли. Однако, как говаривал принцепс, каждый третий умерший - это в любом случае лучше, чем каждый первый.