– А что же мне делать?
– Уезжай из Ротонды. Затаись где-нибудь. – Я откашлялся. – Джеренс, когда настанет конец…
– Не говорите так.
– Как – не говорить?
– Что вы можете не вернуться.
– У вас ведь есть и другой безрассудный вариант, не так ли?
– Ерунда, – грубовато оборвал его я.
– Вы забыли, сэр, что я был с вами на «Трафальгаре». И видел, как вы разрушили ядерными бомбами орбитальную станцию. Что бы ни было у вас на уме, позвольте сделать это кому-то помоложе, поживее. Кто-то…
– Достаточно, Джеренс. – Я никого не хотел посвящать в свой безумный план, и, кроме того, терять мне в случае неудачи было меньше, чем Бранстэду.
– Вы позвоните мне? – уныло спросил он.
– До рассвета. По восточноамериканскому времени.
– Я буду наготове. Удачи.
Когда я закончил разговаривать с Бранстэдом, Арлина помассировала мне плечи. Это помогло.
– Ники, ты собирался мне кое-что сказать. – Да.
– Сейчас.
– Нет. – Однако она могла настоять на своем. Я стал тянуть волынку:
– Вот-вот надо будет звонить Стангеру.
Малейшая ошибка с моей стороны – и наши зыбкие надежды тотчас же рухнут. Я с большим трудом уговорил Арлину пойти в отель и попытаться поднять дух Фити и Джареда. Если Стангер всерьез вознамерится обстреливать Лунаполис, всем нам лучше держаться вместе.
Я дождался соединения, напомнив себе, что, по мнению Стангера, я нахожусь на Земле. Паузы перед моими репликами должны быть короткими-короткими.
– Стангер слушает.
– Я прибуду на «Галактику». – Я лениво потер больное колено.
Капитан вздохнул, словно от облегчения:
– Очень хорошо.
– Вы хотите, чтобы я прибыл в эту среду?
– Чем дольше мы ждем, тем вернее какие-нибудь горячие головы откроют огонь.
– Согласен. Я приготовлю шаттл. Даю вам клятву, что я прибуду на «Галактику» в ближайшую среду.
– Никаких уловок. Без оружия, без военных. Только вы.
– Капитан Стангер, я клянусь вам именем Господа Бога, что прибуду на «Галактику» один и без оружия, что со мной не будет морских пехотинцев, кого-то из ВВС ООН или Флота. Или матросов, если на то пошло. Даже жителей Лондона.
Послышался смешок. Я спросил:
– Вы будете готовы к переговорам?
– Только для составления меморандума, о котором мы говорили. И больше ни о чем.
– Я могу постараться вас переубедить, – саркастически заметил я. – Что-нибудь еще? – Я затаил дыхание.
– Вы поклялись в этом без всяких оговорок? На «Галактику» не прибудет вооруженных людей, включая вас самого?
– Нет. Торжественно в этом клянусь. Один, без оружия, в среду.
– В качестве акта доброй воли, назовите мне ваше местонахождение.
– Нет.
– Почему нет?
– Со мной есть другие люди, которым вы можете причинить вред.
– Ты, су… – Фраза осталась незаконченной.
– Стангер, как много членов вашего экипажа осознают, что вы делаете? – Он контролировал капитанский мостик, и возможно, больше на борту «Галактики» о его вероломстве никто не знал.
– Я сказал тем, кому следует это знать. Они отправятся в полет со мной. Вы знаете, мы отбываем на «Константинию». Осталось взять последних пассажиров и кое-какие припасы.
Ну и нахал! Небольшой мятеж, свержение правительства – а потом обычный рейс. Я почувствовал, что меня колотит.
– До свидания, сэр.
– Правда, сынок, я сейчас чувствую себя хорошо. Тебе незачем здесь оставаться.
– А почему же ты такой угрюмый? Забот полон рот.
Филип внимательно на меня посмотрел:
– Джаред, подожди снаружи. – Через несколько секунд мы остались вдвоем в моей госпитальной палате. – Сэр, мне следует начинать вам врать?
– Нет.
– Тогда и вы не лгите мне. – Он устроился поудобнее в своем кресле, словно приготовился к долгой беседе.
– Это не ложь.
– Не надо прибегать к словесным уловкам. Правда на самом деле больше, чем формальная точность.
Он был прав.,Кое о чем ему знать не следовало. Пусть немного отдохнет. Утром я буду… все станет яснее.
– Ты перевозбужден, – продолжил Филип. – И стараешься отослать нас прочь. Что ж, это кризис. И каковы твои планы? Почему ты держишься так уклончиво? Почему Дерек так зол на тебя?
– Разве зол?
– Он постоянно сидит с кадетами, и вид у него, как у вершителя правосудия. Не хотел бы сейчас перебежать ему дорожку.
– Между нами вышла небольшая размолвка, потому что я не стал ему ничего рассказывать. – Я вздохнул. – А ты все еще усложняешь. Вы оба усложняете.
– Позвать мне его, чтобы мы услышали все оба? Я воздел руки к небу:
– Если тебе без этого не жить.
Я разъезжал по палате, безуспешно пытаясь успокоиться.
– Папа, ты не можешь этого сделать. Есть же суды, законы и аппарат правительства. Пусть они привлекут Стангера к ответственности.
При этих словах даже Дерек покачал головой.
– Когда он заговорил о лояльности, я чуть не рассмеялся ему в лицо, – сказал я. – Власть завораживает. – Я перевел взгляд с Дерека на своего сына. – Поверьте мне, я должен сам все узнать. Понимаете… – Я прокатился от одной стены к другой. – Если мы покоримся – если ВВС ООН и Ассамблея со всем согласятся, – будет только хуже. Мятежники требуют увеличения бюджета Флота, больше кораблей, гарантий автономии, контроля над колониями. За одним требованием следует другое. Я понимаю, что мы рискуем жизнями невинных людей, но не вижу иного выбора.
Дерек просто спросил:
– Когда мы вылетаем?
– Ты никуда не летишь. Только кадеты.
– Почему они?
– Они для этого подходят, они хорошо натренированы, они военные и готовы пойти на риск.
– Я тоже для этого подхожу, тоже натренирован и готов пойти на риск.
– Ты даже не гражданин Земли. Какое лично тебе дело до падения моего правительства?
– Лично мне до этого есть дело.
– Извини, Дерек, но ничего не получится.
Его глаза засверкали:
– Послушай-ка, Ник. Я был мальчишкой, когда ты отказался взять меня на «Дерзкий». Но больше такого не будет. Мой выбор – лететь с тобой. Не качай головой, откажешь мне – и я поведаю Стангеру твой план.
– Ты этого не сделаешь.
– Клянусь Господом Богом, что сделаю. – Он в упор уставился на меня, и я вынужден был отвернуться. – Я не оставлю вас двоих.
Я обмяк, чувствуя свое поражение:
– В таком случае, троих.
– Четверых, – сказал Филип.
– Я полечу вместе с Фити, – заявил Джаред.
– Тогда никто из нас не полетит. – Без предупреждения я швырнул свою трость через палату. Она ударилась о дверь почти в то же мгновение, как та распахнулась. – Не будет этого.
– Привет, – сказал Майкл. Он нагнулся за моей тростью. – Разве не вы учили меня сдерживать свои порывы?
– Мал еще дерзить! – Я проковылял через палату и выхватил трость из его рук.
– Папа, а почему гардемарин одет в серое?
– Он понижен в звании. Где Арлина?
– Здесь. – Войдя, она глянула на Дерека, на сына, потом на меня. – Кто победитель? У меня заболела спина:
– Ничья.
– Ваш супруг, – язвительно промолвил Дерек, – действует как осел.
Джаред глубоко вздохнул.
Мне захотелось огреть своего старого приятеля тростью по голове, и я с трудом сдержался.
– Это не в первый раз, – с нескрываемым удовольствием заметила Арлина.
Я был готов вот-вот взорваться и наметил уже новую цель для своей трости.
– Не отец наш враг, – промолвил Филип, – а Стангер.
– Спасибо, сынок. – Громадным усилием воли я сдержал свою ярость. – Со мной отправляются только кадеты.
– Отправляемся куда, сэр? – спросил Бевин от двери. Ансельм выглядывал через его плечо.
Я медленно оглядел небольшую палату, в которой вдруг оказалось так много народу.
– Да, куда? – Доктор Дженили стоял позади всех.
– Я покидаю госпиталь.
– Вам ни в коем случае нельзя отсюда уезжать. – Чтобы видеть меня, Дженили пришлось привстать на цыпочки. – Если нервные узлы не срастутся…
– Я все понимаю.
– Господин Генеральный секретарь, одному Богу известно, какой вред вы можете себе причинить. Паралич – на этот раз навсегда. Или еще хуже.
Я не стал вступать с ним в дискуссию:
– Понимаю.
Если такова будет цена, я ее заплачу. Я слишком много должен своему народу. Возможно, я смогу искупить свою вину перед теми бесчисленными миллионами людей, которые стали жертвами моей нерадивости и глупости.
Ходить в тяжелом скафандре оказалось гораздо труднее, чем я надеялся. Пульсация у меня в спине переросла в постоянную боль, а потом во все усиливающееся жжение. Возможно, причиной тому стали мои движения и прогибы во время одевания. Гримасу боли на моем лице скрывал шлем, чему я был несказанно рад. Я весь вспотел, пока мы шли по «муравейнику» Лунаполиса, но остался неузнанным. Я привлек нежелательное внимание только троих крикливых подростков, которые носились и вопили возле нас и которых мы попросили немного угомониться. Они было растерялись, но тут же отвели взгляды в сторону. «Надо будет отблагодарить их, когда все это закончится», – решил я.
Большинство шаттлов были в ведении Флота или ВВС ООН. Мы не решались показаться в местах, что находились под их контролем.
На верхнем ярусе Лунаполиса было только несколько общедоступных шлюзов. Один, конечно, выводил на всем известную, ярко освещенную площадку. В этот ночной час огни уже не зажигались, так что мы оказались в полной темноте.
Мы вынуждены были прикинуться группой частных лиц, в арендованных скафандрах. Любой идиот, если ему сильно захочется, мог свободно вылезти на поверхность Луны и сломать там себе шею. Никаких охранников или привратников не было, если только не включалось по графику освещение.
Мы прошли через шлюз.
Направляющие тросы вели к ближайшему кратеру, где была устроена освещавшаяся площадка. Тяжело дыша в своем скафандре, я попутно осваивал походку, которая возможна только на Луне. Жителям Земли она дается с трудом – полупрыжки, полуходьба.
Бевин с Ансельмом впереди передвигались длинными скачками, плавно опускаясь на поверхность и взбивая фонтанчики лунной пыли. До этого они выходили наружу только на противоположной стороне, на Фарсайде, и к тому же находились под неусыпным оком сержантов.