– Говори, зачем пришел.
– Мы ничего не могли с этим поделать, – откровенно сказал Ф. Т. – Клянусь Господом, – Его глаза искали мой взгляд в надежде увидеть в нем прощение.
– Филип, Совет по защите окружающей среды состоит из фанатиков, которые без конца создают нам проблемы. Вы задумали убийство наших кадетов? Нет. Но вы создали ту атмосферу, в которой подобное стало возможным. И это непростительно. – Джеренс открыл рот, чтобы изречь что-то благоразумное, но я остановил его жестом. – Да, вы это сделали, ваш Совет! Ваши постоянные нападки на нашу политику, эти подкопы под нас в Генеральной Ассамблее…
– Па, как вы можете противодействовать нам? Ты знаешь, что произошло в Бангладеш?
– Я был там.
Да, я побывал на крохотных островках, что остались от этой потонувшей в трясине страны.
– А ты знаешь, что творится в Голландии? Или в Луизиане? Что происходит в Микронезии?
– Может, хватит о политике, вы двое? – Дерек стоял, уперев руки в бедра.
Я не обратил на него никакого внимания.
– Филип, потребовались бы усилия многих поколений, чтобы повернуть вспять…
– Не потребовались бы. В нашем Совете провели исследования. Все просчитали. Я сам проверил все цифры, потому что это был мой проект. Через более или менее длительный срок реальная работа по защите окружающей среды на самом деле спасет…
– Через какой это срок? – пристально посмотрел я на него. – Опять же через несколько поколений?
– Замолчите, вы оба! – Дерек каждым своим дюймом в этот момент являл губернатора планеты Надежда.
– Тридцать лет, – упрямо сказал Фити.
– Мы должны платить больше, чем запланировано во всем бюджете этого года. Филип, у нас нет таких денег. – Сколько раз мы еще будем сталкиваться на этой дорожке – мой непримиримый сын и я?
– Уловы рыбы в южной Атлантике опять снизились. Это уже пятое лето…
– А импорт продуктов питания из колоний вырос. Одно уравновешивает другое.
Я посмотрел на дверь за его спиной, надеясь, что он поймет намек и уйдет.
– Не хочу при этом присутствовать. – В глазах Дерека сверкнул опасный огонек. – Джеренс, давай оставим этих лунатиков. – Он потянул Бранстэда за рукав. – Ник воображает, что он у себя в Ротонде и спорит с каким-то деятелем Земельной партии. – Он шмыгнул мимо меня. – А ты! – Он остановился на мгновение, чтобы пронзить взором Филипа. – На сегодняшний день тебе нечем гордиться. Как ни удивительно, ты ведешь себя как последний болван! – И он вышел.
Бранстэд последовал за ним, пожав мне на прощанье руку.
Воцарилась тишина.
– Что-нибудь еще? – вопросил я таким же непреклонным голосом.
– Вспомни, зачем ты пришел, – мягко вступила в разговор Арлина.
Филип собрался с духом:
– Да, сэр, есть кое-что еще.
– Что же?
– Отец, я тебя люблю, – промолвил он неуверенно. Я шагнул к выходу, но мои пальцы соскользнули с дверной ручки, а он подбежал ко мне и схватил меня за руку.
– Отец, умоляю тебя! – Он упал на колени.
– НЕ СМЕЙ ДЕЛАТЬ ЭТОГО! – Я с ужасом обнаружил, что занес над ним кулак. Но вместо удара поднял сына на ноги.
Когда-то, в моей молодости, один человек уже падал передо мной на колени, но я отказался пощадить его. И с тех пор это было для меня нестерпимым.
Я закрыл лицо руками:
– Фити, уйди, прошу тебя.
– Сэр, между нами не должно быть таких отношений.
– Ты сам это сделал. Кто обыскивал мой кабинет? Кто копировал для Земельной партии секретные бумаги, касающиеся экологических вопросов?
– Мне было всего девятнадцать, и я был такой глупый! Они сказали, что это им поможет.
И цинично предали его.
– Ты никогда не был глупым. Сколько раз я просил тебя не связываться с «зелеными» радикалами. Тебе прекрасно известно, какой политический капитал им принесла твоя поддержка. И продолжает приносить!
– Мы не радикалы, – произнес он рассудительно, но тут же сорвался:
– Я так люблю вас, сэр!
Не в силах что-то сказать, я повернулся к двери, изо всех сил сдерживая себя.
– Разве мы не можем снова стать друзьями? Пожалуйста?
– Ну, Ники, разве ты не можешь? – Голос Арлины был исполнен нежности.
Я проглотил комок в горле, чтобы обрести способность говорить:
– Ну, а как Джаред?
– Хорошо, сэр, – бросил Фити. Ему как будто не хотелось об этом говорить. Джаред Тенер когда-то жил с нами, еще мальчишкой, и от него было много неприятностей. Мне он сильно не нравился. А теперь они с Филипом были заодно.
– Все еще намерены породниться?
– Он хочет клонироваться.
– Чьи клетки?
– Мои.
– Дерек так клонировался.
– Я знаю.
Мы задумались. Я глубоко вздохнул:
– Ты порвешь с этими «зелеными» политиканами?
С обреченностью во взгляде он взглянул на мать.
– Нет, па, – сказал он твердо.
Казалось, это должно было привести меня в ярость, но почему-то я был рад. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуться и взглянуть в глаза сыну. Отчего-то у меня началась резь в глазах. Проклятые выбросы. И дело не в том, что «зеленые» были правы, просто мы ничего не могли с этим поделать.
Руки Филипа начали теребить рубашку. Он прожег меня взглядом.
– О боже! Я не владею собой. – Это было похоже на безумие, до которого он доводил себя в детстве. Тогда маховик его мыслей раскручивался так, что Фити не мог себя контролировать. Он на мгновение закрыл глаза, стараясь дышать глубже. – Это невыносимо… О тех кадетах, сэр… Клянусь сделать все, что бы вы ни сказали, сэр… Не надо лишать меня свободы…
Господи боже мой, я больше не мог этого выносить.
Его пальцы вцепились в хлопчатую ткань рубахи:
– О, папа, прошу тебя, не плачь! Я распахнул объятия.
Со стоном он упал мне на грудь. Арлина молча вытянулась у двери. Она украдкой вытирала глаза.
Я зевнул. Было уже очень поздно, но я ценил каждую минуту, проведенную с Дереком. Арлина устроилась рядом и держала меня за руку. Бранстэд был в кабинете, звонил кому-то со своего мобильника. Кэрр расположился на мягком диване.
– Что ж, дело сделано, – сказал он. Я пожал плечами:
– А потом он пошел домой.
После наших пламенных объятий мы с Филипом еще долго проговорили. Но, несмотря на всю чувствительность сцены примирения, три года размолвки сказывались. Так или иначе, мы перешли к политике, и между нами возникла некоторая натянутость. Наконец он ушел, неопределенно пообещав, что скоро навестит меня снова, вместе с Джаредом. К своему стыду, я понял, что был даже рад его уходу.
Арлина стояла, держа в руке рюмку.
– Я рада, что вы помирились.
– А кто сказал, что это так? – Она лишь фыркнула в ответ, и я продолжил недовольным голосом:
– Я вовсе не говорил ему, что был бы счастлив заключить его в свои объятия. Возможно, мой утонченный, высокоинтеллектуальный сын сам об этом догадался.
– Все, что произошло между вами… – Она покачала головой.
Наверное, хреновенько ей было в эти последние годы. Со мной нередко случались приступы ослиного упрямства.
– Прости меня. Я вовсе не хотел вас разлучать. Думать не думал об этом.
– Господи боже мой! Так-таки и не думал? – Арлина посмотрела на меня насмешливо, но ее пальцы сжали мои.
– Я не… Мы с тобой не так уж много говорили о… – Я споткнулся на полуслове.
– С тех пор, как ты закричал на него, тогда, за завтраком.
Я съежился. Не самые приятные воспоминания. До сих пор я чувствовал, что меня предали.
– И все это время ты переживала…
– Конечно. Я же его мать.
– А я его отец!
– Конечно, любимый. – В ее тоне не было и тени укора.
Я не стал спорить дальше. Арлина всегда делала то, что считала правильным.
Дерек решил напомнить о себе:
– Я рад, что все это кончилось. Ничего, кроме одиночества, ты бы не добился.
– Вы забываетесь, сэр! – холодно произнес я.
– Я забываюсь? – Губернатор федерации народов планеты Надежда, не моргнув глазом, встретил мой взгляд.
Я пожал плечами, чтобы не показать своей досады:
– Если мне понадобится обследование моих переживаний, я найду, куда обратиться за помощью.
– Он тут тебя не обижает? – возник в дверях, закончив свой разговор по мобильнику, Бранстэд.
– Нет, но пытается.
– Хватит на меня наезжать, – неудачно парировал я.
– Ты ведь всегда был одинок, а, Ник? – спокойно сказал Дерек.
Я почувствовал себя неуютно – словно меня прилюдно раздевали.
– Однозначно не скажешь, хотя в какой-то мере – да.
В детстве, живя с отцом в нашем коттедже, я действительно был одинок, если не считать дружбы с Джейсоном. Но тогда я не отдавал себе в этом отчета. Во время службы на Флоте мне как капитану корабля приходилось держать дистанцию с окружающими. Примерно то же было, когда я командовал Академией. Потом монастырь… Я быстро взглянул на склонившуюся ко мне Арлину и добавил:
– Кроме разве что женитьбы.
– Если бы это было так! – Она улыбнулась, желая смягчить горечь этих слов.
– Арлина?
Она тяжело поднялась на ноги и, встав сзади, принялась массировать мне плечи:
– Ты был любящим мужем и внимательным к тому же. Но ничто не могло разрушить стену, которую ты возвел. И виноват в этом твой отец.
– Ну и дела! – Мне оставалось только развести руками. – Что это на вас на всех сегодня нашло? – Я осторожно убрал пальцы Арлины со своих плеч и встал. – Мне надо поработать. В Азии уже утро, Хирото-сан ждет. А я хочу еще позвонить Хазену насчет того сержанта-убийцы. Чарли уже лег спать?
Мы с адъютантом частенько работали ночами. Это было самое спокойное и продуктивное время.
– Витрека через неделю заберут, – напомнил Джеренс.
– Тогда вызови кого-нибудь. У нас куча дел. Я едва не забыл, что надо выбрать нового помощника-гардемарина. Завтра мне надо лететь в Нью-Йорк на Совет патриархов. На следующий день фонд Бона Уолтерса дает банкет на околоземной станции, – В некотором замешательстве я потоптался у двери и наконец пробормотал: