– Господин капитан, обнаружен неопознанный объект! Траектория пролегает через Солнечную систему! Скорость просто фантастическая!
Саливан приоткрыл один глаз и буркнул:
– Что еще за объект?
– Не могу знать, господин капитан. Компьютер не может его идентифицировать.
– Покажи, – приказал Саливан и уставился на обзорный экран.
Изображение с внешних камер тут же сменилось на тактическую схему, где в инфографике телеметрии фрегата отчетливо виднелся маркер неопознанной цели. Схема сместилась, и появилась расчетная траектория, пересекающая орбиты внутренних планет. Скорость действительно была огромной, природные объекты с такой не летают. Тем временем с поста контроля снова поступил доклад.
– Объект пролетит мимо нас на расстоянии ста двадцати километров через шесть секунд.
– Навести оптику! – недолго думая, крикнул Саливан.
Изображение снова сменилось, и на экранах появилась яркая звезда, увеличивающаяся в размерах. От изумления Саливан встал с ложемента и медленно пошел ближе к экранам. Но не успел сделать и пяти шагов, как эта звезда на огромной скорости промчалась мимо, оставляя засвеченный росчерк.
Не дожидаясь приказа, пост контроля вывел на экран один из кадров с размазанным силуэтом, но через секунду изображение начало меняться, приобретая более четкие черты. И перед капитаном предстал корабль необычной конфигурации. Он был развернут двигателем вперед по ходу движения, – типичный маневр во время торможения. Но больше всего капитана поразил размер этого корабля.
– Немедленно сообщить в штаб флота! – бросил Саливан и быстро вернулся к ложементу, после чего раздраженно добавил: – И почему мы все еще не на обратном курсе?
⁂
В то же время. Луна. Секретные слушания доклада медико-биологической комиссии.
Время утекало как сквозь пальцы, и приближался тот момент, после которого будут бесполезны любые меры поддержания порядка и хоть какой-то надежды. Уже появились первые признаки прогрессирующей болезни у нескольких человек, благо только у совсем пожилых людей, как бы кощунственно это ни звучало.
Конечно, эти случаи пока держатся в тайне от населения, но в глазах тех, кто посвящен, стали появляться признаки отчаяния и безнадежности дальнейших усилий, хотя год назад эти же люди были полны решимости. Если это происходит среди сильнейших духом, то что творится с остальными, Нечаеву даже не хотелось думать. Он медленно прошелся взглядом по лицам сидящих за столом и остановился на делающем доклад профессоре Эвансе – бывшем студенте профессора Лапатина, а ныне руководителя программы борьбы с инфекцией.
– В лаборатории на спутнике Ио одна из групп сумела найти способ борьбы с заразой, – вещал Эванс и сопровождал свои слова изображениями, которые по мере рассказа всплывали над столом. – Им удалось полностью уничтожить небольшую колонию бактерий в лабораторных условиях, а после и провести эксперимент на добровольце.
Над столом появилось изображение человека, лежащего в медицинском биоанализаторе. Справа и слева от него возникали выноски с изображением тканей и описаний того, что сейчас видят присутствующие, а докладчик продолжал:
– Но через три дня он оказался повторно заражен, но уже бактериями, устойчивыми к разработанной процедуре лечения. И хотя лаборатория была изолирована от внешнего мира, но вся популяция вне лаборатории обрела иммунитет. Кроме того, каким-то непостижимым образом иммунитетом обзавелись все бактерии в Солнечной системе.
Эванс замолчал, а Нечаев тихо встал и привычно подошел к медиаокну. Как раз сейчас за ним падал пушистый снег, укутавший опушку леса.
– Другими словами, кто-то или что-то управляет процессом извне, – произнес он не оборачиваясь.
Эванс навалился локтями на стол и покрутил головой, встречаясь взглядами со своими людьми и как бы получая их одобрение.
– Мы тоже пришли к такому выводу. Стоит нам найти метод борьбы с этими тварями, как некто вносит коррективы в их программу, и мы оказываемся в самом начале.
После небольшой паузы, заведя руки за спину, Нечаев поинтересовался:
– Возможно ли полностью очистить некую зону, где разместить излеченных людей?
– Мы уже прорабатываем этот вариант, – утвердительно заявил Эванс, но тут есть целых три проблемы. Первая: найти новый способ убить заразу. Вторая: количество людей, которых мы сможем поместить туда прежде, чем у бактерий появится иммунитет. И третья: что делать людям, они не смогут покинуть эту зону из-за опасности повторного заражения.
– Хорошо, – кивнул Нечаев и вновь занял свое кресло. – Вариантов у нас не так много, поэтому подготовьте свои рекомендации по созданию такого или таких убежищ. Необходимо предусмотреть в них возможность продолжения работ над вакциной. Соответственно, нужен список людей, которых нужно отобрать, по каким критериям вам решать. А также банк генетического материала и оборудование для восстановления численности популяции искусственным путем. Ресурсы не ограничены.
Эванс кивал и что-то записывал в своем планшете. Нечаев закончил и на несколько секунд задумался, а затем спросил:
– Что с наработками профессора Лапатина?
Он попытался скрыть горечь сожаления, но голос все равно слегка дрогнул. Константина Сергеевича он знал уже давно, и этот старик не раз удивлял его смелыми идеями, толкавшими науку вперед, и неуемной энергией, сравнимой с той, что бывает у юных студентов. Чего только стоит его программа протезирования, вернувшая в строй сотни тысяч людей, получивших полноценно функционирующие конечности и органы! И самого Нечаева он достал с того света после второго вторжения.
Да и собеседником тот был приятным, но, к сожалению, профессор оказался в числе тех единичных случаев прогрессирующего заражения. Он еще продолжает работать в изоляции, но только в те моменты, когда наступает просветление сознания.
Эван протер глаза двумя пальцами одной руки и запустил новую презентацию:
– Мы провели ряд экспериментов по замещению тканей головного мозга синтетическими клетками – и результат неутешительный.
– А подробнее? – попросил адмирал Максимов, с недавних пор являющийся правой рукой Нечаева и главой научно-технической службы флота.
– Конечно, адмирал, – кивнул Эванс и пробежался пальцами по планшету.
Над столом возникло изображение, где была показана модель человеческого мозга.
– Заместить оригинальные клетки синтетическими в принципе возможно, но из-за стимуляции роста возникают фатальные ошибки. – На модели появились участки другого цвета, которые начали расти в размерах и, словно живые существа, распускали щупальца, проникая все глубже и глубже в мозг. – Эти ошибки приводят к нарушению когнитивных и базовых функций организма. Человек перестает быть человеком, перестает дышать, видеть, слышать, каждый раз по-разному.
– Но вы же говорите, что это возможно, – снова вклинился Максимов.
– Все верно, адмирал. – Эванс указал на модель, на которой теперь новые участки распространялись равномерно, начиная с коры головного мозга, и почти сплошным фронтом поглощали нижние слои. – При достаточно медленном процессе идет постепенное и равномерное замещение – сначала самых поздних с эволюционной точки зрения участков мозга, а затем и самых ранних, бессознательных. А для того чтобы уложиться в срок, приходится стимулировать рост, и тогда этот процесс мы просто не контролируем.
– Мы поняли, профессор, – решил остановить эту научную полемику Нечаев. – Какой в итоге результат?
Эванс странно посмотрел на своих коллег, после опустил глаза и как-то неуверенно произнес:
– Мы считаем, что можем рассчитывать максимум на три сотых процента выживаемости.
Нечаев резко подобрался, как хищник перед прыжком, и медленно проговорил:
– Вы хотите сказать, что мы можем спасти около трехсот тысяч человек?
– Все верно, – не поднимая взгляда, кивнул Эванс. – Но при условии, что мы начнем немедленно.
По лицу Нечаева было видно, что новость воодушевила его и привела в отличное настроение. Он обвел взглядом кислые лица присутствующих, которые собрались решать судьбу человечества, и, искренне улыбнувшись, сказал:
– Да бросьте вы, это же целых триста тысяч человек. Живущих и радующихся жизни людей. Я с радостью пущу себе пулю в лоб, не дожидаясь безумия, зная, что наши потомки продолжат людской род.
Он хотел продолжить говорить, но в этот момент дверь в кабинет раскрылась и на пороге появился Кудрявцев.
– Разрешите? – бросил он, но, не дожидаясь ответа, быстрым шагом подошел к Нечаеву, положив перед ним планшет. – Срочное донесение, – тихо проговорил он, после чего встал за спиной своего шефа.
Нечаев, все еще пребывая в хорошем расположении духа, удивленно обернулся на своего помощника, а затем все же обратил внимание на планшет. Чтение донесения заняло меньше минуты, за это время его лицо успело превратиться из радостного в хмурое, и, когда Нечаев закончил, он резко поднялся и сказал:
– Прошу прощения, господа. В Солнечную систему извне прибыл неизвестный корабль. Я нужен в командном центре. – Нечаев посмотрел на Эванса и добавил: – Программа профессора Лапатина в приоритете, начинайте подготовку незамедлительно.
Закончив и не дожидаясь ответных слов, он быстрым шагом покинул кабинет. За ним вскочили парочка адмиралов и три генерала и также помчались на выход, оставив ученых недоуменно переглядываться между собой.
⁂
Без гиперсвязи сообщение, отправленное капитаном Саливаном, будет идти не менее семи часов. Но люди, еще задолго до блокады, построили обширную сеть станций раннего оповещения, разбросав их в пространстве за орбитой Плутона. А их возможности были куда лучше, чем таковы у радарной системы фрегата. Поэтому уже через час после инцидента со «Стаутом», общую сеть Солнечной системы взорвало сообщение о приближающемся объекте.
Из-за невозможности связаться со всеми военными объектами в реальном времени командующие таких объектов, а также командующие флотов должны были действовать по специально разработанным инструкциям. Поэтому, когда разосланный центральным штабом приказ о приведении сил к полной боевой готовности дошел до самой удаленных уголков Солнечной системы, вся военная мощь была готова встречать возможного агрессора.