Прошло много времени, но адмиралы все никак не могли определиться, что же им делать, поэтому они решили слетать, так сказать, к крупнейшему оплоту человечества вне Солнечной системы – планете Оршу.
В инженерном центре еще стояла гробовая тишина, и я практически шепотом сказал:
– Судя по тому, что вы вернулись, господа, могу предположить, что вам не понравилось услышанное от генерала Уолтерса.
Адмиралы переглянулись, и Коротков сказал:
– Командующий силами Оршу не получал никаких приказов и не собирается что-либо предпринимать до получения таковых. А показанную запись оценил, как возможную дезинформацию противника. На вопрос о приеме наших флотов ответил, что в данный момент для этого нет ресурсов.
Я улыбнулся и как можно дружелюбнее сказал:
– Добро пожаловать в команду, господа. А генералу Уолтерсу придется напомнить о его долге, но чуть позже.
Глава 8
Блок содержания элемийцев. База «Ковчег»
Карий выглядел таким, каким я его и запомнил, – странное, с точки зрения человека, худощавое существо с тремя парами глаз. Хотя для них люди тоже наверняка выглядят странно. Интересно, какую эволюционную борьбу прошли элемийцы, чтобы стать такими?
Для самого же старшего координатора не прошло и минуты с тех пор, как он снова лег в анабиозную камеру. Но с последнего пробуждения обстановка вокруг изменилась, и в его поведении угадывалось любопытство. Элемиец поворачивал голову из стороны в сторону, пытаясь определить, где он.
– Садитесь, Карий, – предложил я, указав на стул у противоположной стороны стола.
Старший координатор сфокусировался на мне и после недолгой паузы последовал моему предложению, но все равно продолжил рассматривать все вокруг. И я его понимал: помещение, в котором мы сейчас находились, было выполнено в элемийской архитектуре. Здесь все было устроено для нужд и потребностей данной расы, начиная от консолей управления и заканчивая санузлом, даже пару их кроватей притащили. Ну и, конечно, как бельмо среди этого праздника элемийской жизни, в углу выделялась оборудованная земная медицинская лаборатория.
– Вам любопытно, где мы? – решил уточнить причину такой неусидчивости.
– Да, – ответил Карий, продолжая свое занятие.
– Это, – я обвел рукой помещение, – лаборатория, специально оборудована для исследования вашего вида. Именно здесь предполагалось изучить то, что поразило вашу расу, и, возможно, помочь. И мы все еще на вашей исследовательской станции.
– Я сразу понял, что над интерьером поработали не элемийцы, такое впечатление, что сюда снесли все, что плохо лежало. А это, – он указал в угол помещения у меня за спиной, – ваше оборудование?
Хоть и знал, куда он указывает, но все равно машинально обернулся. В глаза сразу бросилась койка, над которой висели манипуляторы робота-хирурга с различными установленными инструментами, больше похожими на орудия пыток.
– Да, Карий, это медицинский блок.
– Что вы со мной будете делать? – Элемиец, как мне показалось, натужно выдавил слова и начал втягивать голову в плечи.
– Не волнуйтесь, – поспешил его успокоить, надеясь, что я правильно расценил его реакцию. – Я ничего не буду с вами делать, всего лишь разговор. Давайте я вам кое-что покажу.
С этими словами я поднялся с места и направился к одной из стен. Карий после небольшой заминки тоже поднялся и подошел, встав рядом. Я провел рукой перед стеной, и она тут же стала прозрачной. Нашему взору открылся огромный ангар, где во всю длину, в несколько рядов, стояли стеллажи, упиравшиеся в потолок. От каждого из них тянулось множество кабелей, свисающих с полок и падающих на пол, где они были аккуратно собраны в большие жгуты. А на полках лежали хорошо узнаваемые анабиозные камеры.
– Их здесь тысячи, Карий. Тысячи представителей вашего народа, и их будет становиться все больше. Все легли в эти камеры в надежде, что их спасут, как и вы, Карий. – Я обернулся к элемийцу, который не шевелясь рассматривал открывшейся ему вид. – Но этим планам не суждено сбыться, или, по крайней мере, они откладываются на неопределенный срок.
Карий медленно приложил руку к стеклу и после непродолжительной паузы сказал:
– Мы принесли много бед как другим цивилизациям, так и себе. Я понимаю. Может, позволите нам всем прожить последние дни в сознании?
Глядя на эту сцену, я хмыкнул:
– Похвально, Карий, что вы осознаете свою вину и готовы за нее платить, но причина другая. Мой народ поразила та же беда, что и ваш.
Элемиец вдруг отдернул руку и обернулся ко мне:
– Эомер?
– Да. То, что поразило вас, теперь убивает людей в нашей родной звездной системе, и те, кто остался снаружи, пытаются это предотвратить.
– Но как, каквы собираетесь бороться с этим чудовищем, если даже мы не смогли его одолеть?
Перевод речи элемийца звучал сухо, но по изменившемуся тону произнесенных звуков мне показалось, что сейчас это было сказано на эмоциях. Я просто указал на стол и направился в ту сторону, на ходу проговаривая:
– С вашей помощью, Карий, с вашей помощью.
Разговор со старшим координатором вышел долгим и больше похожим на допрос. В основном меня интересовала более подробная информация об элемийских ИскИнах, а также местоположение всех баз и станций. Конечно, он не мог знать, да и помнить, что где находится, но подробно разъяснил, где искать. Меня интересовали не сами базы, а функционирующий флот, который мы сможем прибрать к рукам.
Также меня интересовало все, что связано с попытками побороть заразу, от чего Карий открестился, сославшись на то, что только получал сводки о таких попытках. Но неожиданно он встрепенулся и произнес:
– Но вы можете найти упоминания об этом на наших узловых планетарных базах.
– Вы имеете в виду планеты-заводы?
В принципе, подобные догадки у меня и у моей команды были. Где еще могли пытаться это сделать в условиях, когда столичная система оккупирована? Правда, меня смущала одна деталь, а именно отсутствие таких работ на Оршу. Хотя мы могли и проглядеть.
– Да. На таких планетах представлены все касты, только там и могли что-то предпринять.
Подтверждение догадок, – это, конечно, хорошо, но для проверки потребуется как-то уговорить командующего силами Оршу. А остальные планеты базы я даже не рассматриваю, так как для подчинения планетарного ИскИна нужен кто-то постарше, а это ИскИн метрополии. Или придется убить о них весь флот, чего очень не хочется. Хотя и этот вариант нельзя отбрасывать.
Карий замолчал и повернулся к стене, где все еще виднелись стеллажи с его сородичами.
– Если бы только мы могли помочь? Там наверняка есть те, у кого больше полномочий, чем у меня, возможно инженеры и военные.
А это неплохая мысль, дополнительные ресурсы нам не помешают, тем более хорошо замотивированные ресурсы, вот только как это реализовать? Неожиданно пришедшая мысль полностью захватила мое сознание, что я уже не мог усидеть. Но для ее реализации придется вскрывать каждую капсулу, на что уйдет куча времени. Но возможно, есть и другой путь.
– Скажите, Карий, а определить принадлежность лежащего в анабиозной камере, не вскрывая ее, возможно? – спросил я, затаив дыхание.
– Да. Эти данные автоматически заносятся в журнал камеры, чтобы медики смогли определить приоритетность.
Возможно, моя улыбка показалась элемийцу жутким оскалом, но я не смог удержаться. В это время в помещение вошли вызванные мною медики и обступили старшего координатора. Тот, видимо не понимая, что происходит, начал вертеть головой, рассматривая новых действующих лиц.
– Старший координатор, – решил я обратиться по званию, – сейчас вас снова введут в сон, но вскоре вы понадобитесь для беседы с другими элемийцами. И возможно, ваш народ все же сможет принять непосредственное участие, но это будет зависеть только от вас.
⁂
Сразу же после разговора с Карием я направился в инженерный центр, по пути размышляя о насущном. Мы здесь торчим уже полгода, но ни на шаг не приблизились к решению проблемы. Никаких подвижек в борьбе с агрессивными бактериями. Как сказали мне медики, «это гадание на кофейной гуще», и они правы. Получить образцы мутировавших бактерий мы не можем, да и опасно это, поэтому приходится работать либо с неактивными, которые имеются у нас в изобилии, либо с элемийским вариантом, что не одно и то же. И это тупик.
Та же история с преодолением гиперпространственного барьера, – у инженеров и ученых голова пухнет от всяких гипотез и экспериментов, толку чуть. Можно, конечно, попытаться долететь от границы барьера на максимальной скорости, но расчеты показали, что мы можем достичь максимум трех процентов скорости света. И это при том, что корабль будет состоять из баков и двигателя и ничего дополнительно на борт не возьмешь. Но даже при такой скорости корабль будет добираться семь лет, а у людей внутри Солнечной системы остался год-полтора. И здесь тупик.
Преодолев сотни метров коридоров, я все же добрался до инженерного центра, где увидел уже знакомую мне картину. Вокруг стола теснились человек двадцать и, глядя на графики, столбцы и формулы, обсуждали очередной эксперимент. Но раньше это выглядело энергичнее, у каждого была своя идея, и люди пытались доказать, что именно ее и нужно проверить. Но когда проверили их все, потом еще столько же, вся эта дискуссия превратилась в немые гляделки с редкими репликами.
– Виктор Степанович! – позвал я главного инженера.
Зарубин смотрел на данные, прикрыв рот рукой и подперев ту под локоть другой. Услышав, что его зовут, он обернулся и выдал вопросительное:
– Ум-м? – Но, узнав меня, добавил уже более осмысленное: – А, Михаил Валерьевич, какими судьбами?
Это была своего рода игра, я каждый день заходил сюда, иногда по несколько раз, и интересовался их успехами, а Зарубин всегда делал вид, что не ожидал моего появления. И я не стал нарушать сложившиеся традиции, поэтому спросил, когда тот приблизился: