На улицах было пусто, и в этой пустоте была тревога. Мужчина знал, что как раз в этот час рабочие дневной смены, уже отдохнув, выходят обычно из домов, чтобы подышать воздухом. Но теперь на тротуарах не было никого.
Мужчина миновал несколько улиц стандартных деревянных домов. Он оглядывался по сторонам, ища закусочную. На перекрестке он увидел одинокую фигуру в темном костюме и шляпе, сдвинутой на затылок.
Мужчина направился к незнакомцу. У того были большие черные глаза на бледном лице и густые черные усы. Незнакомец в упор смотрел на приближающегося мужчину. Он стоял, широко расставив ноги на самой середине тротуара.
Мужчина остановился перед ним.
— Вы не скажете, тут поблизости нет где-нибудь закусочной?
Незнакомец не ответил. Глядя пристально на мужчину, он покачал головой.
— Или аптеки?
Незнакомец молча оглядел мужчину с ног до головы и опять покачал головой.
— Ну, извините.
Мужчина шагнул в сторону, чтобы обойти незнакомца. Он прошел уже метров десять дальше по улице, когда услыхал сзади резкий окрик.
— Эй!
Мужчина обернулся. Незнакомец поманил его рукой.
— В чем дело?
Голос у незнакомца был негромкий, но отчетливый, и в нем слышалась не только просьба, но и угроза.
— В чем дело? — повторил мужчина. — Вы что хотите?
— Иди сюда.
Мужчина угрюмо пожал плечами. Когда он подошел к незнакомцу, тот вдруг протянул руку и схватил мужчину за кисть. Пальцы у него были жесткие, как металл.
— А ну-ка пройдемся со мной.
— Зачем? — спросил мужчина. Напрягая мышцы, он вырвал руку. — Я не…
Он не успел договорить. Незнакомец взмахнул свободной рукой. Мужчина ощутил оглушающий удар чем-то тяжелым по лицу пониже щеки и почувствовал, что падает.
Когда он пришел в себя, незнакомец был уже не один. У себя над головой мужчина увидел еще три фигуры. Все четверо стояли возле него полукругом.
— Пожалуй, это не он, — сказал чей-то голос.
— Посвети-ка. — Это был голос усатого.
Мужчина увидел, что кто-то нагибается к нему. Вспыхнула лампочка карманного фонаря и на мгновение ослепила его. Чей-то новый голос сказал:
— Ни черта это не он. У того рожа широкая, как тарелка. И вообще чего он будет здесь шляться. Он сидит себе в комитете или дома.
Фонарь погас. Четверо стояли молча. Мужчина лежал на земле.
— Сведем-ка его в участок, — сказал усатый. — Там посмотрим, что за птица.
— А ну, вставай.
Мужчина почувствовал удар носком ботинка в бок. Он вздохнул, как будто бы пробуждаясь.
— Давай-давай, — сказал кто-то. — Не прикидывайся.
Мужчина с трудом поднялся на ноги. Челюсть у него болела. Во рту он чувствовал солоноватый вкус крови. Он сказал:
— Вы, наверное, меня приняли за кого-то другого, ребята?
Ему хотелось скорее уйти от них. Уйти, даже забыв боль и обиду.
— Не разговаривай, — сказал усатый. Он толкнул мужчину вперед. — Шагай.
Допрос в полицейском участке был краток.
Лейтенант полиции задавал вопросы, мужчина быстро отвечал на них. Четверо, которые привели его сюда, стояли тут же у барьера, внимательно слушая.
— В порядке, — равнодушно бросил лейтенант, кладя на барьер бумажник с документами мужчины.
— Может проваливать? — спросил усатый.
Лейтенант кивнул.
— А ты Джефферса, руководителя забастовки, не знаешь? — спросил усатый у мужчины.
— Я тут ни одного человека не знаю, — ответил мужчина. — Я же говорю, что первый раз тут.
Двое из незнакомцев разочарованно отвернулись. Один из них злобно плюнул, с силой толкнул плотно закрытую дверь и вышел на улицу.
Усатый и третий незнакомец прислонились к барьеру и закурили.
— Зря притащили, — сказал усатый.
Никто уже больше не обращал внимания на мужчину. Он стоял растерянно посреди комнаты. Прошла минута.
Двое у барьера разговаривали. Лейтенант поднял голову и взглянул на, мужчину.
— Эй, можешь идти.
Мужчина покраснел.
— Могу идти, — повторил он. — Остановили на улице, разбили челюсть. — Он осторожно потрогал рукой ушибленное место. — А теперь — «можешь идти».
Наступило недолгое молчанье. Затем один из стоявших у барьера медленно повернулся к мужчине.
— Ты никак обиделся? — Он пристально посмотрел на мужчину и добавил очень серьезно: — Хочешь, чтобы мы тебе поправили челюсть с другой стороны?
— Нет, не хочу, — сказал мужчина. — Не люблю, когда меня бьют по морде. Не люблю подставлять морду, понимаете?
Он повернулся и, толкнув дверь, сразу вышел на улицу. Было уже совсем темно, только горящий возле участка фонарь отбрасывал качающийся светлый круг на пыльную мостовую.
Отойдя на несколько шагов, мужчина остановился и оглянулся. Одно из окон в доме растворилось, оттуда вылетели клубы пара и дыма. Чей-то мужской сиплый голос пел песню, раздавался смех. Весь этот шум резко прозвучал на тихой улице и сразу смолк, потому что кто-то с силой захлопнул окно изнутри.
— Пируете, — сказал мужчина. — Пируете, сволочи. — Он погрозил кулаком в направлении участка. Ноги у него дрожали от пережитого волнения. — Шофер выкинул из машины, — сказал он. — Теперь бандиты побили.
Он оглянулся по сторонам, думая о том, что нужно как можно скорее выбираться из этого города, охваченного войной. Ему уже расхотелось есть. Он решил переспать где-нибудь до утра, а затем сразу уехать товарным поездом или на любом транспорте, который ему попадется. Он пошел по улице, высматривая уголок, где можно спрятаться, так чтобы его не схватили еще раз.
Его действительно взяли снова после полуночи. До этого он около двух часов просидел на опилках в каком-то сарае. Почти всё это время рядом на улице не прекращалось движение — раздавались чьи-то шаги, иногда— полицейские свистки. Мужчина устал, ему хотелось пить, Когда на улице стихло, он выбрался наружу.
Он уже напился воды у колонки и возвращался по длинной узкой улице к своему сараю, как вдруг услышал позади полицейский пронзительный свисток. Он хотел бежать, но впереди раздался другой, и он увидел бегущую к нему огромную фигуру полицейского.
Он сразу решил не сопротивляться, чтобы не получить дубинкой по голове, и остановился, ожидая.
Двое полисменов подбежали к нему почти одновременно с разных сторон. Первый схватил его за шиворот, второй замахнулся дубинкой.
— А ну вынь руки из карманов.
Мужчина быстро вытащил руки.
— Что здесь делаешь? — спросил, тяжело дыша, первый.
— Ничего не делаю. Попал в этот город случайно и хочу как можно скорее выбраться.
— Документы есть?
Мужчина вытащил из кармана бумажник. Полисмен долго рассматривал его демобилизационное свидетельство.
— Где последний раз работал?
— В Мемфисе.
— Бродяга?
Мужчина пожал плечами.
— Станешь бродягой, раз работы нет.
Полисмен похлопал бумажником по ладони.
— Здесь тебя можно устроить на работу, — он прищурился.
— Куда? — спросил мужчина. — На текстильный, где забастовка?
Полисмен кивнул.
— Там сейчас можно хорошо заработать.
— А кирпичом по голове не заработаешь, — спросил мужчина, — когда будешь идти через проходную? — Он покачал головой. — Это мне не подходит.
— Смотри, какая собака, — сказал другой полисмен. — Не хочет на текстильный. Давай возьмем его в участок, ему там ребята дадут под ребра, он передумает.
Первый полисмен сунул бумажник мужчине.
— Возьми. Пойдешь с нами.
Меня уже проверяли, — сказал мужчина. — Проверяли у вас тут в участке часа два назад. — Я еще раз не пойду.
— Давай, давай, — полисмен толкнул его кулаком в спину.
Они повели его, но не назад к тому участку, где он был, а в другую сторону. Прошли несколько улиц. Было тихо. Мужчине казалось, что город уснул, наконец, но это было не так.
Когда они вышли на широкую, скудно освещенную улицу, по левой стороне которой тянулся бесконечный кирпичный забор, оба полисмена сразу остановились.
— Эй, Джад, смотри, — шепнул один.
Метрах в пятидесяти от них при бледном свете фонаря была видна маленькая фигурка-мальчишки. Он держал в руке ведерко с краской, а другой большой кистью старательно вырисовывал что-то на стене.
— Это уж наш, — шепнул один полисмен другому. — Надо поймать.
— А этого бросим?
— Черт с ним. Пусть идет.
Они оставили мужчину и начали на цыпочках красться к мальчишке.
От одной ненависти к полисменам мужчина хотел, чтобы тот убежал. Он набрал было воздуха, чтобы громко кашлянуть, но, подумав о тяжелых дубинках полисменов, не решился.
Мальчишка, увлеченный своей работой, не оглядывался, пока полисмены не подошли метров на двадцать. Услыхав, наконец, осторожные шаги, он повернулся, увидел обоих, бросил ведерко и кисть и пустился бежать.
Грохая сапогами по мостовой, полисмены ринулись за ним. Тихая улица огласилась топотом, свистками и криками. Мальчишка и преследователи добежали до переулка на правой стороне улицы и скрылись за поворотом. Крики и свистки покатились дальше.
Мужчина постоял полминуты на месте.
— Опять схватили, — сказал он и плюнул.
Медленно он дошел до надписи, которую делал убежавший мальчишка. По кирпичам ползли большие неровные белые буквы: «Помогай текстильщикам! Борись против полицейской жес…» Надпись была не окончена.
Мужчина постоял около стены, затем махнул рукой.
— Черт с ним. Надо уходить отсюда.
Быстрыми шагами он пошел обратно по улице. Крики и свистки, почти совсем затихшие, вдруг опять начали приближаться. Мужчина остановился, прислушиваясь. Справа от него была глухая кирпичная стена, слева — стандартные деревянные дома. Топот и крики неслись теперь прямо к нему. Очевидно, мальчишка, обогнув один из домов, кинулся обратно.
Не раздумывая больше, мужчина свернул в переулок между домами и пустился бегом.
Он не пробежал и ста метров, как услышал сзади легкие шаги. Мальчишка бежал в том же направлении, что и он, догоняя его. Они побежали рядом. Двое полисменов отстали, но тотчас же возникла новая опасность.