Дима уверенно двинулся вперед по улице, окруженной волками, держа в одной руке топор, а во второй обрез. Три. Всего три патрона. Когда волки нападут, а они обязательно это сделают, они будут мстить за погибшего. Окружат и накинутся разом все – не будет шанса на промах или ошибку. Он до последнего вздоха распоротых легких будет бороться за свою жизнь, мечту и надежду, горящих ярким огнем в его груди!
Старые дома провожали его угрюмыми и осуждающими взглядами черных окон до самого выезда из деревни. Пути назад нет, и Дима переступил невидимую черту – границу родной земли. Теперь он на чужой территории во владении густого, обожженного пламенем ядерного пожара леса. Здесь хозяйствуют дикие звери – волки, и слышны их тихие и острожные шаги по скрипучему пеплу. Они сливались с черными деревьями, и только блестящие в бледном свете бесстыдно спрятавшегося за толстыми облаками солнца глаза выдавали их местонахождение. Звери злы и хотят отомстить за убитого собрата, хотят есть теплое и живое мясо.
Невидимые наблюдатели кружили у дороги, изредка перебегая ее, пытаясь напугать или сбить с намеренного пути. Они не выпускали его из вида, поскуливали, лаяли и смеялись? Дима остановился, достал из нагрудного кармана отцовского бушлата, пришедшего на замену разорванного в клочья волком пуховику, пол-литровую бутылочку студеной воды, немного вылил на ладонь и бережно растер лоб холодной жидкостью, встряхнул головой как пес, после чего смех пропал. Пока появилась небольшая возможность сделать паузу, Дима из противоположного кармана вынул дозиметр, включил его и едва не упал в обморок, увидев на приборе «30.000 мЗв/ч». «Ничего себе,» – в голос обронил он. Это было в 30 раз превышение годовой нормы облучения, насколько Дима мог знать. При таком уровне радиации можно спокойно отправиться к праотцам за пару часов. Он просто боялся представить, какой все-таки фон стоял в деревне, раз тот выдавал фатальную ошибку, и похоже, догадывался, что показание в двадцать тысяч не являлось враньем прибора.
Появилось ярое желание сорваться на бег, но тогда сил не хватит, чтобы дойти хотя бы до трассы, а про выход сегодня к берегам Волги, можно будет позабыть. Еще и волки могут наброситься раньше задуманного ими времени, и сил отбиться от них уже не останется. Они чувствуют кровь и исходящий от него нескончаемыми потоками страх и отчаяние.
Сколько уже удалось пройти? До трассы не больше десяти километров не должно быть, а по ощущениям, он идет второй час. Лес не менялся, или все же нет? Определенно он стал другим. Стал гуще и внушал опасность. Огромными монолитными стенами по обе стороны дороги, засыпанной пеплом, легли ели цветом мокрого угля. Дорога извивалась в судорогах, петляла из стороны в сторону, и тогда Дима ясно понял, что же случилось: он сбился с пути. Оглянувшись на свои следы, он убедился в правильности мысли. Я иду не туда. Дорога от деревни до трассы практически прямая на протяжении всего маршрута, ее еще “взлеткой” называли особые любители скорости. Он точно свернул где-то, но когда и как?
Волки.
Эти чертовы волки специально его отвлекали от дороги, чтобы заманить поглубже в чащу этого проклятого елового леса. Ноги подкосились от ужасного осознания, что здесь его поджидала засада – волчий капкан наяву.
Невидимые тени обступили со всех сторон и стали медленно приближаться, уже не скрываясь в деревьях и кустах. Кольцо защелкнулось. Капкан желтых клыков и красных, бешеных глаз неумолимо сужался. Я буду бороться! Он твердил себе, что не сдастся, но понимал, что ему никак не справиться со стаей. Дима перехватил крепче топор и обрез.
Три патрона.
Два в стволе.
Последний он решил приберечь для себя. Лучше прострелить себе голову, чем испытать, как тебя будут заживо поедать. Дима быстро осмотрелся: нигде не проскользнуть сквозь сильных челюстей хищников, полных острых зубов. Он напал первым, вскинув обрез и пальнув с одной руки! Хлопнуло. По ушам оглушительно ударило церковными колоколами, но предсмертный скулеж сразу двух волков, он смог услышать. Крупная картечь разорвала на лоскутья одному часть плеча, а второму разворотила голову, ставшую похожей на бутон прекрасной алой розы. Пепел слипся в грязные, багровые комья и прилип к серой и черной шерсти, отступающих зверей. «Получили!» – ликовал Дима, и не дожидаясь их хода, вновь вскинул двустволку и направил разгоряченное дуло на самого рослого волка, но не успел спустить курок, как сзади набросился отошедший от контузии другой зверь, который вцепился в толстый воротник бушлата. Острые и сильные клыки рвали ткань, доставая и разгрызая аппетитную шею. Дима завыл, но смог найти в себе силы и прыгнул на спину, придавив собой животное – оно тихо заскулило, а Дима отчетливо услышал хруст грудной клетки и позвоночника. Однако он совершил ошибку, сразу не поднявшись на ноги, и вот уже три волка рвут штаны и кожу, а к ним подскочил еще один, напавший на руку. Он обездвижен, но правая рука все еще оставалась свободна… Превозмогая острую и ноющую боль, Дима нащупал под слоем пепла обрез, ударил уже стволом меж глаз рвущего плечо волка, но зверь успел броситься к лицу первым. В последние секунды обезумевшему от ярости и боли человеку удалось закрыться ружьем, он закричал до крови в глотке и нанес удар волку в гортань – псина надрывно захрипела, закашлялась, не в силах вдохнуть, и забилась в предсмертной агонии.
Дима резко приподнялся и, так же не целясь, выстрелил по трем волкам, пытающимся загрызть истощенными от долгого холода и голода челюстями плотные армейские штаны – клочки шерсти и крови окропили поляну, а по ногам резанула жгучая боль, будто по коже провели раскаленным до бела утюгом. Часть заряда картечи ушла вниз и полоснула по ногам, оторвав с корнем половину правой ступни. Дима зашипел и заплакал от невыносимого чувства покидающего его сознания, когда прилетел новый удар, такой силой, будто его сбила машина. Вожак стаи – самый крупный волк, укусил его за голову, оторвав кусок плоти и мяса с виска, повредив правый глаз. Кровь залила лицо и рот, мешаясь с соленым потом и разъедая сетчатку уцелевшего глаза.
Рука сама, колотясь в болезненных судорогах, нарыла в сугробе потерянный топор. Вожак по-телячьи завизжал, когда тяжелый стальной обух обрушился на макушку головы, расколов на мелкие островки череп. Волк убежал, поджав хвост, за спины собратьев, где замертво упал в черный от крови пепел.
Звери стали отступать без главы стаи, но Дима знал, что это ненадолго. Совсем скоро они вернутся и будут еще с большим рвением мстить за погибших сородичей. Волки не торопились, зная, что с такими ранами он никуда от них не уйдет.
Дима смог подняться на колено неповрежденной ноги. В окровавленной руке он сжимал последний патрон. Сухо щелкнула двустволка, стрелянные гильзы упали в черный снег и зашипели.
Последний патрон в стволе.
Он открыл единственный глаз: все плыло под красной пеленой. Поднеся дуло к подбородку, он последний раз взглянул в удивительно чистое небо и посмотрел в глаза добро улыбающемуся солнцу, и улыбнулся сам. Все же есть надежда во что-то лучшее. Ее нет у него, но в изобилии у других, у тех, кто в будущем отстроит этот мир вновь.
Волки подходили все ближе, сжимая оковы кольца все крепче и крепче, пока не раздался последний выстрел.
Конец.
Глава шестая
Легенда
– И это конец?! – недовольно надув пухлые губы, произнесла Кристина, смотря грустными глазами на улыбающегося Мишу.
– Ну, да, – неуверенно ответил он и, почесав затылок, взглянул на Машу.
А Маша завороженно уставилась в одну точку, накручивая на палец бархатные черные волосы, отблескивающие в белом свете настольной лампы молочными звездами. Она много раз слышала эту историю от брата, но каждый раз был словно первый, заставляя покрываться мурашками с головы до пят впечатлительную девушку, ярко рисуя в голове картинку о сошедшем с ума человеке, неспособного отделить реальности от собственной выдумки.
– А это в заправду? – не унималась Кристина, услышавшая эту легенду о Диме впервые.
Истории сначала рассказывали разведчики, пришедшие однажды с поверхности. Они твердили, что там только такие люди обитают. Конечно, эта байка от самого начала и до самого конца, их выдумка, чтобы дети даже не думали о тайной вылазке из бомбоубежища по вентиляционным каналам. Позже легенда стала обрастать насыщенными подробностями, некоторые ее интерпретации вызывали шок у самих рассказчиков. Миша же поведал одну из распространенных среди бывших работников завода версию.
– Конечно нет! – засмеялся он. – Там, – указав обрубленным указательным пальцем в потолок, продолжил Миша. – Наверху никто не выжил. Наши разведчики и экспедиции уже сколько раз выходили на поверхность и никого так и не повстречали! А эти байки, так они для детей. Типичная страшилка.
– Ну так, они дальше Тольятти и не уходили никуда! – замялась Крис, поняв, что повысила голос.
– Наверное, где-то в самых отдаленных уголках тайги еще остались люди, правда, я думаю, они до сих пор не знают про распад Советского Союза, а про какую-то ядерную войну я и вовсе молчу, – усмехнулся Миша. – А поэтому нашим родителям ничего кроме радиации не угрожает, а они у нас не дураки, значит они в полной безопасности! – он легонько толкнул девушку в плечо.
– А волки? – сухо произнесла Маша, не отрывая взгляда голубых проницательных глаз, блестящих серебром, от серой стены.
– У них есть оружие и явно больше, чем три патрона в запасе, – Миша подмигнул Кристине и вдруг поднял глаза на часы, висящие на приоткрытой гермодверью. – Так, девчатки, через сорок минут уже отбой, не засиживайтесь особо долго. Я к Артему сбегаю за третьим томом «Войны и мира», – сказав, он юркнул в дверь, и его шаги быстро удалились по длинному и узкому коридору женского общежития.
– Как думаешь, – Кристина наклонилась вперед. – Мог ли Дима выжить?
– Не-а, – мотнула головой Маша. – Волков много, он сильно ранен и патрон был только один, и предназначен он лишь для одного, – она приставила невидимый пистолет к виску и произвела немой выстрел.